— Здравствуйте, Надя, — негромко произнес Кудеяров, стараясь, чтобы голос его звучал мягко и сочувственно, — меня зовут Павел. Я прибыл из Москвы, чтобы расследовать преступления, которые совершены здесь. Постараюсь, чтобы преступник или преступники понесли заслуженное наказание… — Мне уже сказали, кто вы, — не дала ему договорить официантка, — еще мне сказали, что вы справитесь, а если уж вы не справитесь, то никто уже не поможет. Она повернулась и опустила ноги на пол. Лицо ее было распухшим от слез, но сухим. — Только мне уже никто не сможет помочь! Кто мне Артема вернет? — У него были враги? — Конечно! Холодец, который сейчас возле Варвары нашей трется. А потом ему угрожал муж Алены Сорокиной, которая у нас теперь за стойкой стоит. Они с каким-то мужиком подъехали на «Газели» и требовали, чтобы он отлип от какой-то девушки из коттеджного поселка. — Которую потом убили? — Убили, — равнодушно согласилась Надя, — но Артем к этому никакого отношения не имел. И вообще, он ни к кому не прилипал: просто та девушка попросила его помочь продать ее дом, и он пообещал привести покупателя. — Головкин нашел покупателя? — Мне сказал, что нашел, и тот обещал пять процентов ему сверху. — Не говорил, кто покупатель, может, это как-то связано с убийством Артема? Официантка потрясла головой: — Нет, не связано. Я уверена, что его убили из-за какой-нибудь бабы. Артем ведь бабником был. Но любил он только меня… Артем говорил, что все будет иначе, когда мы поженимся: он с этим завяжет. Он и сейчас бы мне не изменял, но все эти дуры, как увидят его, сами начинают ему на шею вешаться и пищать: «Ой, Том Круз! Том Круз!» А он не мог устоять… — Как долго длились ваши отношения? — Четыре месяца. Он с Варварой тогда еще… как сказать — она его принуждала: она же здесь начальница и хозяйка. Я ее за это так ненавижу! А еще та девушка из поселка просила, чтобы он ее охранял, потому что она очень боялась кого-то. — Ей кто-то угрожал? — Не знаю. Но Артем говорил, что она потому и продает участок с домом, что хочет побыстрее отсюда убраться. И вообще, она хотела уехать за границу. — И все же спрошу иначе: Артем чего-то боялся, опасался кого-то? Надя задумалась. — Думаю, что нет. У нас были совместные планы на жизнь. Он даже решил открыть фирму по ремонту квартир. Говорил, что у него есть узбеки, которые этим самым занимаются нелегально, и им всегда недоплачивают, а иногда вообще не платят. Он уже с ними договорился… — Про нож, который он подарил Красновой, вы что-нибудь слышали? — Да он не хотел ей ничего дарить: она выпросила. Да она и не просит — берет себе, и все. А на то, что у нас с Артемом ребенок будет, ей наплевать. Вспомнив об этом, девушка заплакала. Кудеяров вышел в коридор и позвал женщин, которые стояли у выхода во двор и курили. — Девушки, пусть кто-нибудь посидит с Надей — ей очень тяжело сейчас. В подсобку он возвращаться не стал, только, проходя через зал, завернул к барной стойке и подозвал к себе буфетчицу. — Твой муж работает вместе с Эдуардом Дробышевым? — Вроде так. — Что он про него говорит? — Да ничего — вы же сами знаете, что Саша молчит всегда. Сказал как-то, что Эдик — несчастный мужик: влюбился в вертихвостку и мучается теперь. — А чего раньше не сказала, с кем работает твой муж? Буфетчица тут же изобразила святую простоту, захлопала наращенными ресницами. — А вы и не спрашивали, — потом вспомнила, что Кудеяров с ней не беседовал, и произнесла уже с уверенностью в своей правоте: — И участковый тоже не спрашивал. Но все равно учтите: мой Сашка ни при чем здесь. Я всегда скажу, что у него алиби! Остаток дня Павел провел с Пономаревым и его операми. Дождался, когда придет справка