какая-то тайна, что для меня значило только одно: произошла какая-то история, и я должен ее найти.Я поставил все на одну карту и все надежды возложил на то, чтобы эту историю раскопать.Глава 13Листы Дерия оставляет дома, но когда утром отправляется на работу, несет историю в душе. Она беспрерывно думает об этом. Часы проносятся как минуты, когда тело выполняет свою работу, а мысли заняты попытками понять и принять текст. Наконец, наконец ее духу есть чем заняться! Роман Якоба вдохновляет ее. Она никогда не была сторонницей того, чтобы писать тексты как отражение собственной жизни, — возникает опасность описать самого себя и не позволить героям романа иметь свой собственный характер. А поскольку никто не любит стоять голышом перед публикой — даже актеры, они сами носят роли как костюмы, прикрывая ими свою наготу души, — человек начинает приукрашивать главную фигуру, соскребать с нее все уродливое и маскировать все более красивым материалом, чтобы превратить ее в совершенство. Слишком много совершенства — это описание героя, который слишком похож на автора. Слишком много совершенства — это искусственно, ненатурально, не по-настоящему и всегда заканчивается скукой. По крайней мере до вчерашнего дня Дерия видела проблему так.Якоб нарушил этот неписаный закон — жизнь его безымянного героя во многом есть отражение его собственной жизни. Она спрашивает себя, знает ли он, что нельзя свою собственную реальность возводить в степень искусства. Ответ должен звучать как «да». Он даже вслух сказал так. Он словно спрашивает: «Разве не здесь начинается искусство? Разве не тогда начинается искусство, когда человек начинает нарушать правила?»«Однако Якобу можно нарушать правила», — объясняет она сама себе, когда вечером едет домой на трамвае. — Потому что он это умеет. Он описывает себя, не приукрашивая, и создает совершенно нового героя из фундамента и столбов, составляющих его собственную жизнь. Эгоистичного, подлого героя из того же материала, но так непохожего на самого Якоба. Его герой из зависти хочет разрушить себя самого и потому является противоположностью своего создателя.«Одну минуточку», — проносится сомнение у нее в голове. Если он в этом главном герое романа создал свою противоположность, тогда не нужно бояться, что произойдет то же самое, когда сам автор вставляет себя в роман, только наоборот? Композиция, состоящая только из отрицательных сторон, которая в конце концов тоже производит неестественное и неправдивое впечатление и ведет к скуке?Да, тяжело признается она сама себе. Такая опасность существует.— Но я уверена, что ему это удастся.— Извините, что вы сказали? — пожилой мужчина, сидящий рядом с ней, с удивлением взглянул на нее. — Кому что удастся, женщина?Она улыбается:— Я просто говорила сама с собой. Я слишком глубоко погрузилась в собственные мысли.Как давно это было! Как давно в последний раз она могла говорить о себе нечто подобное…У нее дома всего час — час на то, чтобы освежиться, прежде чем снова уйти. Вечером у нее смена на кассе. Она умывается, причесывается, пользуется дезодорантом и надевает новое платье. Затем идет в кухню, где на стволе лежит текст Якоба и что-то ей шепчет. Собственно говоря, у нее нет времени, чтобы еще раз прочесть его. Да в этом и нет необходимости, она его знает почти наизусть. Но противиться искушению у нее нет сил. Она стоя пробегает глазами страницы и одновременно выпивает стакан воды. Этот текст напоминает ей о времени, когда ее собственные слова словно лились сами по себе. Когда она писала свою книгу «Зеркальные капли», она чувствовала то же самое — ощущение, что ты находишься в невидимом пузыре, в безопасности и под защитой своей фантазии и окружающий мир ничем не может тебе помешать.Когда она добирается до конца текста и хочет положить листки снова на стол, там уже сидит Один и недовольно взирает на нее. Что с ним? Она хочет проверить его корм, но там, где обычно стоят его мисочки, нет ничего. Странно.— Я же тебе сегодня утром положила завтрак.Действительно положила или нет? Да, она может точно об этом вспомнить. Во всяком случае, она ищет мисочки среди грязной посуды и, когда не может их найти, опускается на колени и проползает всю кухню, заглядывая под каждый шкаф и в каждый угол. В конце концов, у нее нет времени на долгие поиски, ей сейчас уже нужно бежать, чтобы успеть на трамвай. Она наполняет одну из чайных чашек водой и кладет на блюдечко специально больше корма. Он еду не тронет, но она хотя бы дает ему возможность что-то поесть.— Твои любимые мисочки мы найдем, когда я вернусь, — утешает она его, надевает пальто, туфли и спешит на остановку.Когда она возвращается с работы, ей бросается в глаза, что почтовый ящик Солнца переполнен. Розовые листки рекламы выглядывают из прорези почтового ящика, словно вялые языки. Дерия заходит на лестничную площадку. Внутреннее освещение не работает, здесь темнее, чем на улице. Ее охватывает страх. Сейчас только не хватало разнервничаться. Через несколько шагов она уже будет дома. Она оставляет почту Солнца в прежнем состоянии и поспешно вбегает на несколько ступенек к своей квартире. Замок ее квартиры открывается через пол-оборота ключа. Неужели она забыла закрыть дверь? Но она никогда не забывает об этом. Никогда. Хотя перед этим довольно сильно отвлеклась. Наверное, она все-таки забыла.В квартире стоит едкая вонь кошачьей мочи. Одина, кажется, мучает совесть, потому что он не встречает ее возле двери. Дерия идет по запаху в ванную комнату и стонет, увидев сюрприз. Кот помочился на все вещи, которые она в обед поспешно бросила в угол. Вся ее одежда мокрая и вонючая. Как может один-единственный кот за такое короткое время произвести столько вони? А сверху он, как корону, еще и кучу наложил.— Чертов кот, вот дурак, — бормочет Дерия, но тут ее взгляд падает на кошачий туалет. Туалет стоит обратной стороной наружу, так что добраться до него можно только со стороны кафельной стенки. У бедного Одина не было никаких шансов забраться в свой туалет. Где была ее голова, в каких облаках витали мысли? Как она могла такое просмотреть?Дерия со вздохом начинает заниматься устранением этого свинства и загружать белье в стиральную машину. Включать стиральную машину она сейчас уже не станет, иначе от звука центрифуги проснутся соседи, но отказаться от короткого душа она не может. Пусть это даже будет не так беззвучно, как положено было бы в такое время. Сердитая пара, проживающая над ней, уже несколько месяцев назад прекратила возмущаться, а пожилая дама, живущая рядом, наполовину глухая и сама включает телевизор на полную громкость. Когда Дерия стоит под душем и горячая вода льется ей на волосы и лицо, в комнате раздается какое-то дребезжание. Она вздрагивает, открывает глаза и тут же в них попадает шампунь. Сейчас, наверное, этот сумасшедший кот что-нибудь сбросил со стола или полок. Ну хорошо, не поспоришь, у Одина есть полное право злиться на нее. Она не только по ошибке поставила его в неудобное положение, она о нем просто забыла. Звонит телефон. Пока она смывает с себя гель для душа, телефон замолкает. Она вытирает волосы, накручивает на голову полотенце, а другое полотенце — вокруг себя. Это то же самое полосатое полотенце, которое ей недавно снилось. Что-то заставляет ее прижать полотенце к носу и проверить, не пахнет ли оно металлом. Он не пахнет ничем, ни металлом, ни раствором для полоскания. Оно пахнет, словно с ним ничего и не было. Но у нее из головы не выходит тот устойчивый запах металла, и она спрашивает себя, как это может быть. Может ли человек во сне вообще чувствовать запахи?Снова звонит телефон. Она снимает рубку, но на другом конце провода молчание. Похоже, трубку уже положили, может быть, кто-то ошибся номером. Или опять там кто-то дышит? На всякий случай она цедит сквозь зубы: «Ты, онанист несчастный!», прежде чем положить трубку. На тот случай, если там кто-то все же есть и он ее слышит.