все.Возможно, она права. Может быть, Дерия слишком многого требует от нее, а должна просто дать ей больше времени. Но сначала горячего чаю, ванну и постель.Может быть, она сейчас находится в таком состоянии, что может превратиться в другую личность. Дерия хотела еще спросить Ханну, могут ли люди с раздвоением личности быть опасными, но не смогла преодолеть себя.Киви громко шмыгает носом:— Мне просто интересно, что ты сейчас высыплешь из рукава. Конечно, что-то хитрое, что мне не пришло в голову за сотни ночей, полных мечтаний. Ты, кажется… — Киви замолкает, злость моментально уходит, ее голос становится слабым и тихим, как будто ее отключили от источника тока. — Намного умнее, чем я. Ну да. Ты, наверное, такая и есть.— Глупости, — говорит Дерия.Возможно, она опытнее, но это приходит с годами. Киви стоит перед ней, дрожащая, охватившая себя руками, словно она вот-вот распадется на части, — сейчас она болезненно напоминает Дерии ее саму, когда ей было восемнадцать.Она чувствовала себя такой же раненой, обманутой, брошенной и потерянной. Только она тогда не была настолько же решительной.Киви при любых обстоятельствах должна сделать все лучше. Помочь ей — это единственный шанс, который есть у Дерии, чтобы исправить свои собственные ошибки.— Мы должны упредить этого поганца, — говорит она. — Убегать и все замалчивать кажется самым простым решением, но, Киви, поверь, тем самым ты лишь откладываешь конец на позднее время. Каждый день, когда ты убегаешь, делает тебя слабее, а его — сильнее.— Ты ведь даже не знаешь, что это такое.— Нет, знаю. Я тоже убегала, от правды, от неизбежного. Долгие и долгие годы. Я тоже выбрала якобы простейший путь. До тех пор, пока не стало слишком поздно и осталась только одна возможность. — Она обрывает себя на полуслове. Она сама не понимает своих слов. Но они, кажется, придают Киви мужества.Хотя она и кричит:— Но как же?Но теперь это звучит уже не безнадежно, а как честный вопрос в поисках решения.— Мы вместе пойдем в полицию. — Она сама удивляется, что такое предложение сделала она. Нельзя сказать, что она настолько уж доверяет полиции.— Полиция, — как эхо отвечает Киви, ничего не понимая. — Неужели они смогли тебе помочь?— Нет, но у меня был совершенно другой случай.— Почему они должны поверить мне?— А почему бы нет? — Нужно только посмотреть на нее, на этого ребенка, который так и не стал взрослым, а досрочно постаревшим, и сразу же перед глазами возникают самые плохие вещи. — У меня есть номер телефона одной очень хорошей служащей полиции. Мы обратимся к ней, только к ней. Если ты хочешь, мы можем позвонить Ханне. Это — мой психолог. Она настоящий ангел. Ты поговоришь с ней и сможешь сама решить, как далеко ты можешь идти и что ты можешь сказать. Они тебе поверят.— А если нет? — Голос Киви опять становится резким. Она проводит рукой по своим коротко стриженным волосам, хватается за них, словно хочет вырвать. — Почему они должны мне верить? Почему? Почему не тогда?Дерия пытается удержать руку Киви, но она вырывает ее.— Нет, Дерия! Не притрагивайся ко мне. Ты обо мне совершенно ничего не знаешь, ничего не понимаешь… Они никогда нам не поверят.Нам? Она имеет в виду себя и Дерию или себя, Фею и Лолу?— Они верят ему! Только ему!— Это он тебе такое внушил? — спрашивает Дерия и пытается обнять Киви за плечи.Она хочет ее потрясти, чтобы вся ложь, которую ее отец посеял в девочке, выпала из нее. Но еще больше ей хочется притянуть к себе, чтобы спрятать ее под своим пальто и защитить от холода. Однако Киви не допускает ни одного, ни другого.— Но это правда. — Она совершенно вне себя, слезы текут по ее лицу. — Все это знают! А ты не имеешь ни малейшего понятия.Дерия должна как-то успокоить ее, она говорит, что все будет хорошо и что она не заставляет Киви ничего делать, но Киви, кажется, больше не воспринимает ее слов. Она начинает бить Дерию. Сначала ладошками, затем маленькими, крепкими как камень кулаками.— Они нам не поверят! — кричит она. — Они не поверят нам! Они поверят ему, а он говорит, что мы лжем, а затем они отволокут меня к ним назад, а там я одна, и потом…Мимо медленно проезжает машина, и водитель кричит:— Ю-ху, битва между кошками! — И сигналит, прежде чем снова дать газ.У Киви пропали все слова. Она только машет руками. И кулаки попадают Дерии по плечам, в грудь, в подбородок. Дерия не может защищаться, удары слишком быстро следуют друг за другом.— Прекрати! — кричит она. — Киви, прекрати, приди в себя!Но ничего больше не проникает в сознание маленькой женщины. Дерия получает очень болезненный удар в нижнюю губу. Она чувствует вкус крови, кровь бежит ей на подбородок. Боль пробуждает в ней ярость. Хватит! Она отталкивает Киви. Не очень сильно. Только для того, чтобы выиграть расстояние. Однако Киви теряет равновесие, и ей приходится сделать несколько шагов назад, чтобы не упасть. На последнем шаге ее нога попадает на бордюр. Она теряет равновесие. Это продолжается мучительно долго, но все же происходит очень быстро. Дерия кричит что-то непонятное, делает прыжок, протягивает руку навстречу Киви, но успевает лишь коснуться кончиков ее пальцев. Киви падает спиной вниз на дорогу. Пока она падает, ее фигура попадает в яркий свет фар и отбрасывает огромную тень. Дерия закрывает глаза, сигналит машина, громко и пронзительно, пронзительный тревожный звук больше не прекращается, пищат тормоза, слышны крики. Наверное, это Киви, Дерия и все.Затем раздается глухой удар, и после этого наступает тишина. Все, что слышит Дерия, — это ее собственные быстрые удары сердца.Глава 28Санитары уложили Киви на носилки. Ее руки связаны ремнями, наверное, для того, чтобы она не упала, когда машина «скорой помощи» будет поворачивать, но у Дерии такое чувство, что они хотят не дать ей сбежать. Киви не двигается, но ее взгляд бегает по сторонам. Когда Дерия попадает в ее поле зрения, ее испуганные глаза немножко успокаиваются. Рука Киви дергается, ее пальцы двигаются в сторону Дерии. Та подходит к носилкам и хватает Киви за руку.— Все о’кей? — спрашивает она. Ее голос похож на скрип, но Киви понимает ее и слабо кивает. Дерия не уверена, простила ли ее Киви или только вспоминает, что случилось. Неужели это Киви, эта девочка, которая лежит на носилках? Ее лицо кажется синим в свете стоящих вокруг полицейских и спасательных машин.Санитары просят Дерию отойти назад. Они поднимают носилки и несут их к машине «скорой помощи». Дерия видит, как Киви барахтается и поворачивает голову, чтобы не потерять ее из виду.— Я поеду с тобой! — кричит она вслед.— Извините, — говорит чей-то голос позади нее, — но это невозможно.Дерия оборачивается. Она стоит напротив очень молодой служащей полиции с большими оленьими глазами и оливковым цветом лица.— Что вы имеете в виду? Киви… моя подруга очень боится без меня.— Я хотела бы услышать от вас, как произошел этот несчастный случай, — говорит полицейская, не обращая внимания на слова Дерии. — Вторая свидетельница сообщила о ссоре на краю дороги.Дерия чувствует себя так, словно в ней есть какое-то незаметное отверстие, из которого постепенно вытекает воздух. Ей становится тяжело дышать.— Я ее оттолкнула.Она с удивлением замечает, что молодая полицейская не арестовывает ее. Она ни в чем не упрекает ее, ведет себя исключительно дружелюбно, улыбается и несколько раз успокаивающе берет ее за руку.Дерия немного расслабляется, пока указывает свои персональные данные. После этого она сообщает о ссоре, и когда полицейская спрашивает, о чем шла речь, она выкладывает все карты на стол и рассказывает правду. Киви будет ее за это ненавидеть, но, при всем желании, у нее больше нет сил выдумывать разные истории. Пока Дерия рассказывает, молодая полицейская потирает указательным пальцем свою верхнюю губу. Затем она что-то записывает, а после этого задает свои вопросы. Дерия доходит до конца, рассказывает, как Киви била ее и как она от боли оттолкнула девушку от себя.Полицейская бросает взгляд на подбородок Дерии. Наверное, там еще видны следы крови. Наконец она дает ей подписать протокол, говорит, что если будут дальнейшие вопросы, то они письменно обратятся к ней, и прощается.Только после того, как Дерия остается одна и никто больше не заботится о ней, она понимает, что теперь ей действительно разрешили уйти. Она оглядывается по сторонам. Машина «скорой» уже давно уехала, и водительница машины, которая, к счастью, лишь зацепила Киви, тоже уехала. Полицейский предлагает ей вызвать такси, и Дерия соглашается, не задумываясь. Она живет рядом, всего в полукилометре, но сейчас она просто не может пешком идти домой. Нет, она должна поехать в больницу, она должна быть рядом с Киви.Она пишет Солнцу сообщение, чтобы та не беспокоилась, где она находится. Ее пальцы все еще трясутся, как сумасшедшие, и ей нужна целая вечность, чтобы написать каждое слово.«Это не может подождать до завтра?» — приходит ответ от Солнца.«До завтра Киви исчезнет», — хочет написать Дерия, но на втором слове уже подъезжает такси. Она бросает телефон в сумку, не дописав и не отправив сообщение.Водитель такси — человек разговорчивый, но Дерия почти не слушает его, улавливает лишь только обрывки слов, на которые отвечает «хм-м» или вообще ничего не говорит. Ей становится легче, когда звонит ее мобильный и у нее появляется отговорка, чтобы не слушать монолог таксиста. Она роется в сумке в поисках телефона, но звонок затихает, прежде чем ей удается найти телефон. Она смотрит на список вызовов. Надин. И, очевидно, она уже полдюжины раз за последние двадцать минут пыталась дозвониться до нее. Приходит письменное сообщение — тоже от Надин.«Позвони мне, позвони мне срочно»Дерия сразу подозревает, что могло случиться. «Феликс!» — это ее первая мысль. Ей приходится несколько раз поспешно нажимать на кнопки мобильного телефона, пока устанавливается соединение. Надин сразу же берет трубку, и единственное, что понимает Дерия, это ее имя и ужасный плач.— Что случилось? — Она почти кричит. Водитель оборачивается к ней и долго со страхом смотрит на нее, вместо того чтобы смотреть на дорогу.Надин плачет.— Феликс? — спрашивает Дерия. — Что-то случилось с Феликсом?— Нет. — Надин несколько раз вздыхает сквозь плач. — Роберт… Роберт… Он мертв.— Мертв, — как эхо, отвечает Дерия.Это слово странно звучит в отношении Роберта. Роберт и мертв — это никак не подходит друг другу.— Глупости, — слышит она свой голос.— Нет. — Надин все еще плачет. Где-то на заднем фоне Дерия слышит, что еще кто-то плачет и всхлипывает. Это похоже на Феликса, и от сочувствия у нее сводит желудок.— Дерия, это так ужасно, — говорит Надин. Плач на заднем плане становится тише и замолкает, наверное, Надин ушла в другую комнату. — Роберта убили.— Что?— Это правда. Дерия, я еле могу это сказать. Но он… его труп… Роберт, его труп плавал в Рейне.«Несчастный случай», — думает Дерия. Может быть, просто несчастный случай. Наверное, он утонул или сам себя…— Он давно уже был мертв, — продолжает Надин. Ей приходится сделать несколько вдохов, но она продолжает говорить. — Так говорят полицейские. Нам не разрешили даже взглянуть на него. Это невозможно, сказали они. Они опознали его по зубам, потому что… И это было убийство, Дерия, кто-то убил его, его голова… они говорят, что кто-то ему… О боже, Дерия! Что кто-то ему… проломил череп.