по орудию убийства учительницы Полуверовой. Как и предполагалась, нож оказался самоделкой, но для его производства использовалась отечественная сталь М‐390, разработанная по европейским стандартам: углерод — 1,9 %, хром — 19–21 %, ванадий — 3–4 %, молибден — 1 %, кремний — 0,8 %, марганец — 0,3 %, вольфрам — 0,5–0,7 %… Все остальное было скучно и неинтересно. Ни по одному из дел, связанных с убийством или покушением на убийство, самодельный стилет не проходил. Глава тринадцатая Ужинать Павел отправился к Францевым. Расположились на небольшой кухне за столом у окна, выходившего на близкий еловый лес. Ужин состоял из трех блюд — грибного супа, макарон по-флотски и винегрета, не говоря уже о пирожках с капустой. Радушная хозяйка за стол не присела, но осталась на кухне, чтобы в любой момент можно было убрать со стола ненужную посуду или приборы, поставить новые, но еще больше ей хотелось присутствовать при разговоре мужа со своим московским другом: Лена не сомневалась, что речь пойдет об убийстве учительницы. — Черноудова, которую убили в коттеджном поселке, хотела свой дом продать, — вдруг произнес участковый. Лена молчала, не понимая, что муж обращался именно к ней, а потом, увидев, что Николай смотрит на нее, отозвалась: — За это ее убили? — За что убили, мы пока не знаем. Я это к тому, что знать бы раньше, можно было бы вписаться. Она, конечно, просила за свой дом кучу денег, но если продать нашу квартирку, подтянуть все наши накопления, опять же материнский капитал на дело можно пустить, а еще взять кредит… Для тех, кто в поселке, этом дом неинтересен, потому что он простенький совсем по сравнению с их дворцами. Но для нас он просто шик-блеск: на первом этаже гостиная с кухней — больше чем вся наша квартира, а на втором три спаленки. Одна была бы нашей и по одной детям. Там еще и веранду можно пристроить. — Хорошо было бы, — вздохнула Лена, — но лучше бы без кредитов. — И вдруг она вспомнила. — А я видела: объявление на рынке висело, что в «Ингрии» продается дом с участком. Ходила мимо и думала: вот кому-то счастье привалит. Но счастье приваливает тем, у кого деньги есть, а нам и в этой квартирке неплохо. Но потом объявление кто-то снял. — Давно это было? — спросил Кудеяров. — Может, месяц назад, может, больше, — ответила хозяйка. — До убийства Черноудовой сняли объявление? — Точно не помню, но, кажется, до убийства, — ответила Лена, — а это важно? — В расследовании важно все, — заявил Францев, — предположим, Черноудова нашла покупателя, который выплатил ей аванс наличными, кто-то узнал об этом, пришел к ней домой, убил хозяйку, а деньги забрал. Кто-то из близких знакомых, с которыми она обсуждала даже денежные дела. — Вряд ли деньги лежали на видном месте, — подключился к семейной беседе Кудеяров, — а разгрома в доме не было. Да и Черноудова, судя по всему, не оказала никакого сопротивления. Но как рабочая версия твое предположение может существовать. А вообще, посторонние машины на территорию поселка не прибывали, в тот день приезжали три легковых курьерских автомобиля, фургончик, который доставил силовой тренажер, и самосвал с грунтом для организации газона. Вряд ли покупатель приехал на каком-то из этих транспортных средств. Если и встречалась дама с собачками с покупателем, то это был кто-то из местных, кому она безусловно доверяла. И я даже знаю, кому надо позвонить. Кудеяров замолчал, и Францев не сказал ничего. Но ужин не продолжился при всеобщем молчании. Теперь уже Лена решила поделиться добытой информацией. — Я про Полуверову пыталась что-то узнать. И узнала даже больше чем кое-что. В школе Илону не очень-то и любили. Во-первых, она сплетница. Во-вторых, все