Я вспомнила окончание школы в Рубе, вечер после устного экзамена. Результаты вывесили очень поздно. Я несколько раз просмотрела списки, моего имени в них не было. Я долго бродила по улицам с выражением отчаяния на лице, но в душе теплилась безумная надежда: это просто ошибка, справедливость будет восстановлена. Было уже начало одиннадцатого вечера, когда я встретилась с Глав-Матушкой в аптеке ее брата. Она дала мне выплакаться, а потом сказала: «Пойдем посмотрим вместе эти списки, яумею их читать лучше, чем ты». Вдвоем глубокой ночью в пустом дворе лицея мы зажигали спичку за спичкой, чтобы снова прочитать списки в поисках моей фамилии, уверенные, что она должна там быть, и действительно нашли ее. Я даже получила оценку с отличием. И в тот самый вечер в ресторане возле вокзала Рубе, в конце ужина, когда мы пили эльзасское вино, чтобы «отметить такое событие», я обещала Глав-Матушке, что буду разговаривать с ней, как с живой, даже после ее смерти. Я всегда так и делала, за исключением моей поездки в Цюрих четыре года назад, потому что мне было стыдно, и я бы не простила себе, если бы вспоминала ее, стараясь утешиться. Я думала о ней, сидя у окна пиццерии, думала о Цюрихе и о сыне человека, которого я люблю, ну и, конечно, о маленьком Титу, которому не больше четырех-пяти лет, и все смешалось, я снова видела дочку Аниты и даже девочку с автозаправки в Дё-Суар-лез-Авалоне, как ее зовут, ведь отец называл мне ее имя? Мне пришла в голову мысль, что дети, которые встретились мне на пути, их взгляды, их игрушки – лысая кукла, колода карт – воплощают чудовищную, заслуженную мной кару. К столу подошла официантка, которая приносила мне коньяк, но мне потребовалось несколько секунд, чтобы обратить на нее внимание. Даже не издалека, а словно из другой вселенной послышался ее голос, терпеливо повторявший одно и то же: – Мадемуазель, это вы мадемуазель Лонго? – Да. – Вас к телефону. – Меня? – Так вы же мадемуазель Лонго? Хотя все происходившее было лишено смысла, я, непонятно почему, все же удивилась. Я встала и пошла за ней. Проходя по залу, я взглянула на то, что уже час с лишним окружало меня: посетители, довольно многочисленные, красно-белые клетчатые скатерти, запах теплого теста и майорана. Телефонная кабина находилась на первом этаже, рядом с печью для пиццы, и воздух был каким-то разряженным, нестерпимо сухим. Я не очень хорошо различала голос, но это был он, Филипп. – Ты еще долго будешь тут сидеть, Дани? С меня хватит, я сваливаю. Дани? Ты меня слышишь? – Да. – Дани, давай договоримся. – Ты где? – Недалеко. – Ты видел, как я сюда зашла? – Да. – Скажи, где ты, Филипп? Он не ответил. Я слышала его дыхание на другом конце провода. Я поняла, что ему страшно, ему тоже страшно. Наконец он произнес каким-то свистящим голосом, от которого задребезжал звук в трубке: – Откуда ты знаешь мое имя? – Я открыла утром твой бумажник. – Зачем? – Чтобы знать. – И что ты узнала? Теперь не отвечала я. – Послушай, Дани. Если ты сделаешь так, как я скажу, мы можем где-то встретиться. – А если нет? – Если нет, я иду прямо в то здание, которое напротив тебя! Ты меня слышишь? – Слышу. Я тебя не понимаю. Очередное молчание. – Филипп? – Перестань называть меня так. – Где ты хочешь встретиться? – В глубине порта есть дорога, она ведет в бухту Пор-Миу. Спроси, если не найдешь. Через два или три километра после выезда из города увидишь отель «Белла Виста», там заказан номер на твое имя. – На мое? – Я им звонил. Я бы предпочел поближе, но все забито. Туда нужно ехать на машине. – Я не хочу садиться в эту машину. – А я хочу, чтобы ты увела ее отсюда и чтобы тебя в ней видели. В отеле «Белла Виста» сними костюм, переоденься. Я перезвоню через двадцать минут, чтобы проверить, доехала ли ты. Потом мы увидимся. – Где? – Сначала поезжай туда. Имей в виду, Дани, не пытайся меня обдурить, ты рискуешь гораздо сильнее, чем я. – Ты так думаешь? – О да! И не забудь: сними с себя этот белый костюм. – Ничего этого я делать не собираюсь. – Как тебе угодно. Я звоню через двадцать минут. А потом – тем хуже для тебя. – Но почему бы не встретиться здесь и прямо сейчас? – Значит, ты все-таки хочешь, чтобы мы встретились? Тогда условия буду диктовать я, а не ты. – Я все равно ничего не понимаю. – Тем лучше. Он повесил трубку. Я тоже, дрожащей рукой. Было уже совсем темно, когда я села в машину. За моей спиной, по краям огромной рыночной площади светились ярмарочные балаганы. Среди звуков венского вальса слышались выстрелы из тира. Чуть поодаль – эстрада для оркестра, гирлянды лампочек, приготовленных к завтрашнему вечеру. Я медленно двигалась через порт. Террасам кафе было тесно на тротуарах, и они вылезали на мостовую. Пахло анисом и морем. Беззаботная толпа обтекала машину и расступалась очень неохотно. Я спросила, как мне проехать. При выезде из городка дорога резко шла на подъем, тянулась вдоль новеньких домов, обитатели которых ужинали на балконах, а дальше начинался освещенный луной пустынный пляж из белой гальки. Отель «Белла Виста» с башенками в псевдомаври-танском стиле возвышался на краю высокого мыса, среди сосен и пальм. Там было многолюдно, и ярко горели огни. Я оставила «Тандербёрд» у въезда в сад. Отдала чемодан портье в ливрее с золотыми галунами, подняла верх машины, заперла на ключ обе дверцы и багажник. За стойкой регистрации молодая женщина помогла мне заполнить формуляр. Сообщая, кто я такая и откуда приехала, я подумала об отеле в Шалоне, снова в памяти возникло лицо Филиппа, которого я там встретила, я подумала, до чего он красив и просто неотразим, и немного приободрилась. Да, я полное ничтожество! Номер был маленький; ванная, отделанная кафелем в цветочек, новая мебель, вентилятор, гнавший горячий воздух, открытое окно, выходившее на море. Минуту я смотрела, как внизу в бассейне с громкими криками резвятся девушки и парни, потом разделась, приняла душ, стараясь не намочить голову и повязку. Телефон зазвонил, когда я вытиралась. Телефонистка переключила абонента на мой номер. – Ты готова? – спросил Филипп. – Еще несколько минут. Что мне надеть? У меня не такой большой выбор. – Что угодно, только не костюм. – Почему? – Я уже достаточно примелькался в его обществе. Встречаемся в Марселе через час. – В Марселе? Но это же безумие! Почему не здесь? – В этих краях я тоже уже примелькался. Во всяком случае, сейчас я в Марселе. – Я тебе не верю. – Веришь не веришь, но так оно и есть. Ты ориентируешься в Марселе? – Нет. – Черт! Дай подумать. Я дала ему подумать. Я видела у себя на коже отметку, которую он оставил прошлой ночью, когда мы оба рухнули в бездну, а он изо всех сил сжимал меня в объятиях, тогда казалось, что я обнимаю испуганного ребенка. Я тихо сказала: