– Откройте потом, когда я уеду, – проговорил папа. – Хочу, чтобы вы обо мне помнили, вот и все. – Ты же не умираешь, – сказала Майя. Она произнесла это в шутку, чтобы разрядить обстановку, но слова прозвучали неожиданно резко, как упрек, а не отрадный факт. – Ты просто переезжаешь на другую улицу. Мы хоть сегодня могли бы вместе поужинать. Вот сейчас папа скажет: «Давайте сегодня вместе поужинаем». Не сказал. Еще раз поцеловал дочерей на прощание – колючая щетина царапнула щеку Майи, – сел в машину и уехал. Лорен помахала ему, Майя – нет. Облако тоски окутало ее мысленный взор, когда автомобиль скрылся за поворотом; окутало, а потом рассеялось, исчезло – так же, как и отец. – Девочки… – начала мама, однако Майя молча прошла мимо нее в дом. Не хотела она ее слушать, ни сейчас, ни позже, ни вообще. – Короче, – сказала Майя Хоакину и Грейс, сидевшим напротив нее за столиком в кофейне, – мои родители разводятся. Утром, в дýше, она репетировала эту фразу. Сперва произнести ее было трудно, и тогда Майя выключила горячую воду, и шок от холодной помог словам пробиться наружу. К тому времени как она добралась до конца предложения, зубы у нее стучали, а губы сделались синими. – Ничего себе, – отреагировал Хоакин, хотя, судя по выражению его лица, удивился он не слишком. На взгляд Майи, ее сводного брата можно было бы счесть очень даже симпатичным парнем, если бы не эти глаза, которые фиксировали любое движение и постоянно перемещались с одного объекта на другой. В этом он немного смахивал на кота, который пытается поймать луч лазерной указки, но, конечно, об этом Майя ему не сказала. Едва ли Хоакин оценит ее юмор. – Что, правда? – вытаращилась Грейс. Вот кто выглядел по-настоящему изумленным. Она не выпустила изо рта соломинку, через которую пила кофе со льдом, и на пластмассовой трубочке отпечатались следы ее розового блеска для губ, а верхняя часть соломинки уже была изрядно пожевана. – И когда они сообщили тебе об этом? – На прошлой неделе. Папа съехал сегодня утром. – Майя пожала плечами и потянулась за печеньем. Угощение предназначалось якобы для всех, но большую часть слопала она. – Снял квартиру в десяти минутах езды от нас. Во всяком случае, так он говорит. Спал и видел, как бы поскорее смыться. – Эти слова Майя тоже старательно репетировала, однако выговорить их не помогла даже холодная вода. Они и сейчас дались ей с трудом. – Мама психует? – спросил Хоакин. Одновременно прозвучал вопрос Грейс: – А на твое удочерение это не повлияет? – Чего? – взвизгнула Майя. – Каким образом это может повлиять на удочерение? Блин, мне уже пятнадцать! Все бумаги давно подписаны! – Я имела в виду, – глаза Грейс виновато – не невинно – расширились, – это ведь не отменяет удочерения, так? Твои родители могут развестись, но в конечном счете на тебе это никак не скажется. Майя закатила глаза. – Хоакин, объясни хоть ты ей, – она ткнула пальцем в Грейс. – Скажи, что развод не влияет на удочерение. Хоакин перевел взгляд с одной сестры на другую. – Развод не влияет на удочерение, – послушно повторил он. – По крайней мере, я так думаю. Правда, я в этой сфере не лучший специалист. Майя и Грейс как по команде отвели глаза. Порой они слишком легко забывали, что их брат не всегда жил с опекунами, Марком и Линдой. Это они привезли его сегодня в кофейню. Сказали, что едут за покупками в соседний торговый центр, хотя Майя на 99 процентов была уверена, что им просто захотелось посмотреть на нее и Грейс. Тем не менее они на самом деле оказались приятными людьми. Марк – высокий, гораздо выше Майиного папы – даже такого, каким она представляла его в детстве. Марк пожал обеим девушкам руки и улыбнулся улыбкой гордого отца. Линда, милая и дружелюбная, на прощание легонько стиснула ладонь Хоакина. «Оставайся столько, сколько захочешь», – сказала она, и Хоакин кивнул. Со стороны Марк и Линда выглядели настоящими родителями, Хоакин – их сыном. В эту минуту, однако, он методично рвал бумажную салфетку на ровные квадратики. Майя задалась вопросом, ей ли одной в семье удалось избежать этой мерзкой привычки. Увернулась от пули, подумала она. Грейс тем временем опять сунула в рот соломинку и бессознательно продолжила ее жевать. – Извини, – сказала она Майе. Стоит признать, на лице у нее действительно было написано раскаяние. – Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. – Все норм, – подтвердила Майя. Хоакин взглянул на нее, подняв бровь. – Правда норм. Родители ссорились как сумасшедшие. Мечтаю о тихом