осмотреться.Солнце несколько раз восклицает «Да быть этого не может!» и «Как же он мог!».Затем она подходит к Дерии, которая стоит в спальне и с отвращением смотрит на свою постель.— А что здесь? — спрашивает Солнце. На ее лице четко видно, чего она боится. — Он что, что-то сделал в твоей постели?— Я не знаю, — шепчет Дерия. — Я не могу себя заставить проверить постель. — На первый взгляд там просто перевернуты одеяла. Это плохо уже само по себе. Но тот, который хотел действительно унизить ее — и все на это похоже, — не остановился бы на этом. Он бы… Ей становится плохо.— Давай посмотрим! — Солнце решительно хватает постельное белье и тщательно все вытряхивает. Она ощупывает ткань и даже нюхает ее.— Ничего, — заявляет она потом.Дерия испытывает такое облегчение, что у нее даже кружится голова.— Собственно говоря, жаль, — заявляет воинственным тоном Солнце. — Если бы он оставил след в твоей постели, то это, с точки зрения уголовного права, была бы уже совсем другая история, чем просто взлом. — Она подчеркивает слово «просто» жестом, похожим на восклицательный знак. — Кроме того, это было бы доказательством против того, кто замешан в этом деле.— Наверное, нужно вызвать полицию? — Все в душе Дерии противится этому. Полицейские переворошат все ее вещи точно так же, как и взломщик. Другие мужчины будут топтаться ногами по ее личной жизни. Она между тем почти уверена, что преступник — это Роберт. То, что он исчез, прекрасно вписывается в эту картину. Он исчез и прячется от своей семьи, чтобы спокойно тиранить ее?— Ты думаешь, что они это сделают? — спрашивает Солнце. — Они, конечно, все заснимут, запротоколируют, опросят соседей, и, конечно, кто-то будет допрашивать Роберта, потому что он твой бывший муж. Но разве ты думаешь…Она еще что-то говорит, но Дерия уже не может прислушиваться к ее словам, потому что внезапно у нее в голове проносятся другие мысли: если полиция, как и полагается, будет допрашивать Роберта, то тогда это означает, что они должны будут допросить также и Якоба? Да, наверное. Потому что все это — ее жуткий преследователь, ее страхи и взлом квартиры — началось тогда, когда в ее жизнь вернулся Якоб. Естественно, полицейские заподозрят его. То же самое, наверное, сделала бы она сама, если бы она не знала Якоба целую вечность и не понимала, что ему такое никогда бы не пришло в голову. И конечно, он сам бы испытывал отвращение к ней после вот такого допроса. И кто бы мог поставить ему такое в вину?— Никакой полиции, — заявляет она в конце концов.Солнце поднимает бровь вверх:— Нет? Но ты ведь только что сказала…— Я погорячилась. Ты права, полиция тут не сможет ничего сделать. Кажется, ничего не исчезло, ни с кем ничего не случилось. Они просто осмотрят тут все, пожмут плечами и уйдут, или ты думаешь, что они из-за взлома квартиры и повреждения вещей будут снимать отпечатки пальцев?— Нет, я так не думаю.— Кроме того, я не думаю, что существует такая опасность, — продолжает Дерия. — Он просто хочет оказать на меня давление и запугать меня.— Я вынуждена согласиться — вот таким я всегда представляла его, настоящим психопатом. — Солнце вздыхает, снова берется за одеяло с постели Дерии и начинает расстегивать пододеяльник. — Я сейчас поменяю твое постельное белье на свежее.— Тысячу раз спасибо — и этого еще мало.— За это — не стоит. Я же вижу, как тебе противно.— Точно. — Ее подруга видит ее насквозь, как стеклянную. — И ты права, все это здесь типично для Роберта. Словно он где-то оставил свою короткую подпись. Мне кажется, что он появится снова. Он уже вчера был здесь. — Страх Дерии медленно, но неудержимо уступает место злости, от которой ей становится тяжело говорить. Больше всего ей хочется разбить оставшуюся посуду, расшвырять всю мебель и, в конце концов, все сжечь. Это так или иначе уже не ее дом, поскольку ей таким образом продемонстрировали, что вся безопасность, которую она здесь ощущала, была плодом ее воображения.