В ее желудке появляется неприятное ощущение. Чтобы успокоиться, она решает сначала убрать хаос, который только что сотворил Один. Мимоходом она проверяет спальню. Сначала нужно посмотреть на ковер, но там, конечно же, ничего нет. В гостиной ей тоже ничего не бросается в глаза, а в кухне она, правда, находит Одина, который сидит на угловой скамейке и расслабленно лижет свою лапу, но на полу пусто — он, похоже, ничего на пол не сбрасывал. Странно. Что же это был за шум? Может, он послышался из квартиры над ней?Она наливает воду в чайник и закладывает в ложечку для чая свою любимую смесь трав. Пока чай настаивается, она еще раз решает заглянуть в рукопись Якоба. Строчки успокаивают ее натянутые нервы, словно бальзам.Может быть, потому, что текст содержит обещание: «Я доверяю тебе свою работу. Я дорожу твоим мнением». Может быть, это даже означает: «Ты важна для меня». В любом случае эти несколько листков бумаги являются подписанным договором, который гарантирует ей, что она снова увидит его. Он бы не оставил ей свой текст навсегда, теперь он не сможет исчезнуть на всю жизнь.Но куда она положила эти листки? Еще раз она осматривает каждую комнату, но не может ничего найти. Она проверяет все ящики и даже смотрит в сумку, хотя абсолютно уверена, что текст туда не клала.— Где я его видела в последний раз? — спрашивает она кота, но он только молча взглядом спрашивает ее, как вообще ей пришла в голову мысль, что какой-то текст может его интересовать.Она помнит, что читала этот текст и хотела оставить его на столе. Но там сидел кот. Сразу же после этого она искала мисочки Одина для воды и корма. Тогда она их не нашла, и, как ожидалось, кот даже не притронулся к еде на блюдце. «Глухие кошки часто очень нервные, и у них развивается почти истерическая щепетильность», — объяснила ей сотрудница приюта для беспризорных животных. Дерия ей тогда ответила:— Как и я — я забираю его, никого другого, только его.Один, кажется, услышал ее.— У тебя, наверно, больше неврозов, чем у меня! — ругает она его и еще раз на коленях проползает по полу, чтобы заглянуть под все шкафы в поисках его мисочек и начала романа Якоба.Но той ночью она ничего не находит.На следующее утро она чувствует себя, словно ее четвертовали. Она плохо спала, время от времени просыпалась. Ночные хождения Одина, которые обычно внушали ей чувство безопасности, в этот раз заметно мешали и не давали успокоиться. Лишь рано утром, когда кот уже улегся возле ее ног, она заснула по-настоящему, так глубоко, что не слышала писка будильника.И вот опять она опаздывает, ей приходится спешить, чтобы вовремя прийти в кафе. Она набрасывает на себя одежду и бежит в ванную, чтобы почистить зубы. Дверь закрыта — почему она закрыта? И когда она открывает дверь, в нос ей ударяет едкая аммиачная вонь. На секунду она замирает в дверном проеме. Вещи, которые вчера опи´сал Один, лежат на полу в ванной. Вонь проникает через открытую дверь и расползается дальше по квартире. Ей даже кажется, что она видит эту вонь в виде дыма, как она распространяется везде, проникает в ковер, в ее одежду и, словно тонкая пленка, оседает на ее волосах. Ей приходится бороться с тошнотой, отчасти от отвращения, отчасти от того, что все это действительно выглядит страшно. Она ведь убрала все вещи в стиральную машину и закрыла ее. Совершенно точно. Как она снова вылезла оттуда и почему дверь оказалась закрытой?— Я искала рукопись Якоба, — бормочет она.Вчера она переутомилась и, скорее всего, у нее упал уровень сахара в крови. Может ли быть такое, что она сама вышвырнула вещи из машины, чтобы убедиться, что среди них не было текста? Но зачем ей понадобилось просто закрывать дверь, вместо того чтобы снова засунуть белье в машину?Она снова все укладывает в барабан, насыпает туда слишком много стирального порошка и включает машину. Затем она моет руки горячей водой. Ее отражение в зеркале не может сфокусировать взгляд, вокруг глаз образовались темные тени. Она невольно вспоминает Ханну, ее слова, когда она впервые во время развода попала к ней: «Вам нужно больше заботиться о себе, Дерия, — сказала она тогда. — Ваша книга, без сомнения, очень важна для вашей карьеры. Персонажи романа зависят от вас, это я хорошо понимаю. Но, пожалуйста, больше заботьтесь о себе самой. Ваша работа нуждается в том, чтобы она была в безопасности в вашей душе».Она решает и в этот раз всерьез последовать совету Ханны, но это может обождать, пока она не попадет в кафе. Сейчас ей нужно торопиться. Сейчас ей нужно бежать, и бежать как можно быстрее!Ближе к обеду в кафе появляется робкая согнутая фигура, которую Дерия сейчас же узнает по дорогой зимней куртке, на которой тают несколько снежинок.— Я не хочу тебе мешать, — уверяет Киви после первого приветствия, — и ни в коем случае ничего не хочу просить взаймы. Не хочу, чтобы у тебя сложилось обо мне превратное впечатление.— Ну что ты, все в порядке. Тем не менее разреши пригласить тебя на кофе? — Ей это кажется чем-то неправдивым. — Или какао?— Нет, спасибо, — тихо отвечает Киви. — Я не хочу пользоваться тем, что ты…— Да тут одна чашка лишняя осталась, — врет Дерия, — со сливками. Я не рассчитала и сделала на одну чашку больше. Мне разрешают в таких случаях пить ее самой, но я не люблю сливок. А ты в любом случае можешь легко перенести лишнюю порцию сливок.Киви выглядит плохо. Ее лица почти не видно, она подняла воротник куртки очень высоко, а шапочку надвинула почти до носа. Но тот небольшой участок кожи, который остается виден, такой сухой, что кажется, что на нем образовались трещины. Ее щеки запали, а губы бледные и шелушатся. Она сначала еще сопротивляется, а затем согласно кивает.— Садись, — приказывает Дерия и указывает ей место, откуда Киви не может видеть прилавок. Затем она поспешно готовит какао с двойной порцией сливок.Киви делает жадный глоток и обжигает себе рот:— Это была лишняя чашка, да? — спрашивает она и с ухмылкой качает головой. — Что-то она очень горячая. Я у тебя в долгу.— Забудь это. Это всего лишь какао.— Я ничего не забываю. Никогда. Я не люблю оставаться в долгу.— Я понимаю, — отвечает Дерия, и это еще не все. Если быть честной, она бы еще сказала, что и сама точно такая же. — Но это всего лишь какао с молоком. Спасибо — это больше чем достаточно, и тогда мы в расчете.Киви это не убеждает, и по ее лицу явственно это видно.— Когда-нибудь ты мне ответишь тем же самым.Наконец Киви кивает:— Да, может быть. Ты такая любезная.Дерия улыбается. Она может время от времени сделать что-нибудь приятное. Но из-за этого она не становится приятным человеком. К сожалению. Однако ей нравится, что Киви считает ее приятной, — да, ей хочется быть такой приятной.— Что привело тебя сюда, если не желание выпить какао?Киви отпивает глоток. Ее губы постепенно приобретают естественный цвет.— Я просто хотела посмотреть, как у тебя дела. Не следят ли за тобой опять какие-то типы.Дерия пугается, но Киви улыбается:— Keep cool[8]. Нет, я сегодня с утра встретилась с двумя парнями и как раз была тут неподалеку. Хотела просто посмотреть, когда ты заканчиваешь работу, может быть…Сказать больше для нее, видимо, слишком большое обязательство. Она обрывает фразу на полуслове.Дерии это кажется чем-то странно трогательным. То, что кто-то старается быть к ней поближе, чтобы просто провести время вместе, — это новое для нее чувство.— Если это глупая идея… — начинает Киви и прячется за своей чашкой.— Нет, нет. Прекрасно. Я рада. — Более того, она очень волнуется. — К сожалению, я сегодня еще должна сидеть за кассой в REWE, но как насчет завтрашнего дня? У меня завтра заканчивается работа в половине третьего, а после этого я свободна. Мы можем пойти куда-нибудь и что-нибудь выпить.— Я не могу за это заплатить, — отвечает Киви.Дерия может себе представить, что слова «буду платить я» будут неправильным ответом.— Значит, мы просто пойдем в город, будем смотреть на людей и разговаривать.— Звучит неплохо. — Киви робко улыбается, вытирает рот тыльной стороной ладони и опирается руками на стол, вставая. — Тогда я лучше пойду. А то я тебя задерживаю.Возражать не имеет смысла. Дерия уже видит клиентов, которые нетерпеливо машут ей руками, вздыхает и отправляется к ним. Когда она оборачивается к Киви, та уже исчезла.По дороге домой в трамвае Дерия долго думает об этом разговоре. Она восхищается мужеством Киви, восхищается тем, что она решилась и так запросто появилась в кафе. Сама Дерия тоже постоянно сомневается, упрекает себя, у нее возникает такое чувство, что, вероятно, кто-то не хочет ее присутствия или она кому-то мешает, словно мокрое и колючее одеяло.«А почему, собственно?» — снова и снова думает она, пока вдруг внутреннее сопротивление становится сильнее, чем страх быть отвергнутой, и вот мобильный телефон уже у нее в руках.Раздается звук вызова, он длится некоторое время, а затем чей-то безликий голос диктует стандартный текст автоответчика.Она разочарованно прячет мобильный снова в сумку. Ну да. Якоб опять ждет своего хода. Он, наверно, позвонит ей, если увидит вызов. Он ведь позвонит или нет?В среду ей выпадает столько же стресса, что и во вторник, а сегодня уже в четыре часа ей нужно сидеть за кассой. У нее остается ровно столько времени, чтобы переодеться. Дома она швыряет сумочку в угол и бросает влажную от моросящего дождя куртку на пол. Где же Один? Она хочет посвятить ему хотя бы четверть часа, прежде чем ей придется опять уйти из дому. Она заглядывает на кухню и вздрагивает. Ее моментально охватывает леденящий ужас.Здесь кто-то побывал.Все кухонные шкафы распахнуты настежь. Все ящики выдвинуты. Макароны, мука и рис рассыпаны по полу. Несколько тарелок и чашек разбиты. Мусорное ведро вывернуто. Бумаги, которые она хранила под ножами и ножницами, рассыпаны по полу, словно листья. Кто бы это ни сделал, он наверняка когда-то уже здесь побывал. Это настолько ясно, что она удивляется, что сразу не обратила на это внимание. Кто-то забрал мисочки Одина, спрятал рукопись Якоба и вышвырнул мокрое белье из стиральной машины. Ничего этого она сама не делала — как все это можно связать между собой?Ей становится тошно от мысли, что здесь был кто-то, пока она стояла под душем или спала. Так, наверное, оно и было. Вот чем был вызван шум в квартире, которому она не могла найти объяснение! Один вряд ли что-нибудь опрокинул бы и снова поставил на место. Здесь был взломщик. Но кто? И почему?У нее начинаются спазмы в желудке, она боится, что сейчас ее вырвет, и бежит в ванную. Там она видит свое отражение в зеркале. Бледная искаженная страхом физиономия позади красных, как кровь, полосок, которые нарисованы поперек зеркала слева направо, справа налево, по вертикали и диагонали. Рисунок террора. Ее красная губная помада «Ланком», наполовину сломанная, лежит в раковине умывальника.Такого просто не может быть. Неужели это ей снится, неужели опять кошмар? Это ведь ее квартира, ее собственная квартира, квартира ее одной! Ее дом. Никто не имеет права врываться в ее дом, ломать и переворачивать здесь все.«Один», — проносится у нее в голове. Два чувства борются в ее душе и не дают дышать: страх за кота — это только одно. Другое чувство — облегчение. Это, наверное, сон, это может быть только сон. Когда ей снилось окровавленное полотенце, кота там тоже не было.— О’кей, — говорит она, но получается у нее тише и слишком пискляво, чем она хотела. — Спокойно. Мне всего лишь нужно проснуться!Она щипает себя за руку, но чувствует только боль, а мир вокруг остается таким, какой он есть. Зеркало испачкано, а помада сломана. Она щиплет себя до тех пор, пока не чувствует кровь на кончиках пальцев. Однако это ничего не меняет в осознании реальности, которая, холодная как лед, ползет вверх по ее спине.В квартиру кто-то проник. Кот исчез. Преступник может быть еще в квартире.Одновременно в голове проносятся несколько мыслей о вещах, которые она должна сделать немедленно, но сделать это невозможно, потому что она словно парализована и ни на что не способна.