Дерия вслушивается в плач Надин. Ей понятно, что она должна что-то сказать. Надин ждет, что она что-то скажет. Но она не знает, что сказать. Она ничего не чувствует, просто не может думать. Что она должна ей ответить? В голове царит пустота. Неужели это ее не трогает? Если она не потрясена и не опечалена его смертью, то, по крайней мере, это должно было бы шокировать ее. Неужели она не поняла, что значат эти слова?Роберт мертв.— Тогда это не он, — невольно вырывается у нее. Он не может быть преследователем, если он уже давно мертв.— Что ты говоришь? — спрашивает Надин.— Это не может быть ошибкой? — Что за идиотские вопросы она задает. Опознание по зубам — это очень надежно, она это знает точно. Вряд ли можно себе представить, что произошла ошибка. И тем не менее она еще раз спрашивает Надин: — Исключено, что Роберт еще жив?— Да, Дерия. Он действительно мертв. Я не могу этого понять. Но это действительно так.Такси останавливается перед больницей:— Сначала я должна понять все это, — говорит Дерия и отключается, не давая Надин времени на ответ.Она глубоко дышит. Ее сердце бьется по-прежнему ровно, словно ничего не случилось. Несколько смешных банальных мыслей проносятся у нее в голове. Видимо, от шока.Водитель такси смотрит на нее с сожалением:— Я не хотел подслушивать, женщина, но я не мог поступить по-другому. Что бы ни случилось, это звучит ужасно. Разрешите выразить вам мое соболезнование?— Спасибо, — отвечает Дерия почти беззвучно.Водитель указывает подбородком на вход в больницу:— Вам действительно нужно идти туда? Или, может быть, лучше было бы отвезти вас в другое место?Она сначала вообще не понимает, что он имеет в виду:— О. Это. Нет. Нет, я должна посетить здесь кое-кого. Свою подругу, сейчас ей хорошо. Я надеюсь.Водитель кивает:— Ну, слава Богу, а кто умер, разрешите спросить?Дерия смотрит на таксометр, вынимает бумажник из сумки и расплачивается. Из отделения для купюр выпадает скомканный листок бумаги. Она даже не помнит, что положила его туда.— Никто, — говорит она, расплачивается и выходит из машины. У нее даже не дрожат коленки. Словно ей все равно.Ей не все равно, она не хочет верить в то, что ей может быть все равно, это должен быть шок.Она ждет, пока такси отъедет. Начинается дождь. Капельки мелкие, холодные и острые, как иглы, за несколько секунд она уже чувствует колющую боль от каждой такой капельки.Дерия раскрывает листок бумаги, стараясь прикрыть от дождя. В темноте ей очень трудно понять, что там написано. Следующий уличный фонарь очень далеко. Но она сразу видит, что текст на листке напечатан на пишущей машинке. И она узнает кроткую, робкую букву — маленькую «р». Три строчки содержат невероятно много смысла и одновременно не содержат вообще никакого.Это был я, Дерия.Я должен был это сделать, наступила пора.Якоб.Глава 29Дерия находит Киви в амбулатории. В сопровождении толстенькой медсестры Дерия спешит по длинным коридорам в сторону выхода. У Киви на голове повязка, удерживающая компресс у основания волос. Когда она замечает Дерию, ее облегчение не знает границ. С тихим плачем она бросается на шею Дерии и вцепляется в нее. На какой-то момент Дерия не знает, как она должна реагировать. Затем обнимает это маленькое, все еще или уже опять дрожащее тело. Она бросает взгляд на медсестру и вздрагивает. Ей знакомо это лицо. Но откуда?Медсестра, кажется, тоже испытывает облегчение, увидев Дерию.— Вы ее подруга? — спрашивает она и упирает руку в широкое бедро. — Пожалуйста, поговорите с ней. Она хочет, несмотря на предупреждения врача, уйти домой. И отказывается назвать нам свою фамилию.— Извините, — говорит Дерия почти беззвучно.