Честно говоря, ее очень мучило бы, если бы он действительно убил кого-то. Но нет. Только не Якоб. Любой другой, только не он.У нее возникает воспоминание, мимолетное, как пар от дыхания. Якоб и его проклятый кабриолет. Он ждет ее перед школьным двором, вечером после ее выпускного. Дерия выносит два бокала шампанского на улицу и через дверь перебирается к нему в машину. Он целует ее нежно, отъезжает, а она держит шампанское, чтобы где-нибудь в другом месте чокнуться с ним. Якоб был очень добрым сердечным человеком. Якоб остался добрым и сердечным человеком.А Роберт? Тот был опасен. Якоб вынужден был защищать ее от него.Но Якоб никогда бы…Еще одно воспоминание. Пищат тормоза, раздаются крики. Может, кричит и Дерия. Затем раздается глухой удар. За этим следует тишина. Кровь и… ледяной ужас. Она качает головой, протирает глаза. «Это нервный срыв, — думает она. — У меня нервный срыв». Слишком много всякого произошло сегодня — слишком много для одного дня.Голос Кристины снова отдается в ее ушах. Как эхо. Якоб мертв.Кабриолет. Она все время вынуждена вспоминать эту старую глупую машину — кабриолет Якоба. В ее воспоминаниях крыша была разорвана. Но когда это случилось?Кабриолет.Смех и громкая музыка. Поцелуй. Поцелуй со вкусом шампанского и чего-то покрепче.Машина на встречной полосе. Удар.Кровь и смерть, ледяной ужас. Голова Якоба бессильно свисает на руль. Его лицо вряд ли можно узнать. Дерия рыдает. Минуты. Часы. Вечность. Она уже не может больше остановиться. Ее нога болит, но сама боль — уже другая. Якоб не реагирует на все ее просьбы и мольбы. И где-то посреди гула и крика, поспешных голосов, за которыми следует тишина больничной палаты, появляется она. Кристина Штальман. С белым лицом в белом халате, она, плача, наклоняется над носилками, на которых умер Якоб.Кровь и смерть, ледяной ужас.— Я должна… — Дерия поспешно зажимает рукой рот, когда на нее внезапно накатывается волна тошноты.Водитель такси что-то кричит и прижимается вправо, но все происходит слишком быстро. Дерию выворачивает на ее ноги, руки, на сиденье. Едва такси успевает остановиться, она, шатаясь, выскакивает на улицу. Ее тело содрогается. Ее тошнит. Много или мало она извергла — неясно, но лучше она себя не почувствовала. Она вынуждена уцепиться обеими руками за стенку дома, чтобы не упасть.Откуда только взялись эти мысли?Они неправильные, они с самого начала неправильные.— Все в порядке? — спрашивает Киви и осторожно берет Дерию за плечи, словно она сделана из бумаги.Водитель такси, скривив лицо, подает ей рулон бумажных полотенец. Они вдвоем вытирают блевотину, как только могут. Дерия не говорит ни слова и все время смотрит вниз. Ко всему волнению, беспомощности и страху от того, что происходит вокруг, присоединяется стыд. За всю свою жизнь она никогда себе такого не позволяла. Ей срочно нужно освободиться из этих грязных вещей. Последние минуты поездки превращаются в мучение.— Может быть, сейчас не тот момент, чтобы говорить об этом, — шепчет Киви, когда такси поворачивает на улицу Дерии и проезжает место, где немногим менее двух часов назад произошел несчастный случай, — но мне кажется, что ты права.Дерия с трудом поднимает голову и смотрит на Киви. Она так устала.— В чем?— В том, что я должна пойти в полицию и бороться. — Киви пытается улыбнуться. Улыбка кажется немножко вымученной, но решительной. — Мне просто нужно дать по голове, и я уже все соображаю.— Это прекрасно, Киви, — говорит Дерия. Слова подруги придают ей сил. Все равно, каким бы большим ни был страх, — ей нужно что-то сделать.— Я помогу тебе.— Спасибо. За все. Я этого не забуду.Немного погодя Дерия открывает перед Киви дверь в свою квартиру. Солнце ушла, ничего не сказав. Неудивительно, учитывая, который нынче час.