Ей нужно вызвать полицию.Ей нужно найти Одина.Ей нужно немедленно покинуть квартиру.Звонит телефон, и на какой-то абсурдный момент Дерия задумывается над тем, чтобы подойти к телефону, но тут ей снова становится понятно, что сейчас у нее другие проблемы, чем пропущенный звонок. Ей нужно подумать. Сосредоточиться. Звонок ей в этом немного помогает.«Сначала нужно найти Одина», — думает она. Где-то же он должен быть. Она на цыпочках выходит из ванной, проходит через коридор и заглядывает в спальню. Здесь вид не лучше, чем в других комнатах. Ее постель разбросана. Что взломщик искал в ее постели? Дверцы шкафов открыты нараспашку — по крайней мере она видит, что за ними никто не прячется, а вся ее одежда валяется на ковре. И между ними — голубое полотенце с полосками кремового цвета. К счастью, оно чистое — никакой крови. С бешено бьющимся сердцем она прокрадывается в гостиную. На первый взгляд она не обнаруживает там ничего необычного. Неужели это помещение пощадили? Может быть, преступнику кто-то помешал? Но затем она видит, что ее ноутбук открыт. Она двигает курсор по экрану, картинка на экране исчезает, и Дерия вынуждена признать, что преступник даже взломал ее пароль: ее ноутбук находится в рабочем режиме, хотя все программы закрыты и все файлы, на первый взгляд, на своем месте, но более точно она может сказать это только после того, когда спокойно все проверит.Сейчас пока понятно только, что она находится в квартире одна. Преступник исчез.По крайней мере она так надеется.Глава 14Раздается стук в дверь, и у Дерии вырывается крик. Голос Солнца приглушенно отвечает из коридора и все время повторяет имя Дерии, пока она наконец открывает дверь.— О боже, Дерия! Что случилось? У тебя все в порядке? Да ты плачешь! — У Солнца тоже совсем расстроенный вид, зато она держит на руках кота.У Дерии на душе становится так легко, что все внутри, кажется, растворяется и расплывается. С Одином ничего не случилось. Он вырывается и запускает когти в пуловер Солнца. Та отпускает его, он прыгает на пол и скрывается в спальне. Дерия встревоженно смотрит ему вслед. Она толком не знает, безопасно ли там, но до того, когда она сможет позаботиться о коте, ей нужно дать какое-то объяснение Солнцу. Она вытирает слезы и только собирается сообщить, что случилось, как Солнце сама берет слово:— Я должна тебе что-то показать. Идем! — Она хватает Дерию за руку и тащит ее из квартиры вверх по лестнице, до самого верхнего этажа под крышей, где находится ее квартира.— Я сама только что пришла домой, — объясняет Солнце. — Когда я обнаружила твоего кота перед своей дверью, то сразу поняла, что что-то не в порядке. Он сидел тут такой, словно его кто-то насмерть перепугал. Я и сама перепугалась! — Дерия видит, что имеет в виду ее подруга.«ЛЖИВАЯ ГАДЮКА!!!» Эта надпись нанесена ярко-красной губной помадой толстыми большими буквами на двери квартиры Солнца.Дерия могла бы поспорить, что это написано ее губной помадой «Ланком».— Роберт… — говорит она полушепотом.— Ты уверена? — спрашивает Солнце, упирает руки в бедра и смотрит на надпись таким злым взглядом, словно тот, кто нанес эту надпись, почувствует от этого страх.— Уверена. Всю мою квартиру кто-то перерыл.— Что? — Солнце закрывает ладонью рот, затем обнимает Дерию. Дрожь потихоньку отпускает Дерию, зато теперь начинает дрожать Солнце. — О нет, Дерия, какой ужас! Откуда ты знаешь, что это был он?— Восклицательные знаки, — отвечает Дерия, пока они вместе идут вниз. Объяснение, конечно, слабое. Роберт не единственный, который употребляет множество восклицательных знаков. Даже Солнце делает это время от времени в виде знака восторга. — Кроме того, он ненавидел эту губную помаду. Он говорил, что этот цвет делает меня похожей на проститутку.— И ты считаешь…Дерия не дает ей договорить до конца:— Это же, наверное, не случайно. Все началось, как только я пустила другого мужчину в свою квартиру. Он, наверное, пронюхал это. — Она открывает дверь и жестом приглашает Солнце