вспоминает совет подруги и оставляет пуловер на месте.Маленькая женщина заходит в одну из кабинок с целой охапкой курток в руках, но, судя по всему, она примерила только одну, ту самую синюю с желтыми полосками. Эта куртка и сейчас на ней, когда она выходит из кабинки и развешивает полдюжины других курток на их места. Затем она уходит, останавливается еще возле пуловеров, марширует мимо Дерии, даже не взглянув на нее, и по дороге к эскалатору смотрит только на свою обувь. Мужчина, который до этого сосредоточенно рассматривал футбольное трико, идет к кабине, в которой была маленькая женщина, и распахивает занавеску. Его голова вращается во все стороны — он нацелился на маленькую женщину. Та вздрагивает и бросается бежать.— Не паникуй, я помогу тебе, — говорит Дерия, однако ее мужество разрешает ей издать только шепот, а маленькой женщине надо бы уметь читать мысли, чтобы услышать ее. Она шустрая, как хорек, однако мужчина — явно детектив из магазина — оказывается очень спортивным. Дерия пытается незаметно перегородить ему дорогу. Но детектива это задерживает всего лишь на одну секунду, однако иногда достаточно и одной секунды. Маленькая женщина проскакивает мимо эскалатора и влетает в лифт. Дверь закрывается до того, как детектив добегает до лифта. Он бежит по лестнице, а Дерия следует за ним, подгоняемая странным чувством, что она должна помочь маленькой воровке, независимо от того, хочет ли та ее помощи или нет.Лампочки возле лифта показывают, что он на пути вниз. Дерия устремляется по лестнице. Она знает, что там находятся туалеты для покупателей и входы для сотрудников, кроме того, внизу есть подземный гараж. Топот по бетону указывает ей путь. Магазинная воровка бросилась прятаться между машинами. Дерия не может увидеть ее, зато детектив не упускает ее из виду. Он следует за ней по пятам, бежит за ней целеустремленно и, кажется, уже схватил ее. Дерия слышит вскрик молодой женщины. Что-то, возможно часть тела, с грохотом ударяется о припаркованную машину. Другая женщина, которая как раз ставит свою машину на стоянку, ускоряет шаг и выскакивает наружу, подальше от звуков борьбы. Дерия бежит туда.Мужчина ухватил маленькую женщину за воротник слишком большой сине-желтой зимней куртки и теперь пытается захватить ее руки. Она вертится, снова и снова выскальзывает у него из рук и бьет его ногами, однако он не сдается и прижимает ее к бетонной стене.— Эй! — кричит Дерия. — Немедленно отпустите девушку!Тихий голос в ее подсознании напоминает ей, что эта бедная девочка как раз попыталась украсть куртку стоимостью приблизительно двести пятьдесят евро. Дерия должна помочь детективу задержать ее. Вместо этого она выпрямляется во весь рост и упирает кулаки в бедра:— Вы что, плохо слышите, вы, грубиян! Отпустите девушку!— Эта девушка, — с трудом переводя дыхание, говорит мужчина, все еще борясь с ловкими руками и ногами, — совершила кражу из магазина. Я имею право временно задержать ее до приезда полиции.— Ты, идиотская задница! Это моя куртка! — шипит сквозь зубы маленькая женщина. — Отвали, ублюдок, чтоб ты сдох!— Вот, слышите! — Дерия подходит ближе. — Немедленно отпустите ее. Вы причиняете ей боль. Вы что, этого не замечаете?— Полиция уже на пути сюда, — отвечает мужчина и только крепче хватает девушку.Молодая женщина визжит и усиливает попытки вырваться, что заставляет детектива лишь крепче обхватить ее руку.— Немедленно прекратите! — Дерия слышит, как громко звучит ее собственный голос в подземном гараже. — Здесь есть кто-нибудь? На помощь! Помогите! Тут пристают к девочке!— Да нет же! Вы что, такая глупость, она…— Пожалуйста, помогите мне, этот засранец просто схватил меня своими противными грязными лапами!— Помогите! — кричит Дерия. — Помогите! Тут мужчина пристает к девушке!Лицо детектива становится багровым, а в груди Дерии радуется злобное маленькое дитя и даже прыгает от восторга. Ее сердце бьется как сумасшедшее. Неужели она когда-нибудь совершала вот такую глупость, как сейчас?Двое молодых мужчин подходят ближе, Дерия еще раз отчаянно зовет на помощь, и оба решительно направляются к детективу. Один из них уже закатывает рукава кожаной куртки. Для детектива дело пахнет жареным.Куртка, без сомнения, дорогая, но она явно не стоит того, чтобы из-за нее связываться с двумя обуреваемыми гражданским мужеством «героями». Детектив отпускает молодую женщину. Та успевает еще дать ему пинка в ногу, отскакивает на пару шагов на определенное расстояние между собой и мужчиной, в конце концов показывает ему средний палец и убегает.— Великолепно, — бормочет детектив и бросает на Дерию злобный взгляд. — Благодаря вам только что сбежала воровка с фирменной курткой. Вы имеете понятие, сколько она стоит?«Она — теплая, — думает Дерия, — потому что это, наверное, все, что было важным в этой куртке для маленькой женщины. Она — теплая и не пропускает дождь и снег».А зима будет холодной.— Все здесь о’кей? — спрашивает один из мужчин, которые уже подошли поближе. У них такой вид, будто бы они ждут слова «нет» от Дерии. Скучающие парни, ищущие развлечений. Улыбка Дерии, ее кивок настолько невинны, что оба разочарованно удаляются.— Она вообще не хотела красть эту куртку.— Но украла.Дерия колеблется между чувством, что она помогла кому-то, кому это было крайне нужно, и стыдом, что тем самым поставила в трудное положение другого человека.— Это вы сможете сейчас рассказать полиции, — детектив вытаскивает свой мобильный телефон из сумки, бросает на него взгляд и недовольно качает головой.«Нет связи», — предполагает Дерия. Есть время убедить его, что полиция тут не нужна.— Посмотрите, — говорит она, — мне кажется, что все это — недоразумение. Молодая женщина думала, что за куртку уже заплатили.— Ах да? Кто же?— А вы что думаете? Я, конечно.— Вы ее знаете? Ну, тогда я крайне заинтересован в личных данных этой дамы.— У меня их нет. — И это не ложь. Угол ограды, под которым ночует молодая женщина, вряд ли является ее официальным адресом.— Вы покупаете незнакомой женщине куртку за триста евро? Кому вы хотите это рассказать?— Я творила еще бóльшие глупости за триста евро.И это несомненно. Однако в то время она не была в такой трудной финансовой ситуации, как сегодня. Есть ли у нее на счету столько денег? Дерию бросает в пот, но пути назад уже больше нет. Маленькая женщина на прошлой неделе, наверное, спасла ее от нападения — может быть, Дерию без нее могли изнасиловать или сделать еще хуже. Если это не маленькая благодарность в форме срочно необходимой ей теплой куртки — что тогда?— Вы понимаете, я перед этой девушкой в некотором долгу, поэтому ее сегодняшняя покупка будет за мой счет. А теперь извините меня, пожалуйста, но я не буду больше обсуждать с вами, что я буду делать со своими деньгами, а что — нет.— Если вы собирались купить ей эту куртку, — настойчиво спрашивает детектив, — почему же она заменила на одежде этикетку безопасности металлической проволокой? Я нашел и то, и другое в кабинке.— Откуда я знаю? Просто так, чтобы пощекотать нервы. Просто она хотела знать, получится ли такое.— Тогда почему же она убежала, когда я обратился к ней?Дерия закатывает глаза:— Она очень робкая. Вы ее напугали. И меня тоже — ведь каждый может приставать к беззащитной женщине и выдавать себя за детектива. В следующий раз попробуйте быть несколько любезнее.Мужчина скрещивает руки на груди:— Вы это всерьез, да? А теперь вы пойдете со мной к кассе, мы подберем сорванную этикетку в примерочной кабине и вы оплатите куртку?Дерия изображает холодную улыбку:— До вас дошло, хотя и медленно. Все можно было сделать проще.Проходя по магазину, детектив идет прямо за Дерией: ей кажется, что она ощущает его дыхание у себя на затылке. Без сомнения, он ожидает, что она попытается сбежать. Дерия злится, что он считает ее такой дурой. В сапогах на высоких каблуках-танкетках заниматься спринтом не особо рекомендуется.Капля пота сбегает по спине. А что, если у нее на счету недостаточно денег, чтобы заплатить за куртку?Придя в спортивный отдел, она подбирает с пола джинсовую куртку, которую оставила маленькая женщина. Материал сильно потерт на рукавах. Этикетка на воротнике выдает ее размер. Сто шестьдесят четыре — детский размер. Сколько же лет ей может быть, этой маленькой женщине?Детектив забирает этикетки и магнитный маркер из кабинки для переодевания и сопровождает Дерию к кассе. Он перебрасывается парой слов с кассиршей, которая сначала критически смотрит сквозь очки, однако потом все же изображает улыбку в направлении банковской карточки ЕС Дерии. Цена появляется в виде приветливых зеленых цифр на кассе. На Дерию цифры действуют, словно звук сирены. Она не дышит, передавая карточку, и смотрит, как карточку протягивают через считывающее устройство. Проходит слишком много времени. Кассирша смотрит на детектива из магазина, тот пялится на считывающее устройство, а само считывающее устройство в глазах Дерии выглядит чем-то злобным. Что будет с ней, если она не сможет оплатить куртку? Неужели ее слова теперь сделали ее саму магазинной воровкой? Она вспоминает о табличке на входе. Каждому магазинному вору угрожает заявление в полицию, штраф и запрет посещать магазин. Ей становится почти смешно. Этот магазин такой несовременный, что она и сама добровольно никогда сюда бы не зашла. Раньше здесь делала покупки ее бабушка.— Спасибо за покупку, — вдруг говорит кассирша.Дерия смотрит на свою банковскую карточку и на этикетки, которые ей протягивает женщина через прилавок. Неужели получилось? Получилось. Ей приходится сосредоточиться, чтобы не выдать себя и не показать свое облегчение.— Пакет вам нужен?Дерия кивает и получает огромный крепкий блестящий пакет со старомодными надписями магазина. Пакет подходит к украденной зимней куртке, которую она только что купила. Она бросает в пакет маленькую влажную джинсовую куртку, любезно прощается с магазинным детективом и с высоко поднятой головой выходит из магазина. И лишь очутившись на улице под моросящим дождем, она облегченно вздыхает. В ушах у нее шумит, глаза горят. Проклятье, что это на нее нашло? Денег на счету еле-еле хватило на куртку, но теперь ее счет, наверное, опустошен. Кроме той пары банкнот, которые еще остались у нее в сумке, она — банкрот. Но тем не менее она чувствует себя хорошо. Даже в состоянии некоторой эйфории, как раньше, когда она за свои собственные деньги покупала красивые вещи, которые, правда, были слишком дороги, но которые она все же могла себе позволить. Этого чувства ей в последние годы очень не хватало. Сначала все было нормально и она могла позволить все, о чем мечтала. А затем не стало ничего, о чем она могла бы мечтать. Когда она шла за покупками, это был лишь поиск и оплата, безо всякого чувства счастья. Она искала его везде, это чувство, при многочисленных походах-шопингах и тем не менее никогда его не встречала. До сегодня. Куртка, которую она купила и которую, наверное, никогда больше не увидит, придает ей это чувство.Целый день Дерия не возвращается домой. Она разгуливает по городу и улыбается, проходя мимо универмага, словно в чем-то перехитрила его. В обед она перекусывает в суши-баре, потом идет в парк погулять и смотрит на уток, которые со скучающим видом плавают по воде под дождем и мечтают о лучшей погоде, прохожих и хлебе.Когда она все-таки возвращается домой, какой-то простой конверт в почтовом ящике за секунду уничтожает ее хорошее настроение, прижимает ее к земле, чтобы там растоптать ногами. Дерии кажется, что она слышит звук, словно треск жука, хитиновый панцирь которого раздавливает подошва сапога. Ей становится плохо.На конверте написаны фамилия и адрес ее бывшего мужа, а внутри конверта она находит письмо. Письмо, написанное от руки. Если Роберт пишет письма от руки, значит, они имеют наивысшее значение. Дерия не хочет быть больше наивысшим значением в жизни Роберта. Она была им достаточно долго, научилась это выдерживать и принимать во внимание.