Лилит Пока мышка стремилась в пасть коту, я хотела посмотреть, что делает Орден. Как и ожидала, в этот раз охранные печати на земле не пропустили меня на территорию склада, поэтому я отразилась в окне припаркованной машины в центре Праги и стала следить. Ниотинский вместе с телохранителем приблизился к авто. Тренированный воин учтиво открыл дверь, и Грегор сел на пассажирское сиденье, кутаясь в сутану. – Ваше Преосвященство! – обратился он к кардиналу, показывая ладони. Вот меня и рассекретили. Я ухмыльнулась, наблюдая, как бледнеет кардинал. На пальцах телохранителя желтела сера. – Выйди! – коротко бросил глава Ордена. Ниотинский тоже вышел, а затем пересел на водительское сиденье. Мы остались вдвоем. – Лилит, покажись! Я знаю, что это ты, – попросил кардинал, устало выдыхая. Наша с ним история длилась века. Ниотинского младенцем подбросили под ветхие двери монастыря в одной из деревень Англии. Грегор так и не узнал, откуда он и кто его родители. Знал ли Фер Люций? Скорее да, чем нет. Великий инквизитор интересовал его куда больше, чем Господин хотел показать. Грегор не старел, не болел и, вероятно, мог жить вечно. Он всегда ассоциировался у меня со жгучим ветром, дующим в ледяных горах. Грегор Ниотинский – единственный почти бессмертный человек, которого я знаю. И все же у каждого в этом мире есть свой срок годности. Грегору было пятьсот пятьдесят лет, и только последние сто он начал стареть. Несносный чистоплюй лишился Божьего расположения за то, что испытывал ко мне. Дьявольские оргии, как это бесило. Чтоб он сдох поскорее! Много лет тому назад я явилась ему, и Ниотинский пропал. Все мои попытки искусить его привели совершенно в другую сторону. Гневно сверкая глазами, я появилась в зеркале заднего вида. – Ну, здравствуй, Грегор, – прошипела я, напуская ужаса, но, как всегда, на кардинала это не подействовало. – Лилит! – полувыдохнул-полупростонал он с мукой. Его любовь была для меня как раскаленная лава. Физически обжигала. – Перестань! – крикнула я, и Грегор отвел взгляд. – Тебе не надоело служить ему? Я раздраженно закатила глаза. Ниотинский уже однажды задавал этот вопрос. Казалось, Грегор знал, что я чувствую. Не понимаю, как такое возможно, но он знал меня лучше, чем Повелитель. – Мальчик у тебя? – снова спросил кардинал, жадно всматриваясь в мое лицо. – Да, как и суждено. Я чувствовала, как кожу начинает печь от взгляда синих глаз. Грегор протянул руку и коснулся зеркала. Я зашипела. Кардинал отдернул пальцы и сжал их в кулак, будто стараясь удержаться от попытки извлечь меня из отражения. – Зачем пришла? – Позлорадствовать, – искренне ответила я, победно улыбаясь. – Ты так миндальничал с Дэном, что потомок сам угодил ко мне в руки. – Дэниэль чист, он не останется у вас надолго. При всей долгой жизни, наивная упертость, с которой Грегор верил в свои идеалы, раздражала. – Посмотрим, святоша. Кому, как не тебе, знать, что я имею опыт в искушении добра? Я медленно обвела языком губы, глядя на кардинала. Ниотинский, казалось, забыл, как моргать. Глаза зажглись, словно два сапфира. Дыхание Грегора изменилось. Зная, кто я, зная, что я, он не отказался от чувств ко мне. Прах его возьми! – Я найду вас. Хочу увидеть тебя без зеркал, Лилит! Выражение глаз кардинала напоминало взгляд больной собаки, когда хозяин решает добить ее. Мне хотелось вырвать ему сердце, чтобы не мучился. За несколько веков, что мы не виделись, его лицо прорезали морщины, молодость постепенно оставляла Грегора, но он оставался все тем же Великим инквизитором, который с наслаждением жег и топил ведьм в Бамберге. – Если мы встретимся лично, обещаю, ты умрешь, Грегор. Так что осторожней с желаниями. Не прощаясь, я испарилась с зеркальной глади и вернулась в «Дахштайн». Почему-то в этот раз его слова задели и вызвали давно забытые воспоминания. Помню, как сейчас: Бамберг, 1630 год. Служанки затягивали мне корсет из китового уса, делая тонкую талию еще тоньше. Люций готовился встречать важных гостей. Тогда я была дочерью бургомистра Бамберга и самой завидной партией в округе. На улице поднялась какая-то суета. Я сделала шаг к окну. Подъехал экипаж, запряженный взмыленными лошадьми, из которого гордо выступил молодой высокий мужчина. Я столько знала о нем еще до того, как он вышел. Грегор был ошибкой природы и Божьим помазанником. На широких плечах лежала бордовая мантия. Мое нутро дрогнуло, но я не шелохнулась. Великий инквизитор. Фер Люций, а вернее, – Люц Хёле, как звали его в Бамберге, – играя роль бургомистра и моего отца, встретил гостя, а затем пригласил в особняк. Что ж, теперь мой выход. Я отметила то, как он смотрел на меня. Взгляд Великого инквизитора прошел две стадии, начиная с удивления и заканчивая вожделением. Казалось, взглядом он ласкает мою кожу – так красноречиво смотрел Ниотинский. Замечу, что, следуя строгим правилам, мне почти удалось за белилами скрыть природную красоту, уродуя лицо, иначе бы мою персону в скором времени обвинили в колдовстве. – Эмилия, моя любимая дочь, – обнимая за плечи, представил меня Люций. – Покорен вашей красотой, фройляйн Эмилия. Жаль, что встретились мы при весьма печальных обстоятельствах. Грегор Ниотинский к вашим услугам. Высокий, поджарый, он держался с благочестивым достоинством. Светло-русые волосы собраны в аккуратный короткий хвост, но главное – глаза. Опушенные густыми ресницами. Синие, как безоблачное летнее небо. Их глубина таила то, что нравилось мне в этих святошах. Инквизиторы – те же убийцы, только прикрывающиеся словом Божьим. – Очень приятно. Для нас честь принимать таких гостей, – я присела в реверансе. Всего пара предложений, но от моего бархатного голоса у мужчины щеки покрылись мурашками. «Ох, инквизитор, какой ты аппетитный», – мысленно облизнулась я. – Слуги отнесут ваши вещи в приготовленные покои, – обходительно продолжил Люций. – Прошу оказать честь и на время судебного процесса поселиться в нашей скромной обители. Грегору польстило предложение бургомистра, и, снова встретившись со мной взглядом, он с достоинством кивнул Люцию. – Буду рад воспользоваться вашим гостеприимством. Я лишь хмыкнула. Два жестоких убийцы меряются манерами. Один, играя роль строгого и чопорного хозяина Бамберга, а второй – святоши, Писанием заслоняющего жаждущую крови душонку. – Позвольте предложить вам отужинать с нами, – Фер Люций всем видом изображал восторг от встречи с Великим инквизитором. Ниотинский согласился, не сводя с меня глаз. Я усилием воли вызвала на лице легкий румянец, как и подобает благовоспитанной человеческой девице. Хм, возможно, это будет слишком легко. За столом речь пошла о причине его приезда, ведь инквизитора пригласил сам Люций. – Ваше преподобие, как вы знаете, Бамберг славится строгостью нравов. Я с прискорбием хочу сообщить, что в моем славном городе творятся ужасные вещи. Инквизитор наконец обратил внимание на бургомистра. Грегор заинтересовался и весь подобрался, словно гончая, учуявшая зайца. – Продолжайте, – с нетерпением попросил он. Люций играл свою роль великолепно. Изображая волнение, он сделал жадный глоток вина, покраснел и даже хлюпнул носом. Я мысленно аплодировала. – У нас и до этого случались странности, но то, что произошло с детьми на прошлой неделе, убедило меня позвать вас. – Я получил ваше письмо и незамедлительно прибыл. Мне нужны подробности, а также имена предполагаемых ведьм и где их можно отыскать, – Грегор деловито достал записную книжку и приготовился слушать. Уголок губ Люция дернулся в злорадной ухмылке, но никто, кроме меня, этого не заметил. – У нашего пастора, Сэмюэла Вайза, дочь и племянница заболели. Доктор не знал, как им помочь. Девочки кричали, издавали странные звуки, прятались под мебелью, принимали необычные позы. Когда пастор пытался читать проповедь, они затыкали уши, чего отродясь не было. Спустя несколько дней такие же симптомы появились у других детей, которые играли с девочками. В начале февраля наш местный доктор, Конрад Григгс, объявил, что все дети стали жертвами колдовства. Пока Люций говорил, Грегор быстро делал записи грифелем в книжке. Глаза инквизитора лучились, а в уверенной позе сквозило нетерпение заняться тем, для чего он сюда прибыл. – Да… Все признаки применения колдовства. Будем искать виновных. – О, ее нашли очень быстро. В доме пастора служила рабыня по имени Магда. Дети донесли на нее, рассказав, что ранее она говорила им о колдовстве. – Где она сейчас? Говоря это, инквизитор не удержался и кинул на меня быстрый взгляд, а потом снова вернул внимание бургомистру. – В темнице. Без вашего участия я не смог отдать женщину под суд. – Мы вместе с пастором осмотрим ее тело на предмет дьявольских меток. Уверен, она в Бамберге не единственная. Их племя не живет поодиночке. Каждой ведьме необходим ковен. Ведьмы. Нужно избавиться от них. Служительницы природы едут в Бамберг, потому что чувствуют зло и думают, что им по силам справиться с нами. Наивные дуры. Инквизитор держался учтиво и поднялся в гостевые покои. Люций ловко достал свиток, взмахнул рукой, и на бумаге проступили чернильные слова – список неугодных Повелителю ведьм. Я взглянула мельком: «Тринадцать ведьм, хм… Символично». Последнее, кажется, произнесла вслух. – Да, моя дорогая Лилит. Ты же знаешь, я обожаю символизм, – блеснул злорадной улыбкой мой Господин. Он протянул руку и цепко обхватил горячими пальцами мою шею. – Повелитель? – сипло прошептала я, стараясь не дрожать от страха. – Та маленькая ведьма, Клэр. Я видел, что ты к ней неравнодушна. Она так похожа на твою сестру, – прорычал он, и его глаза зажглись желтым. – Не вздумай, слышишь, даже не пытайся предупредить ее о грядущем! От злости к моим щекам прилила кровь, и я сбросила его руку. – Вы ошиблись. Я демон, у меня нет привязанностей.