У него есть команда? После Бёрди Хоакин никого рядом с собой не представлял… А что, если Майя права? – Послушай, – сказал он, – ты не можешь отвечать за поступки мамы, зато вполне можешь отвечать за свои. Майя вытерла глаза рукавом и посмотрела на него. – Скажи, Хок, ты посещаешь… психолога? От неожиданности он слегка вздрогнул. – Я… да. Марк и Линда за это платят… – Я пыталась не давать ей пить… в смысле, сокращать количество алкоголя, – сказала Майя. – Она прятала бутылки по всему дому. Мы с Лорен их искали и выбрасывали. – А вашему папе об этом известно? – спросила Грейс. – По-моему, вам стоило бы ему рассказать. – Наверняка известно, такое ведь не скроешь, – вздохнула Майя. – Просто ему плевать. Он взял и съехал, оставив нас с этой проблемой. На прошлой неделе снял квартиру. Конечно, он поживет с нами, пока мамы нет, но… – Майя швырнула косяк в бассейн; мгновенно потухнув, он закачался на голубой поверхности. – Все так херово, что херовей не бывает. Моя мама – алкоголичка, а моя бывшая девушка меня ненавидит. – Ну, моя бывшая девушка меня тоже ненавидит, – признался Хоакин. Вытаращив глаза, сестры одновременно повернули головы в его сторону. – Если это кого-то утешит. – У тебя была девушка? – Из-за чего вы расстались? – А вы долго были вместе? – Как ее зовут? – Кто кого бросил – ты ее или она тебя? – Я бросил. Вообще-то она Элизабет, но все зовут ее Бёрди. – Бёрди… – Майю это имя явно не впечатлило. – Она няшка? Покупает всякие вещицы на «Итси»?[12] Хоакин понятия не имел, что такое «Итси». – Так звали ее бабушку, – пояснил он. – А что значит «няшка»? – Неважно, – отмахнулась Грейс. – Почему расстались-то? Хоакин вяло рассмеялся, глядя, как окурок медленно погружается в воду. – Да ну, это глупо. – Не глупо, – прошептала Майя. Он впервые слышал, чтобы она разговаривала так тихо. – Ты до сих пор к ней неравнодушен. – Откуда ты знаешь? – Ты покраснел, – в один голос произнесли Майя и Грейс, и Хоакин вдруг понял, что они правы. Блин блинский. – Ладно, – вздохнул он, – раз уж мы все тут ударились в признания, я тоже скажу. С Бёрди я порвал потому, что недостаточно хорош для нее. – Она так сказала? – ахнула Грейс. – Вот как дам ей по миленькой мордашке! – зарычала Майя. – Нет, нет, это не она… Боже. – Хоакин вскинул ладони в защитном жесте. – Я сам так подумал. Просто у нее много всяких планов и целей в жизни… Я буду ей только мешать. Гнев на лицах сестер постепенно сменился недоумением. – Постой, – через некоторое время промолвила Майя, – так это ты решил, что недостаточно хорош для нее? – Хоакин, Хоакин, – покачала головой Грейс. Он уже начал привыкать к тому, что окружающие в нем постоянно разочаровываются. – Вам не понять, – сказал он. – Вы обе выросли в семьях. Ты живешь в этом доме с самого рождения, верно? – обратился Хоакин к Майе. – Верно? – повторил он, и Майя неохотно кивнула. – То же самое с Бёрди. Стена с фотографиями… у нее тоже такая есть. А у меня нет. У меня нет ничего такого. Это как… – Он попытался воспроизвести слова, которыми с ним поделилась Ана: – У твоего дома нет фундамента, а он необходим, если хочешь выстроить что-то прочное и долговечное. – Ана сказала немного иначе, но Хоакин услышал именно это. Майя непонимающе уставилась на него. – Шутишь? Мой фундамент в буквальном смысле рассыпается прямо сейчас. Маму кладут в реабилитационную клинику, родители разводятся. Хоакин, если у тебя нет идеальной семьи, такой, как в телевизоре, это вовсе не означает, что ты не можешь быть хорошим человеком. В это мгновение Хоакин понял, что никогда не расскажет сестрам о том, что произошло на самом деле, в чем причина его ухода от Бьюкененов и почему он плохой человек. Вместо этого он произнес: – Это трудно объяснить, вы все равно не поймете. У Бёрди целая куча детских фотографий… Грейс выпрямила спину, ее губы сжались в тонкую ниточку. – А у тебя – ни одной, – тихо сказала она. Она вдруг погрустнела, и Хоакину захотелось освободить ее от этой грусти. Он устал расстраивать людей, тогда как, наоборот, хотел уберечь их от тоски. – Ни одной. А школьные фото нужно было покупать за деньги. – Хоакин пожал плечами. – У Бёрди все это есть. Кто-то об этом позаботился. Я посмотрел на фотографии и… – Голос его дрогнул; он вспомнил, что при виде этих снимков у него скрутило внутренности тугим узлом. – Мне с ней не сравняться. У нее все будет больше. Она всегда будет требовать больше, чем я. Ей нужен кто-то, кто смотрит на мир так же, как она. – Хоакин. – Майя сжала его руку. – По-моему, ты гребаный кретин. Грейс заслонила глаза ладонью. – Ох, Майя, – вздохнула она. Майя не убирала руку. – Я не шучу, – сказала она, и Хоакин не понял, то ли она до крайности расстроена, то ли изрядно под кайфом, однако серьезное выражение ее лица вызвало у него слабую улыбку. – Ты видел эти фотки у лестницы, когда вошел? Нет, правда, видел? Хоакин кивнул. – Я долго их рассматривал. Майины глаза вновь начали наполняться слезами. Все-таки она под кайфом. – Мои родители прочли тонну книжек об усыновлении и приемных детях, о том, как принять их в семью и полюбить, но я ни разу не видела, чтобы они читали что-нибудь о своем биологическом ребенке. Они не читают книг про Лорен, только про меня. Я для них – работа. Хоакин, я лишь хочу сказать, не стоит рвать отношения с Бёрди только потому, что ты не можешь ей чего-то дать. Возможно, ей просто нужен ты. Фотографии – это прошлое, не больше. Кто знает, возможно, ты – ее будущее. Хоакина накрыло то же ощущение дурноты, какое он испытывал во время последнего разговора с Бёрди, когда смотрел на ее искаженное болью лицо и понимал, что это на сто процентов его вина – совсем недавно о том же говорила Майя. – Ладно, – сказал он после длинной паузы, – тогда как насчет тебя и Клер? Майя досадливо закатила глаза. – Хорошенький переход. – Я серьезно, – сказал Хоакин. – Позвони ей. – Она, наверное, уже удалила мой номер. – Это вряд ли. Считаешь, я должен помириться с Бёрди? Ну, а я считаю, что ты должна помириться с Клер. – После вашего разрыва и суток не прошло, – заметила Грейс. – Расскажи ей хотя бы, что случилось вчера. Нижняя губа у Майи задрожала. – Она сказала, будто я от нее отгораживаюсь и ничего не рассказываю из-за страха: типа, если начну говорить правду, она меня бросит. Хоакин шумно выдохнул и только теперь понял, что сидел не дыша. – Бли-и-и-и-и-н, – со смехом протянул он, прижимая к глазам подушечки ладоней. – У нас это наследственное, что ли? Майя тоже хихикала, пускай и сквозь слезы. – Давай ты позвонишь Клер, а я – Бёрди? – предложила она. – Может, больше повезет? Хоакин улыбнулся. Снова звонить Бёрди он не станет, но мысль интересная. Порой люди разбиваются на слишком мелкие осколки, и в прежнем виде их не склеить. Бёрди уже не впишется в его жизнь, как раньше, и ему будет только хуже, если в попытке начать все заново он потерпит неудачу. – Ну а ты, Грейси? Ты почему рассталась со своим парнем? – спросила Майя. – Раз уж у нас тут сеанс групповой терапии, колись. В глазах Грейс появилась растерянность. Хоакин узнал этот взгляд: он не раз видел его у приемышей, которых так часто перемещали из одной семьи в другую, что они потеряли руль и весла и беспомощно дрейфовали в океане жизни. Грейс, однако, сморгнула, и растерянность пропала. – Длинная история, – сказала она, вставая. – Я проголодалась. У вас еда есть?