Если бы тогда не было Мартина…Она отбрасывает от себя эту мысль. Эти времена прошли навсегда.Легче всего было бы выбросить письмо в урну, не читая, — но сегодня у нее достаточно сил, чтобы прочитать его.Она несет конверт домой и кладет на полку, где его почти не видно среди рекламных проспектов и прочей почты. Сначала она заносит пакет из магазина в коридор к другим пакетам, купленным вчера, среди которых новый пакет выглядит словно королева среди простого народа. Кот Один, громко мяукая, задает вопросы, как обычно это делают глухие кошки. Каждый второй вопрос касается его ужина. Дерия снимает пальто и сапоги, при этом рассказывая Одину о том, как прошел ее день, и думает, что он, как минимум, понимает в этом столько же, сколько и любая другая кошка, которая может слышать. Но она не считает, что глупо разговаривать с глухой кошкой, по крайней мере не глупее, чем говорить с неглухой кошкой. Кроме того, к совместной жизни кошек и людей относится также то, что они должны быть немного глуповатыми. Она выбрасывает подсохший завтрак Одина, соглашаясь с ним, что это есть уже невозможно, споласкивает его мисочку и заполняет новым кормом. Кот обнюхивает еду, признает ее недостаточно хорошей, и вместо этого облизывает пластиковые пакеты, а это как раз тот вид деятельности, при котором ему лучше не мешать. Дерия не находит ни единой причины, чтобы дольше игнорировать письмо. Она хочет побыстрее покончить с этим, открывает его и пробегает глазами строчки.Роберт, якобы обеспокоенный ее здоровьем, спрашивает об этом, чтобы уже в следующей фразе начать ныть, что он чувствует себя одиноким. Он утверждает, что ломает себе голову над ее финансовой ситуацией только для того, чтобы она знала, что у него достаточно денег для двоих. Он внушает ей смутное чувство. Ты ведь никогда не любила быть одна, Дерия, а теперь тебе придется постоянно оставаться такой! Не без того, чтобы продемонстрировать ей его единственное логическое решение: «Между нами ведь не все было плохо!!!»Резюме Дерии звучит так — сочувствие и жалость к себе как эмоциональное падение. Письмо является обзором их отношений — аргументы для того, чтобы снова жить вместе. Собрание различных восклицательных знаков: толстых, тонких, больших и особенно больших. Список преимуществ. Единственное, чего не хватает, так это ссылки на тот пункт, который все аргументы сводит к нулю и ведет к тому, что человек забывает любой, еще бóльший недостаток.Любовь.Любви в их отношениях никогда не было — ни перед вступлением в брак, ни после. Даже тогда, когда Роберт и она в церкви сказали «да», даже тогда не было любви. Были совсем другие вещи: Роберту захотелось иметь женщину. А она тосковала о спокойствии и безопасности и мечтала забыть Якоба, который исчез из ее жизни именно тогда, когда был нужен ей больше всего.Конечно, ничего хорошего из этого не получилось, и вообще не могло получиться. Хотя Роберт и она — каждый со своей стороны — получали то, что хотели, однако они никогда не могли дать друг другу то, что им нужно было по-настоящему.Дерия тогда убеждала себя, что они были слишком молоды. Это могло быть правдой или нет. В конце концов, они по-любому были теми же, что и раньше, — ужасно одинокими.— Сегодня я уже не такая, — решительно заявляет она Одину, который уже удалился к своему дереву для точки когтей и, словно белый сфинкс, возлежит на самом верхнем этаже и согласно моргает ей.И словно в подтверждение этого раздается звонок у двери. Наверное, у Солнца снова нет молока в доме, у Дерии его так же точно нет, так что они усаживаются в кухне Дерии и пьют чай, потому что кофе без молока они терпеть не могут.— Может быть, мне все же надо как-то позвонить ему, — вслух размышляет Дерия, потому что где-то в подсознании она испытывает к нему сочувствие. — Просто поговорить с ним?Солнце ставит чашку на стол и скрещивает руки на груди. Ей не нужно ничего говорить, Дерия понимает ее и так.— Я не говорю об идее фикс, типа «мой бывший муж будет моим лучшим другом» или нечто в этом роде, но не считаешь ли ты, что когда-нибудь ведь можно нормально поговорить друг с другом?— Абсолютно, — отвечает Солнце и указывает на письмо, которое лежит между ними на столе. — Но это ведь не нормальное начало разговора. Он не хочет разговаривать. Это — новая попытка заставить тебя делать вещи, которых ты не хочешь.— Вполне может быть. Но тут я тоже имею право слова. То, что у меня некоторое время — ну ладно, очень долгое время — в постели нет мужчины, не заставляет меня сразу же терять волю.— Ты же знаешь, что я не это имею в виду. Если бы речь шла просто о сексе, я бы сказала: «Иди, Дерия, уложи своего бывшего, тогда ты, по крайней мере, знаешь, чего ожидать».Дерия отмахивается рукой:— Скорее, чего я не могу ожидать. Что касается секса, то отношения с Робертом — это последнее, что я могла бы возродить в жизни. Вот с Якобом — наоборот…— Якоб? — спрашивает Солнце, как будто она никогда до этого не слышала этого имени.— Да. Я ведь тебе сегодня о нем рассказывала.— Да, но почему ты вдруг о нем вспомнила? С тех пор ведь прошла целая вечность.Маленькое слово «вечность» вызывает у Дерии меланхолию. Солнце права. Прошло так много лет.— Ах, — тихо говорит она, — я тоже не знаю. Недавно я подумала, что снова встретила его. Но теперь мне кажется, что это был мужчина, просто похожий на него.— Такое свидание с юношеской любовью чаще всего лишает человека прекрасных иллюзий, — заявляет Солнце и отпивает глоток чаю. — В твоем случае это звучит так, словно этот человек — просто посторонний. Может быть, ты еще увидишь его снова, и я желаю тебе удачи. Но еще раз, возвращаясь к Роберту, Дерия, — не недооценивай его. Я не думаю, что он хочет секса. Не только. Он… — Черты лица Солнца становятся жесткими, пока она подыскивает слова. — Он хочет тебя. Тебя всю. Контролировать тебя и владеть тобой. Как тогда. Подумай о том, что ты мне о нем рассказывала. Все, как всегда, начиналось очень легко. Пара ласковых слов, милых просьб, от которых ты не могла отказаться, потом то здесь, то там маленькое воспоминание и напоминание о том, что без него ты — никто и ничто. А затем, когда тебе было плохо и ты была там, где он хотел, чтобы ты была, — а именно в самом низу, — он мог делать с тобой то, что всегда хотел сделать, а ты с этим соглашалась. Этот мужик систематически делал тебя слабой и ничтожной, сладкая моя. Это был психический террор, а именно — ужасно умелый! Ты знаешь, как тебе было трудно расстаться с Робертом. Пожалуйста, не попадай под его влияние!— То, что ты говоришь, звучит почти так, словно Роберт может быть опасным.— Он и на самом деле опасен! Он знает, что может нажать на тебя и использовать для своих целей. И у него многолетний опыт в этом деле. Он опасен для твоего сердца, а еще больше — для твоей души.— Нет, он больше ничего не сможет сделать со мной. — Дерия убеждена, что она раз и навсегда рассталась с бывшим мужем.Она понимает сомнение Солнца, ведь та ничего другого не могла посоветовать, однако, по ее мнению, никакого риска больше нет. Она больше не даст Роберту уболтать себя. Он достаточно долго держал все ее ниточки у себя в руках. До тех пор, пока она все эти нити просто не обрезала. Сейчас у Роберта нет никакой власти над ней. У него — нет.— Ты врешь сама себе! — резко говорит Солнце. — Ты хочешь сказать мне, что не боишься его?— Нет. Страха у меня нет.— Действительно нет? — Солнце отпивает глоток чаю. Ее губы сжаты, словно во рту находится что-то горькое. — А надо бы. Его действительно нужно бояться.Глава 6Когда бабушка Дерии узнала, что врач предполагает у нее болезнь Альцгеймера, то для бабушки рухнул весь мир, а для Дерии открылся горизонт.