вечере, когда мама с папой не орут друг на друга так, что стены трясутся. Может даже смогу спать по ночам. Грейс кивнула, но как-то неубедительно. Отчаянно желая сменить тему, Майя устремила взор на Хоакина. – Ну а у тебя как дела? Что новенького? – Марк и Линда собираются меня усыновить. Майя поперхнулась печеньем. – Что? – Грейс выдернула изо рта трубочку. – Серьезно? Хоакин, это же здорово! – Ага. – Хоакин бесстрастно пожал плечами. – Они хорошие. Очень. – Не просто очень хорошие, а замечательные. – Майя подалась вперед, ощутив внезапное желание накинуть брату на плечи теплое одеяло. Хоакин почему-то всегда выглядел озябшим, ссутуленным, погруженным в себя. Каким он был до встречи с Марком и Линдой? Едва успев подумать об этом, Майя вдруг поняла, что совсем не хочет знать ответ. – Нет, правда, Хок, они у тебя офигенные! – воскликнула она. – Ты ведь не против, да? – подхватила Грейс. – Они тебя любят и все такое? – Судя по выражению ее лица, от его ответа зависела судьба мира. – Нет, то есть да, не против. Они классные, – пробормотал Хоакин. – Для меня это… ох, нелегко. До сих пор не могу переварить. – Целых семнадцать лет ждать семью – долгий срок. – Майя постаралась произнести это ободряющим тоном – так всегда делала Клер, когда ей было плохо или грустно, – и губы Хоакина растянулись в улыбке, не печальной, но и не радостной. – Точно, – кивнул он и коротко рассмеялся. – Охренительно долгий. – Значит, вам осталось только оформить документы? – спросила Грейс. – А нам можно прийти на церемонию? – Грейс, притормози маленько, – осадила ее Майя. – Ой, простите. – Я еще не сказал «да», – сказал Хоакин. – Разговор был месяц назад, но решение за мной. Грейс и Майя переглянулись. – А… почему? – рискнула спросить Майя. – Сам же говоришь, они классные. Хоакин поерзал, открыл рот, закрыл и снова открыл. – Я пока не уверен, – признался он. – Нужно все хорошенько обдумать. А что, если его как следует встряхнуть? – мелькнуло у Майи. Может быть, тогда все мысли, которыми набита голова Хоакина, высыплются наружу, как сладости из пиньяты? Заманчивая идея. Грейс очнулась первой. – С чего бы тебе отказываться от усыновления? Это же… Нет-нет, можешь говорить что хочешь. Я тебя не осуждаю, просто интересно. Хоакин выглядел так, словно хотел, чтобы в витрину кофейни влетел автомобиль и весь этот разговор прекратился. – Трудно объяснить, – сказал он. – Тут много всего, понимаешь? Завидев, что Грейс снова открыла рот, Майя незаметно ущипнула ее под столом так же, как в детстве щипала Лорен. – Ай! – подскочила Грейс. – Рука соскользнула, – соврала Майя. – Неправда. Ты меня ущипнула! Майя пожала плечами. – Это называется словесные оскорбления. Оставь уже Хоакина в покое. – Да? Прошу прощения. – Грейс посмотрела на брата. Правда, она по-прежнему кусала губу, а стало быть – Майя это знала, – собиралась выдать что-то еще. Что-нибудь столь же блестящее. – И все-таки я считаю, мы должны познакомиться с нашей биологической матерью, – объявила она. Ну вот опять, устало подумала Майя. – Черт, ни за что, – отрезала она. – Ни за что и никогда. И хватит уже об этом. Глупость какая. – Никакая не глупость! – горячо возразила Грейс. – Наоборот, очень разумное предложение. Майя перевела взгляд на Хоакина. Тот, судя по выражению лица, предпочел бы оказаться в авто с заглохшим мотором посреди скоростного шоссе, нежели сидеть в эту минуту между сестрами. – Поддержи меня, – попросила она. В ответ Хоакин лишь посмотрел на Грейс, показывая пальцем на Майю. – Слышала, что она сказала? – Большое спасибо, – выдохнула Майя и, откинувшись на спинку стула, взяла свой стаканчик. – Нет, так не пойдет. – Грейс, кажется, разозлилась. – Хоакин, будь добр, скажи мне, почему ты этого не хочешь, а не тычь пальцем в Майю. Так нечестно. Эта женщина – и твоя мама тоже. – Нет, – пробормотал Хоакин. – Она давным-давно перестала быть моей мамой. Майя посмотрела на Грейс, красноречиво вздернув бровь: дескать, вот видишь? – Грейс, если ты хочешь ее найти, пожалуйста, – продолжал Хоакин. – Я тебя не отговариваю. Мне вообще все равно, просто не хочу в этом участвовать. Я сам знаю, когда кому-то не нужен, ясно? – Грейс, может, поделишься, как прошла твоя неделя? – предложила Майя. – Мои родители разводятся, Хоакина хотят усыновить, так что давай, выкладывай что-нибудь стоящее, а если еще раз скажешь «Я хочу найти нашу биологическую маму», я ущипну тебя больнее. Досада на лице Грейс сменилась задумчивостью. Наконец она произнесла: