Он снова целует меня. Но вместо прежнего неловкого короткого поцелуя его губы расходятся, и я чувствую, как его язык скользит по шву моего рта. Я без колебаний впускаю его в себя. В тот момент, когда наши языки сталкиваются, клянусь, вся квартира содрогается. Или, может быть, земля дрожит, или вселенная взрывается. Я не знаю, но происходит что-то космическое, потому что мы с моим лучшим другом теперь официально целуемся на кухне посреди ночи. Его рука скользит по моему затылку, притягивая меня вниз на несколько сантиметров, и он углубляет наш поцелуй. Его язык проникает дальше в мой рот, ощущая одновременно грубость и мягкость моего языка, а когда он вылизывает его, его зубы прижимают мою нижнюю губу, прежде чем снова погрузиться внутрь. Черт возьми. Он хотел что-то попробовать. Мои руки все еще бесполезно болтаются по бокам, потому что я вдруг не знаю, что, черт возьми, с ними делать. Куда я обычно кладу руки, когда целуюсь с кем-то… или когда меня трахают в рот, что, видимо, сейчас и происходит? Наконец, решив, что с ними делать, я касаюсь его боков, скольжу пальцами по его голой грудной клетке и по спине, обхватывая его тело, чтобы притянуть его ближе. Я твердый, потому что, конечно, я чертовски твердый, но мне более чем интересно узнать, что он тоже. Когда он, наконец, придвигается ближе, я получаю ответ. На моем бедре появился сертифицированный пух, и с каждой секундой он становится все менее пухлым и все более твердым. Вот что он хотел узнать, когда делал это? Доволен ли он результатом или убит? Почему, черт возьми, я сейчас в таком состоянии? Может быть, потому, что это Хантер, единственный человек, которого я приучила свое тело игнорировать. Но теперь он целует меня, и все чувства, которые я так долго усыпляла, наконец-то начинают воскресать. Поцелуй длится меньше минуты, но в нем, казалось, не существует времени. Казалось, что прошла целая вечность, и когда он отстраняется, я уже понимаю, что мне крышка. Он отпускает мою голову, и мои руки падают с его спины, и мы снова погружаемся в тишину. Мне немного страшно от того, что он собирается сказать, и я, честно говоря, была бы просто счастлива, если бы он ответил просто: — Спасибо. Спокойной ночи. Но он этого не делает. Вместо этого он смотрит на меня. Потом облизывает свои чертовы губы. Вот мудак. — Итак… — говорю я с трещиной в голосе. — Это то, чего ты ожидал? — Нет, — твердо отвечает он. — Мне очень жаль. Я не должен был этого делать. Ты не какая-то сексуальная лабораторная крыса, на которой я могу ставить эксперименты. Эм… да, я такой. Да, черт возьми, я такой. Я не говорю этого, потому что это было бы неубедительно, но я быстро качаю головой. — Не извиняйся. Все в порядке. Ты в порядке, Хантер. Это… эм… я… — Да, — отвечает он со смехом. — Я тоже так думаю. Мы оба неловко смеемся, но это не слишком помогает снять напряжение. Поэтому я пытаюсь найти что-нибудь успокаивающее. — Это была сумасшедшая неделя. Я бы не стал винить тебя за то, что ты немного растерялся. Не переживай, парень. Это я. Со мной ты никогда не волнуешься. Надувшись, он улыбается. — Разве это не ты волновался? О, черт, я волновался. — Ну… я больше не волнуюсь. — Хорошо, — отвечает он, и его темные глаза не отрываются от моего лица. Может быть, это звучит пошло, но его глаза кажутся мне домом. Эти темные, как бездна, радужные оболочки были единственной константой в моей жизни, поэтому, когда Хантер говорит, что все в порядке, я знаю, что все в порядке. Даже если мне кажется, что весь мой мир сошел с оси. — Мне нужно поспать, — говорю я, делая шаг из кухни. Разлука кажется мне сейчас единственным правильным решением. Кроме того, я хочу что-то сделать с этим кирпичным валом в моих шортах, пока он не исчез. И я точно знаю, о чем я буду думать, когда буду это делать. — Спокойной ночи, Дрейк, — бормочет он, глядя, как я ухожу. — Спокойной ночи, Хантер, — отвечаю я. Затем я несу звук его голоса до самой кровати, где через некоторое время засыпаю, постоянно слизывая его вкус со своих губ. Правило № 21: Это не просто поцелуй Хантер Я поцеловал Дрейка. Я поцеловал мужчину… моего лучшего друга — Дрейка. Я все еще лежу в постели, перебирая в памяти события прошлой ночи, все события. Например, момент, когда я понял, что не хочу, чтобы это временное соглашение было таким уж временным. Потому что я хочу, чтобы Дрейк был с Изабель больше. Я хочу разделить ее. В другом конце коридора Изабель принимает душ, а Дрейк сегодня рано утром сбежал в тренажерный зал, куда у него есть абонемент. А я остался здесь, наедине со своими мыслями. Я действительно не хотел использовать свою лучшую подругу в качестве эксперимента, но нет никого другого, кого я был бы готов использовать, чтобы проверить, есть ли у меня вкус к мужчинам. Странно, но за всю свою жизнь я ни разу не испытывала влечения к другому мужчине. Я могу оценить привлекательное тело и красивое лицо, но видеть мужчину голым меня никогда не интересовало. Мысль о том, чтобы трахнуть его, тоже никогда не вызывала у меня аппетита. Но этот поцелуй. Этот гребаный поцелуй. Может быть, Дрейк прав. Эта неделя была сумасшедшей и более насыщенной сексом, чем даже наша повседневная жизнь в секс-клубе. Переизбыток секса просто довел меня до ручки. Вот и все. Когда Изабель возвращается в комнату абсолютно голой и сушит волосы полотенцем, я издаю рык при виде этого зрелища. Он стирает все мысли в моей голове, как это обычно бывает при виде сисек и задницы. Видишь… совершенно прямо. Когда она проходит мимо, я хватаю ее за запястье. — Тащи сюда эту прекрасную задницу. Я усаживаю ее к себе на колени, и она мило хихикает, когда я целую ее в шею. — Не сегодня, мистер Скотт. Я поднимаю голову и смотрю на нее. Черт, что за дата? Пятнадцатое… середина месяца. Черт побери. — Вот черт, у тебя сегодня месячные начались, да? — Ага, — отвечает она с гримасой. — Как ты себя чувствуешь? — Пока нормально, но я знаю, что через несколько часов я буду чувствовать себя как жевательная резинка на шоссе. — Что тебе нужно? Хочешь, я принесу тебе чай, суп или что-нибудь еще? Она прижимается к моим коленям. — Нет. Но ты не против, если я сегодня не пойду в клуб? Я думаю, что лучше проведу вечер с Netflix и пиццей. — Конечно, детка. Я снова целую ее шею, вдыхая знакомый запах ее клубничного шампуня. Секс во время месячных меня не беспокоит, но Изабель очень плохо себя чувствует в первый день своего цикла. Так что на один день в месяц я становлюсь ее покорным слугой. Ладно, давайте начистоту. Каждый день месяца я ее покорный слуга, но больше всего — с пятнадцатого по двадцатое число. — О чем ты думал, когда я вошел? Ты выглядел так, будто у тебя много забот. Я тяжело вздохнул. Я хочу, чтобы между мной и Изабель никогда не было никаких секретов. Если она будет злиться, что я поцеловал другую, я лучше приму ее гнев, чем буду скрывать от нее. Поэтому я просто даю ей волю. — Я должен тебе кое-что сказать. Она напрягается и смотрит на меня в ожидании. Поэтому я не теряю времени и просто говорю. — Я поцеловал Дрейка прошлой ночью. Она вскакивает и смотрит на меня расширенными глазами. — Что? Когда? — Около трех часов ночи, я думаю. Я скорчил гримасу, ожидая ее реакции. — Могу я спросить, почему? — …эксперимент, — медленно отвечаю я. — И как прошел этот эксперимент? Ее тон задерживается на каждом слове, как будто она осторожно произносит их. В ее голосе не гнев, а любопытство. Моя голова падает назад, ударяясь об изголовье кровати. — Я не знаю. Честно говоря, не знаю. — Ладно, вернемся назад. Что вы двое делали до поцелуя? — Просто сидели на кухне и разговаривали. О том, что произошло вчера вечером. Он все переживал, что переборщил, когда трогал меня во время секса. — Но ты тоже его трогал, — ответила она. О, она это заметила? Я не был уверен. Все это было в тот момент.