— Чувствуй себя как дома, — говорит Дерия и идет в гостиную. Киви робко следует за ней, осматривается округлившимися глазами вокруг и двигается так, словно боится наткнуться на что-нибудь.— Может быть, ты хочешь принять ванну, — предлагает Дерия.— Ох, эх, я не знаю.— Нет, мне кажется, из-за раны на голове мы лучше подождем с этим до завтра. Сначала садись, я сейчас быстро забегу в душ, а потом сделаю нам чай.Киви послушно садится на краешек дивана. В квартире она чувствует себя совершенно лишней. Может быть, ей здесь все тесно. Она похожа на зверька, запертого в клетку, с тех пор, как она зашла в четыре стены. Как-то ей здесь все… чужое.— Киви? — осторожно спрашивает Дерия. Она вообще еще тут?— Да.— Ах, ладно. — Дерия бежит в ванную, поспешно принимает душ и, завернувшись в маленькое полотенце, бежит дальше, в спальню, чтобы надеть свежую одежду. После этого она чувствует себя народившейся заново. Что бы ни случилось, все выяснится. Ей только нужно действительно прийти в себя, тогда для всего найдется решение.Один наблюдает за ней с постели с критическим выражением морды.— Ты хочешь что-то мне сказать? — спрашивает она его. — Нет? Тогда сэкономь свой взгляд для себя, пожалуйста.Кот зевает.В кухне Дерия ставит воду для чая и уже заносит чашки в гостиную.Киви обнаружила ее старый телефон и с интересом рассматривает его.— Такой телефон и сегодня еще работает? — спрашивает она, запускает свой палец в диск для набора и немножко проворачивает его.— Он из моего детства, а не из средневековья, — говорит Дерия и улыбается. — Конечно, он работает. Ты можешь позвонить кому-нибудь, просто чтобы понять, как это бывает.Она возвращается назад, на кухню.— Черный или фруктовый чай? — спрашивает она Киви.— Лучше фруктовый, — сдержанно отвечает Киви. — Если я сейчас напьюсь черного чая, то, конечно, не усну.Дерия вылавливает чаинки ситечком для чая и заливает его в чайник. Затем она возвращается в гостиную и открывает ноутбук. Киви сейчас, конечно, на первом месте, но тем не менее она хочет посмотреть, не ответила ли ей Анна за это время. Рукопись Якоба должна исчезнуть. Ноутбук запускается долго, целую вечность. Дерия барабанит пальцами рядом с клавиатурой.— Я спрашиваю себя, как я могу уснуть, — говорит Киви. — Наверное, не смогу, чувствую себя такой напряженной… Может, мне лучше уйти.— Ни в коем случае. Было бы… безответственно, если бы я тебя сейчас отпустила. Против бессонницы и беспокойства у меня, кроме того, есть самый лучший медикамент в мире. — Дерия приседает и зовет кота. — Один, где же ты, мой котик? Ну, иди сюда. Он глухой, — говорит она Киви, — но каким-то образом он все равно слышит меня, когда я его зову. А если нет, то мне стоит лишь постучать по полу, и он моментально приходит. Он чувствует колебания. Ах, вот он. Привет, Один.«Дерия, — говорит кот и смотрит в направлении Киви. — Ты считаешь это хорошей мыслью?»— Конечно, Один, доверяй мне. — Она берет кота на руки и прижимается лицом к его мягкой шкурке. Один тут же начинает мурлыкать. Она относит его к Киви и считает, что он потяжелел, хотя он так разборчив в еде.— Возьми его на руки, — говорит она Киви, которая очень критично смотрит на нее.— Ты считаешь это смешным? — спрашивает она.— Не бойся, ты нравишься Одину, и он тебя никогда не поцарапает. Он моментально успокоит тебя. Нет ничего более успокаивающего, чем кошка, мурлыкающая на колене.— Дерия, — говорит Киви. Ее голос дрожит. — Мне как-то странно.— В чем дело? Ты боишься кошек? У тебя на них аллергия — так и скажи.— Прекрати. — Киви, кажется, слилась со спинкой кушетки, настолько далеко она отклоняется от нее и кота.«Это была ошибка», — говорит Один.— В чем дело?— Дерия, — повторяет Киви. — Т-там… тут нет никакой кошки.Один моргает: «Я ведь тебе говорил».— Что? — спрашивает Дерия — Что ты имеешь в виду?— Тут никого нет. Никакой кошки.Дерия слышит эти слова, и в этот же момент ее кот растворяется. Он растворяется, словно облако, словно пар от дыхания на холодном воздухе.— Нет, — шепчет Дерия и прижимает его к себе, стараясь, удержать белую пушистую шкурку, глубоко запуская в нее пальцы, но она лишь впивается ногтями в ладони собственных рук.— Нет, Один, нет… Пожалуйста… Пожалуйста, не надо… Пожалуйста, моя кошка… Пожалуйста, нет!Но уже поздно. Ее любимый кот исчез, исчез навсегда.Глава 31— Дерия? — спрашивает Киви. В ее глазах собрались слезы. Слезы вины.— Что ты наделала? — шепчет Дерия. — Как ты смогла так поступить? Что я тебе сделала, что ты…Киви встает и идет к двери. Однако Дерия ни в коем случае не может отпустить ее, не выслушав объяснения, и решительно преграждает ей путь.— Нет! Ты останешься здесь! Ты немедленно скажешь мне, где моя кошка!— Но я…Она знаком приказывает Киви снова сесть. Киви слушается и обхватывает себя руками.— Посиди здесь, — Дерия должна подумать. Потеря разрывает ее сердце. Якоб. Один. Как мог ее кот просто так исчезнуть? Кто это сделал? Киви? Кто же еще?Она погружается в хаос. Но сейчас она должна сконцентрироваться и превратить этот хаос в привычный порядок вещей. Трясущимися пальцами она набирает номер Якоба на своем мобильном. Его телефон отключен.Дерьмо! Он заблокировал соединение! Проклятый подлец! Как он мог так поступить с ней? Он же должен знать, что она всегда на его стороне:— Я никогда бы не предала его, что бы он ни сделал. Я никогда бы не предала его!Ярость горячей волной поднимается к ее голове. Она размахивается и бросает мобилку в стенку. Оттуда вылетает аккумулятор и попадает Киви в плечо. Та вскрикивает, словно это был выстрел. Неужели она не может взять себя в руки?— Замолчи, ради бога!Дерия трет себе лоб. В одиночку она не может взять весь свой мир под контроль. Но кто теперь захочет ей помочь? Солнце! Нет. Она и без того подозревала Якоба. Ей нужно позвонить Ханне. Ханна ее поймет.Киви отстраняется от нее, когда Дерия бросается к телефону и набирает номер Ханны. С наборным диском это происходит мучительно долго. Киви что-то говорит, в ее голосе звучит отчаяние, но Дерия не может больше слушать ее: Ханна сразу же берет трубку.— Хорошо, что я до вас дозвонилась! — восклицает Дерия. От облегчения у нее на глазах даже появляются слезы. Она бросает взгляд на Киви, но та тоже плачет. Но почему? В конце концов ведь не она потеряла кота. Нет, у Киви нет ни малейшей причины плакать.— Ханна, вы нужны мне. Произошло нечто ужасное.— Я уже об этом слышала, Дерия. Мне очень жаль. Как бы вы ни относились друг к другу за это время — это ужасно, потерять человека, бывшего когда-то для вас настолько важным.Она говорит о Роберте. Но Дерия уже о нем забыла. Роберт никогда не был важен для нее.— Мой кот, — говорит она, и снова из ее глаз течет поток слез. — Один. Он исчез. И Якоб. Эта безумная медсестра утверждает, что Якоб мертв. Она хочет уничтожить меня. За это время я уже стала думать, что это она преследовала меня. Все сходится, но Один… я этого объяснить не могу.Ханна долго молчит.— Алло? — кричит Дерия.Затем Ханна спрашивает:— Вы действительно хотите поговорить об Одине, Дерия? Вы уже этого хотите?— Что это значит? — кричит Дерия. — Конечно, я этого хочу. Скажите мне, как его заполучить назад!Ханна вздыхает так тихо, словно Дерия не может ее услышать.— Я боюсь, что не могу. Вы были одинокой, Дерия. Более одинокой, чем могли выдержать. Вы создали себе Одина, как создавали героев в своих книгах.Дерия пытается подавить смех. Киви беспокойно ерзает на диване. Лучше всего ей стать перед дверью так, чтобы маленькая женщина не смогла проскочить мимо нее на улицу. Она не выйдет из квартиры до тех пор, пока Дерия не получит своего кота назад.— Вы мне не верите, — говорит Ханна.— Нет! Потому что вы сошли с ума!Она хочет бросить трубку, но Ханна отвечает. Каждое из ее слов проникает в мозг Дерии невероятно глубоко.— Скажите, у вас не складывалось впечатления, что иногда ваши герои живут своей собственной жизнью? Что у них есть свои характеры, которыми вы уже не можете управлять по собственному усмотрению? Герои, у которых есть свои собственные планы?Дерия всхлипывает. Откуда она это знает?— Разница в том, что вы создавали своих героев, давали им жизнь для читателей и для этого выделяли этим героям совершенно определенное жизненное пространство — книгу. С вашим котом дело несколько иное. Вы создали Одина для себя одной, поэтому у него была возможность двигаться во всей вашей жизни. Теперь я спрашиваю вас: знает ли книжный герой, что он — просто герой романа и что вся его история это фикция?— Если бы знал, это была бы плохая книга, — шепчет Дерия.— Вот именно! — В голосе Ханны звучит восторг от того, что Дерия ее понимает. — Вы написали историю одного кота. Причем так хорошо, что для вас эта история стала реальностью. И точно так же реальностью стал Один.То, что говорит Ханна, звучит ужасно логично. Это — единственное объяснение для исчезновения Одина. Но понимание этого не освобождает Дерию от боли. Все это не должно звучать логично. Она хочет получить его назад, он ей нужен. Срочно, намного срочнее, чем придет понимание того, почему это невозможно.— Ваша ситуация, — продолжает Ханна, — действительно крайне необычная. Не обижайтесь, если я сейчас скажу, что она великолепна! Ваш мозг и ваше подсознание, особенно подсознание, совершили нечто невероятное. Вы, должно быть, постоянно планировали и организовывали все так, чтобы смочь поддержать эту иллюзию, — и так, что вообще сами об этом не знали. Это удивительно.— Собственно говоря, нет, — говорит Дерия. — У меня ведь никогда не бывает много гостей. — И вдруг множество мыслей словно стрелы вонзаются в ее голову. Стрелы, которые причиняют ей боль, но с помощью которых она все же может наконец-то защищаться. — Вы говорите глупости, — шепчет она. — Вы врете, Ханна! Вы хотите… вы все хотите уничтожить меня!Другого объяснения нет. Ханна и Киви пытаются загнать ее в безумие. Может быть, они работают вместе с Кристиной Штальман?— Я могу это доказать. Солнце видела моего кота. Якоб видел моего кота! Мы видели. Да. Мы делали фотографии. Селфи.Ее взгляд падает на мобильный телефон, отдельные части которого валяются на полу. Она поднимает самую большую деталь. Трещина проходит поперек дисплея. Вот дерьмо!Слова Ханны на другом конце провода доходят до нее, словно шорох, она не может понять их смысла, только слышит бормотание и шум, которые еще сильнее разжигают ее ярость.— Если бы мой кот был только плодом моего больного воображения, — кричит она в трубку, — вряд ли я пускала бы людей в свою квартиру, чтобы они мне потом сказали, что там не было никакой проклятой кошки! Но ничего другого не сделала эта девочка!— Какая девочка? — встревоженно спрашивает Ханна.— Киви. Так я называю ее.Киви снова начинает плакать, едва услышав свое имя. Дерия должна избавиться от этого терапевта. У нее вообще нет времени для этого глупого разговора.— Эта девушка — Киви — она сейчас с вами, Дерия?— Да.— Прекрасно. Как себя чувствует Киви?— Хорошо. Она устала. Я должна позаботиться о ней. Я должна принести ей чаю. — Ей нужно заставить ее, заставить Киви вернуть ее кота.— Сейчас, Дерия, — мягко говорит Ханна, — пожалуйста, сначала поймите, что нет причины выходить из себя. Расслабьтесь. Вы ведь ко мне приходили, чтобы я вам помогла, правильно?— Правильно, — резко отвечает Дерия, — и я вам за это плачу.— К сожалению, боль является частью процесса выздоровления. Понимаете, я просто подозреваю, что Один — не единственный герой, которого вы создали. Он, наверное, был первым. Ваш испытательный объект. Упражнение.Ей больно слышать такое об Одине. Это не было упражнением. Она его любила.— Но вы настолько талантливы, Дерия, что определенно не остановились на одной кошке. Нет, это было бы невероятно.Дерия недоверчиво смотрит в сторону Киви. Она даже решается, закрыв рукой микрофон, произнести фразу:— Там нет никакой Киви.Но Киви есть и остается там, сидит на диване, кусает себе губы и смотрит на нее так, словно она сошла с ума.— Дерия? — очень серьезно говорит Ханна. — Вы только что говорили о Якобе!— Нет! — кричит Дерия, потому что ей сразу же становится понятно, к чему клонит ее врач. — Нет! Если вы хотите сказать, что… нет!Ханна что-то отвечает, но Дерия больше не слушает эту сумасшедшую.— Вы все хотите уничтожить меня! — И вдруг ей все становится таким понятным. Ханна знает все ее тайны. Когда Киви появилась в ее жизни, появился и преследователь. Один из них и есть она и — может быть, они вместе, вдвоем. Как она могла проглядеть все это?Киви отстраняется:— Пожалуйста, Дерия, послушай меня хоть секунду.Ей нужно поговорить с Солнцем. Солнце может помочь ей. Она может уверить ее, что все хорошо и ничего из того, о чем говорит Ханна, не соответствует действительности. Потому что Солнце знает Одина и она может доказать, что он — реальный.Дерия выскакивает из своей квартиры и бежит по лестнице вверх.— Пожалуйста, успокойтесь, — слышит она голос Ханны. — Вы позвонили мне, чтобы я помогла вам. Вы хотите знать правду, пусть это даже причинит вам боль. Иначе вы не позвонили бы мне. Пришла пора, Дерия.— Идите вы к черту!«Якоб! — думает она. — Якоб, ты был не прав. Ты мне нужен, ты мне нужен сейчас. Не оставляй меня одну. Разреши мне в этот раз уйти с тобой».Добежав наверх, она бьет кулаками в дверь Солнца. Никто не открывает. Но Солнце совершенно определенно должна быть дома — Дерия чувствует, что она там. Она бьет по двери до тех пор, пока кожа на косточках ее пальцев не лопается. Затем она трогает ручку. Дверь сразу же распахивается — она даже не была закрытой!— Солнце! — зовет Дерия. Ее голос не слышен. Там нет квартиры.Дерия закрывает глаза. Она слышит голос Ханны и снова прикладывает трубку к уху.— Что здесь происходит? — шепчет она. — Солнце. Она исчезла.— Я этого опасалась, — говорит Ханна. — Значит, Солнце тоже.Этих немногих слов хватает для того, чтобы сделать из Дерии самого одинокого человека на свете. Она медленно открывает глаза. Она стоит перед чуланом, и там стоит она.Пишущая машинка Якоба.Глава 32«Я не часто вспоминал ее, но если уж такое случалось, то мне с трудом удавалось выбросить из головы мысли о ней».Дерия читает страницы, которые тщательно уложены рядом с пишущей машинкой и ждут ее. Следующая глава романа Якоба. Последняя глава, и Якоб пишет… о ней.Воспоминания всплывают кусками. Части из них словно закрыты туманом, лишь некоторые детали выглядывают, чтобы снова быстро исчезнуть. Ее руки на пишущей машинке. Робкая маленькая буква «р». Она хотела защитить ее.Кто теперь защитит ее? Солнце и кот этого не смогут. Якоб. Да, Якобу это удалось. Но Якоб исчез, уже давно. Почему она, собственно, никогда не думала, что он может вернуться? Он снова мог бы возникнуть здесь. Изменившийся. Уже не мальчик. Мужчина, который знает, как можно разорвать оковы.