знают, что она переспала с учителем физкультуры, а потом с трудовиком, после попыталась их поссорить, хотела, чтобы они подрались из-за нее, но они вместо этого купили две бутылки водки, а потом пошли к ее дому в обнимку и кричали: «Батон, ты дура!» — Про это я знаю, — кивнул Николай, — мне Галопенко рассказал. А ты по существу докладывай… — Почти месяц назад она устроила истерику на уроке истории, когда один мальчик сказал, что варяги не могли нам принести государственность, потому что у них самих не было государства и городов не имелось… — Я же попросил по существу, — взмолился Францев. — Так я по существу. Когда в учительской стали разбирать ее поступок и спрашивать, за что она крыла ребенка последними словами, Илона разрыдалась и в свое оправдание заявила, что у нее сдали нервы, потому что в Ветрогорске живет серийный убийца, который убил ее подругу, а скоро убьет и ее. Тогда все решили, что Батон тронулась. Но теперь-то все просто в шоке. Выходит, ее слова про маньяка — это не просто бред какой-то, а чистая правда. Директор сказала, что поедет по этому поводу на прием к начальнику РУВД. А Вика Уманская обещала рассказать обо всем мужу. — Про маньяка это все бред, конечно, — попытался успокоить жену Николай, — а то, что два трупа на вверенной мне территории, — это факт. Но можешь всем передать, что мы с подполковником юстиции Кудеяровым обязательно во всем разберемся… Николай обернулся к другу, а тот как раз собрался кому-то звонить. — Ну, тащи тогда чай со своими пирожками, — приказал Францев жене. Павел наконец дозвонился кому-то и представился: — Подполковник юстиции Кудеяров. Что ж вы не сообщили органам дознания и мне, что собирались купить у Черноудовой ее дом и участок? Тут же Павел включил громкую связь, и Францев услышал голос Дробышева. — Ну это же личное. И потом я не купил, а просто когда узнал, что она продает… То есть я увидел на рынке объявление о продаже дома с участком и номер ее мобильного, тогда сразу к ней отправился… — Объявление вы сорвали? — Каюсь, — признался Эдуард Иванович, — я поговорил с Алей. Она сказала, что находится в тяжелом материальном положении, я предложил ей выйти за меня, тогда мы продадим мой коттедж, будем жить в ее домике, и у нас будет много денег на банковском депозите, с которого мы сможем получать приличные проценты, к тому же я стану работать не покладая рук. — Но все равно она вам отказала. — Можно сказать, и так. Она посмеялась, ответила мне, что у нее уже есть жених — моложе меня и с перспективами. А кроме того, имеется покупатель, с которым она уже договорилась. Тогда я попросил не продавать дом абы кому, потому что я его куплю. Я готов был заложить свой особняк банку. Четвертую часть полученной суммы я бы истратил на домик Али, часть на поддержку моего бизнеса… Я бы сам работал… Я, правда, и сейчас работаю… Я не работаю даже — я сейчас вкалываю, но только отдача небольшая — совсем мизерная. — Вы хотели обратиться в банк Бориса Гуревича? — Я с Гуревичем едва знаком, разве что здороваюсь с ним при встрече. Я хотел обратиться к руководству другого банка, клиентом которого являюсь много лет, и фирма моя там обслуживается. И другие фирмы, которые у меня были когда-то, там же обслуживались. Сейчас ведь многие финансовые структуры переводят активы в землю и недвижимость, потому что это самые устойчивые активы, независящие от падений курса национальной валюты, от инфляций и прочих потрясений. Я даже позвонил заместителю председателя правления, и он предварительно согласился. Я уехал в командировку в Карелию, по возвращении из которой должен был пойти в банк. Но дальше вы все знаете: утром я вернулся и узнал о случившейся трагедии…