— Но, кажется, здесь ничего не исчезло или как? — спрашивает Солнце.Дерия качает головой. Затем все же задумывается:— Я не знаю, — вслух размышляет она. — Здесь лежал текст, который написал Якоб. Я не могу его найти. Сначала я думала, что куда-то сунула его. Но теперь я думаю, что его украли.Представление о том, что взбешенный от ревности Роберт будет читать рукопись Якоба, настолько неприятно, что у нее все начинает чесаться.— Я должна предупредить его. Не дай бог, чтобы Роберт что-нибудь с ним сделал.— Ты думаешь, он способен на это?— Неужели после всего, что здесь произошло, я могу сказать «нет»?Пусть даже у Дерии есть более веская причина, чтобы позвонить Якобу: отвечает только автоответчик. Дерия вынуждена оставить сообщение и посылает еще смс, на тот случай, если он не знает, как прослушать сообщения на автоответчике. Едва она успела отослать смс, как зазвонил телефон у нее в квартире. Она упорно говорит в трубку «да?», но думает о том, что ничего не будет слышно, но в этот раз кто-то отвечает.— Ой-ой. Ты что, опять злишься? — Это Надин. Голос у нее раздраженный не меньше, чем у Дерии.— Извини, — бормочет Дерия. — Просто у меня неприятности.Не успев сказать двух последних слов, она понимает, что совершила ошибку. И буквально видит, как Надин закатывает глаза.«Да-да, Дерия. А теперь серьезно. Ты всего лишь официантка в кафе и кассирша. Какие там могут быть неприятности? Это всего лишь подработка для школьников и ничего больше. Она точно не может быть причиной стресса. Тебе нужно найти настоящую работу».Надин работает секретаршей в бюро и зарабатывает не больше Дерии. А для фирмы своего мужа она к тому же принципиально работает без зарплаты, потому что Свен экономный человек. Зачем платить кому-то, если можно спихнуть работу на свою женушку? Кроме того, Надин не упускает возможности упомянуть, что она не рассматривает работу Дерии всерьез. Дерии уже пора решить, чего она хочет.«А, собственно говоря, зачем? — упрямо думает Дерия. — Почему я не могу решить это в следующем году или через десять лет? Почему я в данный момент не могу принять решение, что довольна своими работами? С каких пор это аморально?»Она ни у кого не берет денег и может сама оплачивать все свои счета — в большинстве случаев вовремя. Какое дело Надин до того, какой жизнью она живет?— Я, собственно, звоню тебе не для того, чтобы продолжить наш бабский вздор, — говорит Надин.— Это был спор, — отваживается Дерия поправить ее. Без сомнения, это рискованно, потому что Надин не любит, когда ее критикуют. Но отвращение Дерии к таким сексистским замечаниям, как «бабы» или «вздор», перевешивает.Надин замолкает ненадолго. Затем она говорит:— Все равно. Я звоню тебе не затем, чтобы ссориться с тобой. На фирме сейчас дела тоже не очень. Свену приходится работать с клиентами Роберта, а я, помимо своей работы, еще должна помогать ему.Значит, Роберта, как и раньше, найти не удалось.— А тут еще свекор со свекровью приехали и поселились у нас. Они хотят нам помочь с поисками Роберта. Но ты ведь знаешь их. Вольфганг ворчит на всех и на все, что движется, а Аннабель… Аннабель, она и есть Аннабель.Наверное, мать Роберта уже проплакала Надин все уши. Дерия была от души рада, когда после развода Аннабель объявила себя ее бывшей свекровью и по всей форме попросила ее после всей той боли, которую она причинила семье, никогда больше не поддерживать с ней контакты. Так что Дерия знала свое место, ей не нужно было ломать себе мозги, будет ли прилично послать Аннабель цветы ко дню рождения и открытку на Рождество. В глазах ее бывшей свекрови это выглядело бы просто издевательством.Обычно Аннабель и Вольфганг не сильно интересовались делами своих сыновей — их собственные дела были гораздо важнее, — за исключением возможности что-нибудь изобразить для окружающих, какие они сердечные, добрые и достойные любви родители. Исчезновение Роберта, скорее всего, очень удачный повод для этого. Дерия может представить в красках, как Аннабель пишет в «Фейсбуке» заявление об исчезновении Роберта и получает удовольствие от своих же исполненных страха фраз в комментариях.— Я могла бы на один раз после обеда взять их на себя, — говорит Дерия почти всерьез. — Но ни один из них больше не хочет меня видеть.— Я знаю, от этого они не отступятся, очень сожалею, но там ничего не сделаешь.— Ничего страшного. — И вообще ничего плохого.— Но мне хотя бы раз после обеда надо вырваться отсюда, Дерия. Я спрашиваю тебя лишь потому, что знаю, что ты меня понимаешь. Ты можешь взять к себе Феликса? Всего на пару часов?— Сегодня? Ты же знаешь, что я… — Она обрывает себя на полуслове и начинает с другого конца. — По средам я работаю.— А ты можешь взять отгул?Да, ей придется сделать это, если она не хочет заставлять Солнце в одиночку приводить ее квартиру в порядок. Ее подруга уже косится на нее, потому что она разговаривает по телефону, а Солнце в одиночку устраняет хаос.— Я даже приведу его к тебе домой.Дерия борется с собой. Было бы мило с ее стороны помочь Надин, и она с удовольствием бы это сделала. К тому же, и это тоже весомый аргумент, она знает, что Феликсу нужно время от времени отдыхать от своих утомительных бабушки и дедушки. Правда, они его балуют, покупают ему все, что он хочет, но, с другой стороны, их надежды, которые они возлагают на него и его поведение, тоже преувеличены, как и их подарки. Но все равно, она не может пустить Феликса в эту разоренную квартиру. Это его испугает. И, в конце концов, она не может исключить, что кто-то другой, а не Роберт несет ответственность за эти случаи. Сию секунду Дерия не испытывает страха, скорее ей просто неприятно все происходящее, но это касается только ее. Сама мысль о том, что кто-то может нанести вред Феликсу, просто невыносима. Даже от такого предположения ее бросает в пот. Она не может сейчас взять его к себе, пока не поймает этого своего преследователя.— Я очень-очень сожалею, Надин, — говорит она, не зная толком, как это сформулировать. Она не хочет рассказывать своей бывшей родственнице обо всех этих случаях, пока не узнает, что за этим скрывается. — Но сегодня действительно никак не могу.— Большое спасибо, — холодно отвечает Надин.— Пожалуйста, не сердись.— Я тебя понимаю. Феликс туда, Феликс сюда. Но именно тогда, когда у тебя самой есть желание видеть его. Но так быть не должно.— Что ты имеешь в виду? — И лишь когда Солнце останавливается рядом и вопросительно смотрит на нее, Дерия замечает, насколько, должно быть, у нее встревоженный вид.— Я имею в виду то, что я, может быть, в следующий раз приведу его к тебе только тогда, когда это будет удобно мне. И если очень не скоро, значит, тебе не повезло.— Ну не реагируй ты на это так.— Я тебя один раз прошу помочь мне, потому что здесь такое творится и у нас у всех уже сдают нервы! — Надин почти кричит в трубку. — В конце концов, у нас исчез член семьи и мы почти умираем от беспокойства!Не имеет смысла говорить ей, что на самом деле делает Роберт, в то время как семья беспокоится о нем. Она все равно ей не поверит. Дерия прикусывает себе язык. Ей срочно нужны доказательства.— А ты не можешь выкроить несчастных три часа, чтобы понянчиться со своим племянником, потому что твоя важная карьера в качестве кассирши будет под вопросом. — В голосе Надин звучит ирония.— Да не в этом дело, — бормочет Дерия, хотя знает, что это не имеет смысла.Ей все равно не придет в голову объяснение, которое могло бы сейчас удовлетворить Надин. Она кажется такой злой и разочарованной, что даже не согласится принять предложение, если Дерия все же передумает.— Извини, Надин, сегодня это невозможно. Я могу взять к себе Феликса завтра после обеда, в пятницу или в субботу, — когда ты хочешь, но сегодня у меня просто не получится.Надин долго не отвечает, неужели она положила трубку? Затем она тихим и злым голосом говорит:— Ты встречаешься со своим новым мужчиной, правильно?— Что? Откуда ты знаешь… Нет!— Не ври!— Это мое дело, с кем я встречаюсь, — отвечает Дерия и хочет добавить, что она никому не обязана давать отчет, но Надин не дает ей даже слова сказать.— Даже в том случае, если ты этим причиняешь боль другим людям?— Да, и тогда тоже. Но в данном случае речь идет абсолютно не об этом, и я отказываю тебе не потому, что у меня назначено свидание. Я собираюсь на работу. Сейчас мне нужно идти, у меня действительно нет времени.Надин, не попрощавшись, кладет трубку. Дерия обескураженно смотрит на телефон в своей руке. Вот глупая корова!— Дерия, я не хочу вгонять тебя в истерику, — робко вмешивается Солнце и указывает ей на наручные часы, — но, боюсь, ты опоздаешь.— Я на работу не пойду. Мой шеф с пониманием отнесется к тому, что я не могу прийти на работу, ведь кто-то вломился ко мне в дом. Я сейчас позвоню ему.Дерия звонит не своему шефу, а одной из коллег, после чего переключает мобильный на беззвучный режим, если шефу придет идея перезвонить ей. Когда она снова поворачивается к Солнцу, та как раз задумчиво потирает себе кожу между носом и верхней губой.— Как он, собственно, зашел в квартиру? — спрашивает она.Это и Дерию очень интересует.— Понятия не имею. Замок в порядке, дверь не взломана. Ни у кого, кроме тебя, нет запасного ключа от моей квартиры. А у тебя он висит возле двери, верно?— Да, у меня дома нет ни малейших следов того, что там кто-то побывал. Твой ключ совершенно спокойно висит у меня на стенке. Может, у тебя есть еще какие-то запасные ключи?Хорошая мысль. У Дерии есть три ключа — один на ее обычной связке ключей, другой ключ у Солнца, а третий ключ лежит на одной из книжных полок, сверху на толстом историческом романе, который она со скуки через тридцать страниц отставила в сторону и никогда больше к нему не притронется.— В гостиной он, кажется, был недолго, — говорит она, подходя к книжной полке. — Он включил мой ноутбук, но больше ничего не сделал.— Разве у тебя на компьютере нет пароля?— Чисто теоретический, — сознается Дерия.— Давай я угадаю — слово «пароль»?— Почти. «Яблоко».Она пытается нащупать ключ, однако ее пальцы ощущают только страницы книги. Такого быть не может. Наверное, ключ упал на полку за книгами.— Ну, до такого я бы сразу не додумалась.— Но ведь у тебя нет ноутбука «МакБук». Да, это было глупо, сама знаю. Но кто ожидает, что к тебе влезут в квартиру и сядут за твой лэптоп? Черт возьми, Солнце, помоги мне. Нам придется снять книги с полки.— Только не говори мне, что ключ исчез!Дерия не говорит вообще ничего, и они вдвоем убирают все с полки и работают до тех пор, пока им не удалось сложить целый лабиринт из шатких штабелей книг.— Ключа больше нет. Он забрал его с собой! Проклятый онанист забрал ключи от моей квартиры!— Вот дерьмо, Дерия! — Солнце бледнеет. — Он совершенно ненормальный. Тебе нужно поменять замок, и немедленно!Дерия машинально кивает. Солнце права. Собственно говоря, у нее уже нет денег на новый замок, но иначе как же ей теперь можно будет спать, идти в душ или в туалет, если какой-то сумасшедший в любой момент может войти в квартиру? Ее охватывает дрожь от мысли, что он, наверное, стоял перед дверью, когда она была в душе. То, что он, может быть, был совсем рядом, когда она спала. Что он, наверное, заходил в ее спальню.У Дерии на глазах выступают слезы, ей кажется, что слезы эти вызваны ее собственной сильной злостью.