Он мог бы встать на место Роберта. Роберт никогда бы не решился заставить ее снова сомневаться в себе.Рядом с пишущей машинкой она находит свою губную помаду, а между кассовыми чеками — квитанцию из приюта для животных. Ей даже не нужно смотреть на нее, она о чем-то вспоминает.— Подарок, — объяснила она тогда кассирше, — у собаки моего бывшего мужа сегодня день рождения.— Ну, тогда сочное овечье сердце будет именно тем, что нужно, — сказала ей продавщица, игриво подмигивая.Дерия холодной, как лед, рукой трет себя по глазам и лбу. В чулане есть еще кое-что. Она видит какую-то коробку и подтягивает ее к себе. В основном там лежит бумага. Несколько очень старых газет из США, но у нее слишком болят глаза, чтобы прочесть их. На одной из фотографий она узнает эту красивую пожилую женщину с всезнающим выражением лица и в платье, которое даже на черно-белой фотографии кажется синим. Пфенниг, который кто-то должен найти, чтобы порадоваться.Тело Дерии охватывает ледяной холод, когда ее пальцы натыкаются на что-то твердое, тяжелое, лежащее на дне коробки.Пистолет «Джонс 1911». С лилией на рукоятке.— Я нашла пистолет, — не веря самой себе, шепчет Дерия.Ее голова сейчас забита таким множеством воспоминаний, что она с большим трудом может рассматривать их поодиночке. Но постепенно одно отделяется от другого. Роберт и она, совместная поездка. Маленький магазин, в котором они обнаружили оружие. Роберт посмеялся, повертел пистолет в руках и отдал его продавцу назад. Купил он нечто другое. Дерия позже сама вернулась, чтобы купить «Джонс». Только пистолет. Никаких патронов.— Пистолет вдохновляет меня, — сказала она продавцу. — Дело в том, что я пишу роман, понимаете меня?Она нашла оружие Мартина и вместе с ним — идею книги «Зеркальные капли».— Дерия? — спрашивает Ханна. — Вы использовали оружие?— Нет. Оно использовалось всего один-единственный раз. На странице триста семьдесят шесть. Нет, глупости. Оно никогда не использовалось. Никогда. Знаете почему? Потому что оно нереально.Однако она ошибается. И в этот раз она это знает.Глава 33Ее ноги тяжелы, как свинец, когда она с трудом спускается вниз по лестнице. Несколько раз она чуть не падает. Оружие тяжелое.Ханна уговаривает, но она ее уже не слышит. Ее мысли пусты. Может быть, от нее совсем ничего не осталось. Не осталось ничего после понимания, что все вокруг оказалось просто выдумкой, фикцией.«Надеюсь, — думает она, — что я сама — тоже только фикция».Она с трудом заходит в свою квартиру, но от ее порядочного чистого жилья ничего больше не осталось. Везде на полу разбросан мусор. Пустые стаканчики, растоптанные тетрапаки, на шкафах — бумага и картонки. Рядом с ними — пакеты из магазинов, которые никто и никогда не распаковывал, продукты, одежда… Она даже не хочет знать, что там еще находится. На столе в гостиной гора чашек, поросших плесенью, а также огромное количество пустых бутылок. Вонь забивает ее дыхание.Однако Киви все еще здесь. Она собрала мобильный телефон Дерии. Она хочет быстро спрятать телефон у себя за спиной, но Дерия уже его увидела.— Это ты все здесь наделала? — говорит Дерия. Она не узнает свой собственный голос, он такой слабый и монотонный. — Ты все испортила. Почему ты вообще еще здесь?— Я хотела уйти, — говорит Киви со слезами в голосе. Она опустила голову. — Но затем я осталась. Мы ведь друзья или нет?— Разве? — У нее нет друзей. У нее нет ничего, кроме оружия в руке. Кроме оружия, все здесь нереально.Киви поспешно кивает:— Я помогу тебе. Я не имею ни малейшего понятия, что с тобой происходит, но я помогу тебе. Я тебе, ты — мне. Мы не останемся друг перед другом в долгу.Дерия качает головой. Только что