Ей было стыдно, и она ненавидела себя за то, что только болезнь бабушки дала ей ту свободу, которая для других детей из ее школы была сама собой разумеющейся и о которой она так тосковала. Она, наверное, была очень плохим человеком, потому что радовалась этой свободе. Она старалась подавить чувство вины тем, что стала как можно больше помогать по хозяйству. К тому же она складывала с ней пазлы и часами слушала противные шлягеры, которые так любила бабушка. Мучившие ее чувства Дерия могла забывать лишь тогда, когда выходила из квартиры. Однако не позже вечера вина возвращалась со всей страшной силой, а потом Дерия лежала и плакала, не в силах уснуть. Но все же те часы, которые она проводила без бабушки, были слишком теплыми и солнечными, чтобы отказываться от них, а песни птиц были только на одну-единственную тему — тему свободы.Если ей раньше нужны были отговорки, вранье и истории, чтобы проводить время с Якобом, то теперь даже не нужно было объяснять, куда она уходит. Время от времени бабушка все еще спрашивала, куда уходит Дерия и когда вернется, но чаще всего забывала ее ответы, прежде чем Дерия выходила из дому. Она постоянно забывала вставные зубы в самых невозможных местах, выбрасывала рекламную почту во включенную духовку, а приготовленную пищу швыряла в мусорное ведро. Дерия прятала как одеяло с электроподогревом, так и утюг — из страха, что ее бабушка может с их помощью устроить пожар и погибнуть в огне.Свобода, в которой Дерия передвигалась, словно в невесомости, была волнующей, но в той же степени вызывала и страх. Иногда она боялась заблудиться или что ее могут похитить и никто не будет ее искать, потому что ее бабушка просто забудет заявить о том, что она пропала без вести. Может быть, она даже забудет о том, что Дерия вообще существует. Год назад Дерия даже не имела права сама решать, какие передачи смотреть по телевидению или какие брюки или футболки носить. Еще недавно ей запрещалось притрагиваться к плите, потому что могла обжечься. Теперь она отвечала за то, чтобы подавать еду на стол. Если бы бабушка попыталась сделать это сама, то соседям пришлось бы звонить в пожарную службу. Бабушка упорно настаивала на том, что все в порядке и что пожилые люди просто немного забывчивы. А Дерия готовила еду, наводила порядок в квартире, заботилась обо всем и начисто выбросила слово «Альцгеймер» из головы, словно могла этим стереть болезнь из реальности.Якоб был прибежищем Дерии, когда историй перестало хватать, чтобы убежать от реальности. В его глазах она была прекрасна, в его присутствии она чувствовала себя в безопасности и ощущала себя свободной в его объятиях.Только в обществе его друзей она чувствовала себя не совсем уверенно. Первоначальная гордость от того, что она — его подруга и что самые крутые мальчики и девочки приняли ее в свои ряды, улеглась. В конце концов, ни у кого из них не было к ней настоящего интереса. Нет, совершенно определенно они только планировали завоевать ее доверие, чтобы отнять у нее Якоба.Ревность ощутимо грызла ее. Это было желание ни с кем не делиться близостью Якоба. Если какая-то другая девочка просто дружеским жестом клала ему руку на плечо или даже гладила по голове, Дерия чувствовала, как желчь подкатывает к ее горлу. Другие девочки были старше ее. Более зрелые. У них были груди, настоящие груди, а не поздно выросшие и мелкие бугорки. Когда Якоб касался их — а он касался их часто, — ее улыбка скрывала страх и неуверенность. Улыбка, которую могли бы продемонстрировать ее соперницы с красивой грудью. И уже вскоре ее сердце перестало учащенно биться, когда его руки залезали к ней под футболку. Она научилась воспринимать это как должное, научилась тому, что это ей нравится. И однажды она забыла свой страх.Очередь девочек, ожидавших окончания их отношений, а значит, и своего шанса очутиться рядом с ним, была длинной. Дерия знала, что она не имеет права разрешить себе сделать ошибку.Пассивность — это была возможная ошибка, о которой даже не думала Дерия. Она решила подвергнуть сомнению то решение — «мы еще подождем», — которое Якоб без вопросов принял за них двоих. Когда Якоб стоял под душем, она расставила свечи в его комнате, поставила в магнитофон специально записанную для этой цели кассету с романтической музыкой и положила