— Подумай, — берет ее за руку Солнце. — Когда ты видела запасной ключ в последний раз? Может быть, это натолкнет тебя на след.Дерия отмахивается:— Он мог исчезнуть несколько недель назад, я никогда не проверяла, на месте он или нет.— А Роберт здесь когда-нибудь бывал?— Черта с два я бы его сюда пустила. Насколько я знаю, он здесь никогда не бывал. До той поры, когда пришли письма, я была даже не уверена, что он вообще знает, где я живу.Солнце трет верхнюю губу и отворачивается.— Я знаю, что ты не захочешь сейчас этого слушать, но подумай-ка о других вариантах. Я имею в виду, если это был не Роберт.— Кто же тогда?— Дерия! Дверь не была взломана, твоего запасного ключа нет. Понятно, что кто-то взял его с собой и с тех пор приходит и уходит, когда захочет.— Якоб? — Кого еще могла иметь в виду ее подруга. Кроме Якоба, Солнца и двух переносчиков мебели, которые восемь месяцев назад заносили сюда ее ящики с книгами, никто в ее квартире не появлялся. — Исключено. Я не могу обвинять в происходящем ни Якоба, ни тебя.Солнце качает головой. Дерии не нравится выражение ее лица — сочувствие.— Не обижайся на меня, но я ведь его совсем не знаю.— Правильно, ты его не знаешь.— Но ты — тоже, дорогая. Ты знала его когда-то. Но было это пятнадцать лет назад.И Солнце не говорит этого вслух, но тем не менее это доходит до Дерии: «Этот тип тогда куда-то исчез, не объяснив тебе причины. Он мог измениться. Ты могла ожидать нечто подобное от Роберта, когда выходила за него замуж?»Настоящий правдивый ответ Дерия не может дать — ей становится слишком стыдно.— Ты кое-что забываешь, — говорит она. Ее голос звучит глухо. — У Якоба вообще нет мотива для таких действий.— Он может оказаться психопатом. Разве психопатам нужны мотивы?— Нет, — говорит Дерия, — но тогда вообще ничего не имеет смысла. Предположим, Якоб был бы психопатом, который хотел бы меня изнасиловать или вообще прикончить. Почему же он тогда этого не сделал? Зачем ему здесь перерывать все, чтобы я заметила, что кто-то преследует меня?Солнце нетерпеливо пожимает плечами:— Я не психопатка, я не знаю, как они думают и вообще, делают ли они такое? И ты тоже. Ты — автор детективных романов, эксперт по придуманным, а не настоящим людям. Просто обдумай это… Взвесь мысленно такую возможность.— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — примирительно отвечает Дерия. — Ты не знаешь Якоба, значит, ты ему не доверяешь. Я понимаю тебя, и обещаю быть осторожной. Но мне кажется, что тут ты беспокоишься напрасно. Я не человек в розовых очках.Солнце только вздыхает:— Ты не будешь… Я имею в виду, ты не будешь осторожной: ты безнадежно влюблена в него и оставалась такой всю свою жизнь. Ты не воспринимаешь свои розовые очки. И не можешь понять, что ты в них. Дело в том, что они уже приросли к твоим глазам.Два часа подряд Дерия наводит порядок. И, к своему удивлению, находит и текст Якоба, и мисочки Одина в одном из подвесных шкафов. С ума сойти! Зачем же человек, проникший в ее квартиру, положил эти вещи в шкаф? Или, может быть, она это сделала сама? Просто абсолютно бездумно поставила их к кофейным чашкам? Она не может ни вспомнить, что и когда делала, ни исключить, что все смогла сделать сама.Она выметает рис из щели в полу кухни, вытирает зеркало и прогоняет постельное белье через стиральную машину при девяноста градусах и с применением огромного количества стирального порошка. Закончив стирку, она проверяет свой «МакБук». Кажется, там все на месте, ничего не исчезло, и ни один из документов за последние дни не был открыт или отредактирован. Кто бы тут ни побывал, он хотел только одного — запугать ее. Это настолько типично для Роберта, что мысль, что его здесь не было, кажется абсолютно нереальной.