У нее ничего не укладывается в голове. Так много вопросов сейчас мелькают в ее голове, и все перемешивается. Когда и как Якоб подсунул ей свое признание? Знает ли она вообще фамилию Киви? Откуда он узнал, что ей сегодня станет известно о смерти Роберта? Откуда он узнал, что она найдет этот листок? Кто был тем преследователем, если не Роберт? И кто, черт возьми, — этот вопрос до абсурда больше всего волнует ее — кто такая эта медсестра и почему она кажется ей такой знакомой?— Я сама знаю только ее прозвище, — извиняющимся тоном говорит Дерия и поворачивается к Киви. — Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи, и почему ты не хочешь остаться на ночь здесь?Киви смотрит в пол:— Я не могу переночевать у тебя? У меня просто чуть-чуть болит голова.— Болит голова, — почти беззвучно повторяет Дерия. — Тебя сбила машина.Киви саркастически ухмыляется:— Со мной был мой ангел-хранитель. О’кей, у меня сотрясение мозга. Но тем не менее я уйду отсюда. Если мне нельзя к тебе, тогда…— Да, о’кей. — Дерия достаточно хорошо знает упрямство Киви, чтобы сразу же согласиться. — Извините, — говорит она, обращаясь к медсестре. — У нее проблемы с чужими людьми.Медсестра на какой-то момент выглядит так, словно радуется, что избавилась от трудной пациентки, затем прищуривает глаза. Они у нее холодного, нет, ледяного серо-синего цвета.— Если я ошибаюсь, то вы меня простите, — говорит она. — Но ведь вы… ты ведь Дерия, верно? Дерия Витт?И тут наконец Дерия вспоминает, откуда она знает эту женщину.— Кристина Штальман.Девочка из класса Якоба.— Да, правильно. — Кристина Штальман, кажется, внезапно очень обрадовалась. — Я теперь ношу фамилию Швайгер, я вышла замуж. Хорошо, что ты меня вспомнила! Вот это да! Раньше у меня на ребрах было на десять килограмм меньше.«Скорее тридцать, — мысленно исправляет ее Дерия. — Если не больше».— Зато ты — боже мой! — ты совсем не изменилась. Я прочитала твою книгу, ты знаешь! Вот так я тебя еще раз встретила. — Она всплескивает руками, и вдруг ее лицо внезапно искажается, словно на последних словах она укусила что-то горькое. — Когда мы виделись с тобой в последний раз… — Она обрывает фразу, тем самым вызывая в памяти Дерии воспоминания о том, что она хотела бы забыть.Она видит молодую Кристину Штальман, которая обнимает ее плачущего Якоба.Якоба.Рука Дерии сама собой залезает в карман пальто, и кончики пальцев прикасаются к листку бумаги. Там всего лишь три строчки, но в этом послании содержится намного больше. То, в чем она себя упрекала, что она пыталась поверить, будто рукопись Якоба была романом. То, что он исчезнет и больше никогда не вернется. То, что он сделал это для нее.Этот невидимый текст написан между строк.Дерия замечает, что Киви и медсестра удивленно смотрят на нее. Она быстро качает головой:— Я помню, это было на выпускном. — Она старается мило улыбнуться. — Я не особенно хорошо относилась к тебе. Но что уж теперь, ведь уже прошла целая вечность.Новая, толстенькая Кристина Штальман-Швайгер морщит лоб:— Выпускного вечера я не помню.— Конечно, ты была там. Я целыми годами не хотела ничего иного, только мечтала убить тебя, потому что ты обнимала Якоба. — Она улыбается, чтобы показать, что это была шутка, но сама чувствует, что ей удается лишь изобразить ухмылку, похожую на маску.Кристина всхлипывает:— Дерия, я… я была в классе Якоба, на два класса старше тебя. Когда был твой выпускной, я уже давно училась в училище. Я была здесь. Мы… — Она снова всхлипывает, кажется, ей это удается с трудом. — Мы виделись здесь. Здесь, в клинике…— Глупости. — Неужели у этой женщины галлюцинации? — Я бы знала об этом. Это был самый плохой вечер в моей жизни. Якоб бросил меня, и…Что-то во взгляде Кристины заставляет Дерию замолчать.— Но это же был тот вечер, когда вы попали в аварию, или нет?— Авария? — внезапно у Дерии начинает кружиться голова и ее сердце, кажется, останавливается. Ее бьет дрожь. Ей нужно быстрее выйти отсюда. Ей срочно нужен свежий воздух. Она должна увезти отсюда Киви.— Мы можем уйти? — спрашивает Киви, словно хочет прийти на помощь Дерии.Но она не может предотвратить следующие слова Кристины:— Вы же вдвоем сидели в машине.— Ты ошибаешься, — говорит Дерия и берет Киви за руку.Эта проклятая Кристина Штальман и раньше была какой-то странной. Очень подлой. Наверное, это опять одна из ее уловок.— Можно подумать, что я это когда-нибудь забуду, — возражает Кристина. — Сюда попали одновременно пять пострадавших, очень тяжелых. Двоих из них я знала. Врачи бегали от одного к другому, но им удалось спасти не всех.— С кем бы там ни произошла авария, нас там не было. Ты нас с кем-то путаешь.Кристина фыркает, словно Дерия при всех оскорбила ее. То, как она отбрасывает волосы назад, очень сильно напоминает Дерии девочку из ее школьного прошлого, так сильно, что у нее буквально замирает сердце. Кристина Штальман, которая попыталась отобрать у нее ее Якоба. Ей нужно сейчас срочно уйти отсюда. Она решительно хватает Киви за ее тонкое запястье и тащит за собой. Лишь бы выбраться отсюда.— Я сейчас же спрошу Якоба! — кричит она ей через плечо, пусть даже сомневается, что он ей ответит. — Посмотрим, помнит ли он ту таинственную аварию.— Дерия. — Голос Кристины звучит негромко. Вокруг нее на какой-то момент, кажется, стихли все звуки, так что ее слова очень легко проникают в сознание Дерии. — Якоб погиб в той аварии.Глава 30Дерия бежит, все время ускоряя темп.Лишь когда Киви почти без сил шепчет «не так быстро» и почти падает, она останавливается.Мертвые.Это слово преследует ее. Роберт. Мертв. Якоб. Мертв. Все мертвы.Она жива. Вдруг она оказывается живой. Ее сердце, как колокол, гремит в груди, в горле, в кончиках пальцев. Земля качается под ногами. Ей нужно взять себя в руки. Киви со страхом смотрит на нее, ее подбородок дрожит. Если Дерия хочет помочь ей, она должна взять себя в руки. Она хочет помочь ей. Она должна ей помочь. Якоба нет, он надолго исчез. Дерия сейчас не может оставаться одна. Ей нужна Киви, Киви — единственная, кто…Она проводит рукой по лицу. Неужели она сейчас впадет в истерику?— Извини, — говорит она и прокашливается. — Но мне нужно было уйти оттуда. Эта женщина. Она сошла с ума. Она уже в школе была странная. И завидовала мне, потому что она хотела Якоба, но он хотел только меня. Знаешь, что я думаю? Что она хочет угробить меня. Поэтому вся эта глупая болтовня об аварии…Киви не говорит ничего, но это уже слишком много. У нее сотрясение мозга, и ей нужно лечь если уж не в больницу, то, по крайней мере, в постель.В двадцати метрах вниз по улице стоят два такси. Дерия тащит туда девушку, запихивает ее на заднее сиденье и усаживается рядом с ней.— Скажи честно, — говорит она, ей хочется смеяться, — неужели Якоб выглядит совершенно мертвым?— Не знаю, — отвечает Киви слабым голосом. — Я ведь его никогда не видела.«И пусть лучше останется так», — думает Дерия. Она все время забывает, что сделал Якоб, — ведь это так легко забыть, — но время от времени имена и картины возникают у нее перед глазами.Эллен и ее муж. Роберт.А затем, еще быстрее, так, что едва можно распознать, картины крови и смерти. Ледяной ужас.Дерия трет себе глаза и лоб. Она должна запретить себе эти мысли. Позже она сможет подумать об этом. Не сейчас. Нет никаких оснований для беспокойства. Эллен и Рут — это произошло много лет назад. Или это все было только в фантазиях Якоба. Да, такое ведь возможно, разве нет? Может быть, он использовал для своего романа фамилии из газет. Фамилии, касающиеся настоящих убийств. Почему бы нет? Естественно. Как она не подумала об этом? Это очень подходит стилю произведений Якоба, это похоже на его почерк.