— Все ясно, — ответил мужской голос, — всегда буду вас пропускать. «Ауди» не спеша катил по центральной улице коттеджного поселка, Кудеяров смотрел по сторонам: он не был здесь почти полтора года, но ничего не изменилось. Все те же красные кирпичные заборы, за которыми стоят особняки из красного кирпича. Полтора года назад он примчался сюда, едва отпросившись у начальства, сказал, что на пару-тройку дней, чтобы проведать родителей, а пробыл почти неделю. Остался бы и на больший срок — нарвался бы на выговор, на лишение премии, на понижение в должности, но ему все сошло с рук. Остался бы и наплевал на все, только Марина сказала, что у нее сейчас нет времени на счастье, то есть на него, и ей надо лететь в Милан. Павел отвез любимую в аэропорт, видел, как она прошла регистрацию, после чего выехал на московскую трассу и погнал в столицу, выжимая из «Хонды» все, на что та была способна. Ворота писательской резиденции были открыты, а сам Карсавин поджидал его на крыльце. Иван Андреевич спустился, чтобы его встретить, и обнял. — Я скучал. — А чего по мне скучать, я же не прекрасная дама? — Дам мне хватает. Как раз сейчас одна сидит у меня в доме. — Так я не вовремя? — В самый раз: это Виолетта. Она все так же въедлива, как и раньше: ей хочется быть в курсе всего. — Меня больше Люба интересует. Ведь это она обнаружила труп Черноудовой. — Обнаружила, — подтвердил Иван Андреевич, — но вспоминать об этом не любит. Там же еще и соседка побывала. И Виолетта побывала, и наверняка еще кто-нибудь из любопытных местных женщин. А вот Люба, на мой взгляд, изменилась — стала еще более важной, чем была прежде. — Это понятно: ведь ее муж возглавляет крупный банк. — Да это все маска — какая из нее солидная дама! Ей бы только покрутиться в центре чего-нибудь такого. Они с Виолеттой, как всегда, стараются быть в курсе всего происходящего, — напомнил писатель. — Но по убийству той девушки они ничего показать не смогли. Иван Андреевич поежился. — Ветер поднимается… Да и снег вроде… Хотя какой это снег: обычный зимний град — мелкий и подлый. — Карсавин посмотрел на следователя. — Может, все-таки в дом пройдем: у меня дровишки в камине потрескивают, тепло. Если ты к Марине планировал завернуть, то ее нет сейчас. Но можно… — Я в курсе, — остановил собеседника Кудеяров, — Марина сейчас в Германии, и, когда вернется, сама не знает наверняка. Но у тебя сейчас посторонние, и я не хочу, чтобы кто-то слышал наш разговор. А с Виолеттой, если потребуется, я потом один на один побеседую. Карсавин кивнул: — Со мной чего говорить про эту девушку убитую. У меня не было с ней особого общения, здоровались разве что… Хотя как-то забегала, и я ей книжку подарил. Аля была очень обаятельной девочкой. Собачек любила… У нас в поселке собака почти в каждом доме, даже я собирался брать, но потом передумал. Во-первых, я выпиваю. Порой бывает, что и работаю без продыху, когда, как говорится, муза посещает. Бываю занят и по другим причинам, могу отъехать на пару-тройку дней, а кому тогда с собачкой на прогулку выходить… Правда, Алечка помогала таким, как я, — чужих собак выгуливала… — Бескорыстно? — Нет, конечно. То есть она, насколько мне известно, деньги не просила… Но тут-то народ небедный обитает, да и не любят наши люди быть кому-то обязанными. Вполне вероятно, а скорее всего, что-то давали ей, подарочки какие, может, и деньги. — Ты что-то про музу говорил. — В смысле? А, это такой тонкий намек, женщины меня тоже посещают. Правда, таких преданных поклонниц все меньше и меньше становится. — Писатель замолчал, вздохнул и признался: — Насчет женщин я тебе наврал: в последнее время я все больше анахоретом… Скажу попроще — один я обитаю, и безвылазно, а если меня кто-то и посещает, то это Виолетта и Люба… Алечка пару раз заглядывала… Но ей-то интересно знакомство со мной, ведь я какой-никакой, а все-таки известный писатель. В недавнем прошлом известный… Книжку вот ей подарил, и она радовалась. — Пойдем в дом, — предложил Павел, видя, как Иван Андреевич ежится. Они вошли в дом. Сняв куртку, Кудеяров заглянул в гостиную: Виолетта сидела на диване, но, увидев его, поднялась навстречу. Подошла и, приобняв, расцеловала в обе щеки как близкого знакомого. Близкого знакомства у них никогда не было, но Павел не выказал никакого удивления. — Как хорошо вы выглядите, — сказал он, — такое ощущение, что молодеете с каждым годом. — Увы, увы, увы, — замахала руками женщина, — время мне неподвластно. За последний год прибавила в весе, немного, но избавиться не могу от лишних килограммов. Вот Люба у нас действительно молодец — в свои сорок пять такую фигурку сумела сохранить. — Сорок пять? — удивился Карсавин. — Думал, ей больше. Когда мы с ней познакомились… — Карсавин начал загибать пальцы, — много лет назад, она уж и замужем успела побывать, и в цирке поработать. — Вы к нам по делу или просто отдохнуть? — обратилась Виолетта к Павлу. Кудеяров хотел сказать, что просто приехал подышать свежим воздухом, потому что в столице нет такого аромата хвои. Хотел, но не успел, Иван Андреевич ответил за него: — Паша здесь по делу, он будет заниматься расследованием убийства Али. Соседка вздохнула: — Хорошенькая была девочка. — Ну да, — согласился Карсавин, — о мертвых либо только хорошее, либо ничего, кроме правды. А мне и сказать-то толком про нее нечего. Кудеяров удивился, но виду не подал: ведь совсем недавно этот человек нахваливал молоденькую соседку. — Как нечего? — наивно удивилась Виолетта. — Она же к тебе бегала, ведь ты местная звезда. Ты да Вадим Катков. Ты литературная звезда, наша гордость. Катков — звезда эстрады. Ну, к Вадику она не особенно подкатывала, понимая, что конкуренция уж больно высокая. А к тебе заскакивала почти по-свойски. — Пару-тройку раз если только. — Так она мне сама говорила, что давно хотела познакомиться, ведь ты с ее папой был в дружеских отношениях. — Кто?! — возмутился Иван Андреевич. — Да я видел его пару раз в жизни. Да и когда это было — сорок лет назад. Даже сорок с лишним лет. Хозяин дома обернулся к Павлу: — Представляете, я так был дружен с ее папой, что с трудом вспомнил, кто это. Я в школе учился, и к нам пришел студент-филолог — начал вести у нас ЛИТО — литературное объединение для начинающих писателей. Про себя он рассказал, что сам публикуется с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, когда молодежная газета напечатала его стихотворение к юбилею советской власти… Это были и в самом деле просто замечательные вирши! Сотрясая дали и просторы, Не один десяток лет — шестой Все звучит, звучит с «Авроры» Легендарный выстрел — холостой. Иван Андреевич выдохнул и продолжил: — И эту двусмысленную и даже провокационную чушь и в самом деле опубликовали. Вероятно, потом посадили главного редактора или ответственного секретаря. Иван Андреевич рассмеялся. — Но ведь ты… — начала было Виолетта. Но писатель не слушал ее. — Он и потом писал такую же ерунду, и самое удивительное, что у него выходили поэтические сборники. Вот послушайте… Помарки нет в анкетных данных, И нет проблем в открытьи виз. Они сидят на чемоданах И ждут путевки в коммунизм. Карсавин снова засмеялся и воскликнул: — Во как! Графомания высшей пробы, и хоть идеологически все выдержано, но бездарность невероятная! Но публикации у него были: пару-тройку книжонок он издал, вступил в Союз советских писателей. Восторженные литературные барышни смотрели ему в рот. Его же настоящее имя — Борис Евсеевич Шейман, но для литературы это совсем не годится, и он взял себе звучный псевдоним — Ростислав Майский. — А почему у девочки была другая фамилия? — удивилась Виолетта. — Папа так и не сделал ее маме предложения. Даже не жили вместе и после того, как вторая дочка родилась. И вообще, мама с дочками в Череповце, а престарелый любимец муз в Северной Пальмире. Я вообще про него и думать забыл, а потом как-то Алечка подходит на улице, ресницами хлоп-хлоп и говорит: «А мне папа про вас рассказывал». — А потом она к тебе зачастила, — улыбаясь и явно подкалывая немолодого писателя, продолжила Виолетта, — да и ты к ней летал на крыльях Зефира, или на чем там летают поэтически настроенные пенсионеры… — Прекрати! — не выдержал Карсавин. — Не говори так больше, а то поссоримся. — Да я в шутку, — попыталась успокоить его женщина, — все же и так знают, с кем у Алечки был роман. — И с кем же? — удивился Кудеяров. — В материалах следствия об этом ни слова. — Да потому, что следователь, который вел это дело, — полный дурак, — начала объяснять Виолетта. — Он не опрашивал, а допрашивал и каждому объявлял, что нельзя покидать поселок до окончания следствия. Никто ничего ему рассказывать не хотел. — А было чего рассказывать? — Просто не хотели с ним люди беседовать, — объяснил Иван Андреевич, — у каждого ведь свои планы. Вот, к примеру, Виолетта с Любой хотели в Египет улететь… — Так с кем же у Черноудовой был роман? — вернул разговор в нужное русло Павел. — С Эдиком, — встрепенулась Виолетта, — вообще-то он Эдуард Иванович, ему сорок пять лет, и он владелец транспортной компании, то есть… — Она замялась и продолжила: — То есть был владельцем транспортной компании. У него имелась пара десятков крытых «Г» и договор с сетью строймаркетов на доставку купленных через интернет товаров. Фирма была на паях с приятелем: тот как раз и принес этот выгодный контракт, а Эдик приобрел «Газели». — Откуда ты все знаешь? — удивился писатель. — От Ларисы, жены Эдика… то есть от бывшей его жены. Фирма у них была на троих. Половина принадлежала Эдуарду и его жене, а другая тому самому другу. Он у них частенько тут бывал… Ну и как порой бывает — оно и случилось. Эдику сорок пять, Ларочке — тридцать с небольшим — она симпатичная, мужчинам нравилась, особо не напрягаясь, а уж если захочет понравиться, то любой мужик на стенку полезет… Не то что она уж так красива, скорее обаятельна, но очень сексапильна. Вот так и получилось, что Лариса сошлась с молодым бизнес-партнером мужа. Любовь свою они скрывать не стали, выложили Эдику все… Потом развод, раздел имущества и бизнеса… Эдуарду достался загородный дом и одна «Газель», на которой он сам теперь и работает. Взял себе грузчика и развозит товар… Но он хорохорится: одевается так, как будто он и сейчас при деньгах, на «Мерседесе» внедорожном ездит…