Ей нужно срочно раздобыть себе новый замок, но это будет дорого. Пятница — уже первое декабря, а Тони переводит деньги всегда пунктуально. До тех пор ей нужно продержаться всего две ночи. Если она будет очень бдительной и закроет на ключ спальню, прежде чем улечься спать, то ничего страшного произойти не может… Но в чем она себя убеждает? Ей не надо ничего взвешивать «за» и «против» и внушать себе что-то хорошее. У нее вообще нет выбора.Она, как тигрица, беспрерывно ходит по квартире. Все уже приведено в порядок, ей уже просто нечего делать, разве что прислушиваться к скрипу на лестнице и звуку телевизора из соседней квартиры. Бездействие сводит ее с ума. Один дремлет, лежа на верхушке своего дерева-когтеточки, и лишь время от времени снисходительно посматривает на нее, наполовину приоткрывая глаза.Успокойся наконец.Это не так легко, если ты не кот, который может проскочить между ног любого человека и скрыться.Она садится за ноутбук, открывает пустой документ и, даже не глядя на него, пишет несколько фраз о преследователе, который врывается в квартиру своей жертвы. Подожди, разве это не было одним из предложений ее редакторши? «А как насчет преследователя, Дерия? Ты могла бы продать его в виде симпатичного парня, которому все желают, чтобы он наконец поборол в себе эту страсть».«Мартин в зеленом», — так она назвала его и лишь покачала головой над идеей Анны. Нет. В ней все сопротивляется тому, чтобы так тщательно выписанный характер Мартина поменять на какого-то картонного персонажа. А без этой характеристики ей никогда не удастся описать преступника как главную фигуру, которой сопереживает читатель.Шум работающей стиральной машины мешает ей сосредоточиться. Она удаляет две страницы текста, закрывает ноутбук и еще раз обходит всю квартиру. У нее уже кружится голова, она опять слишком мало ела. Но на кухне почти не осталось припасов. Взломщик рассыпал все макароны по полу, упаковка с тостами пуста, и оба авокадо, которые еще лежали в корзине для фруктов, стали коричневыми и превратились в расползающееся месиво.Осталась только четверть кулька молочного риса. Дерия достает тетрапак молока из холодильника. Упаковка почему-то очень легкая. Она пуста. Ее сердце снова начинает колотиться. Она проверяет все молочные упаковки — и все они пусты.— Ах ты, проклятый онанист, — шепчет она, чтобы не выйти из себя и не закричать. Он даже вылил все ее молоко и оставил только пустые упаковки, чтобы это не бросалось в глаза. — Ты меня не прикончишь. Ты — нет. Ты — ничто. И я не допущу, чтобы ты стал больше, чем то, что ты есть. Простое ничто.Она поспешно достает обувь и куртку. Ей нужно отсюда вырваться. Немедленно. Ее нервы уже порваны в клочья, и каждая деталь в ее квартире продолжает раздражать. В глазах темнеет. На долю секунды она видит свою квартиру снова опустошенной и перерытой, это еще хуже, чем раньше. Она как бы совершенно засыпана мусором. Ей нужно выйти отсюда.Один мяукает. И это — робкий вопрос. Она посылает смс Солнцу, просит ее присмотреть за квартирой, потому что ей нужно выйти на свежий воздух.«Служба по замене замков?» — спрашивает Солнце.«Будут завтра, сегодня у них уже не было времени», — врет Дерия. Солнце, конечно, попыталась убедить ее переночевать у нее. Однако даже если Солнце и называет себя ее подругой и уже много раз ночевала у Дерии, то сама Дерия не может себя преодолеть. В другой квартире в ее напряженном состоянии она не сможет сомкнуть глаз, невозможно себе представить, что она будет мешать Солнцу своей бессонницей. Солнцу завтра очень рано идти на работу. Ей нужно выспаться.«Я присмотрю. Отдохни немного».Когда Дерия закрывает за собой дверь на ключ, у нее возникает короткий вопрос — хорошая ли это идея — в ее ситуации гулять в одиночку по ночам. Но сейчас только восемь, вечер теплый и сухой, на улицах полно людей, и она