Глава 11 — Точно, Пекалова, — обрадовался Сасунян. — Анфиска Пекалова, девчонка с хитринкой, но очень забавная. Как я забыл? Ведь поначалу я над Мишкой так и подшучивал: «Ну что, опекаешь свою Пекалову?» Он ее хорошо опекал, дом огромный купил в Сестрорецке, в самом престижном месте, в курортной зоне. К дому мебель, машину. Теперь трудно Анфисе придется без Миши. Как это все содержать? Самсонова задумчиво произнесла: — Анфиса Пекалова. Карапет Ашотович наконец поразился: — Я как-то не совсем уловил, вы что, с ней знакомы, с Пекаловой? — Однажды виделись, недавно совсем. — А я давненько ее не видел. Интересно, как она теперь поживает? «Он не знает, что Анфиса не поживает уже?» — удивилась Далила и сообщила: — Пекалова умерла. Точнее, погибла. Сасунян отшатнулся: — Не может быть! Погибла? Когда? — А вот мы сейчас и узнаем. Самсонова решительно придвинула к себе телефон и, торопливо набирая номер Куськиной, заметила: — Как тесен мир, — и осеклась: в трубке щелкнуло. — Генриетта Карловна, — оживилась Далила, услышав голос своей пациентки, — это Самсонова вас беспокоит. На том конце провода тоже произошло мгновенное оживление: — Ах, Далилочка, милая, я вас сразу узнала. Очень рада слышать вас снова. Еще бы, Куськина пропустила половину сеанса: ее час Самсонова вынуждена была отдать Сасуняну. Поскольку график приема был слишком плотно расписан, приходилось выкручиваться за счет менее нуждающихся в помощи доктора пациентов. Но сама-то Куськина считала, что уж она-то в помощи крайне нуждается. Ее раздувало от информации. Далила не сомневалась, что далее речь пойдет о соседе-Изверге — речь, в которую трудно будет вставить и слово. Поэтому она поспешила повернуть разговор в нужное русло. — Генриетта Карловна, — с напором защебетала она, — простите за неуместный каламбур, но я вас побеспокоила из-за покойной вашей соседки. Дело в том, что среди моих старых друзей отыскались общие с ней знакомые. Довольно близкие, надо сказать. И представьте себе, в связи с этим выясняется, что не все слышали о гибели Анфисы. Они хотели бы знать, когда погибла Пекалова. Вы не помните точной даты? Генриетта Карловна с гордостью сообщила: — Помню, конечно, шестого числа этого месяца. Этой даты я никогда не забуду. В тот день и в моей жизни произошло событие, даже не знаю, хорошее или плохое. Хотелось бы получить вашу оценку. Я вам рассказывала уже, но, боюсь, не со всеми деталями, все как-то наспех… Далила ее прервала: — Спасибо огромное, завтра расскажете. — Да, конечно. У меня тьма новостей! — Шестого числа этого месяца, — прошептала Самсонова, задумчиво вешая трубку. Карапет Ашотович изумился: — Шестого?! И, бледнея, промямлил: — А Михаил застрелился седьмого. Далила растерянно заключила: — Похоже, он Пекалову и убил. — Совсем не похоже, — восстал Сасунян. — Вы не знаете Михаила. Он был мягким и добрым. Миша был нерешительным. Он с каждой мелочью бежал за советом к жене. Или ко мне. Заметив в глазах Далилы сомнение, Карапет Ашотович махнул рукой и с обидой воскликнул: — Ладно, правду скажу, хоть и не принято о покойниках. Если уж на то пошло, знайте: женщины про таких, как Миша, говорят «размазня». Хотя я его размазней не считал. Он так выглядел от излишней порядочности. Порядочность ему мешала везде: в бизнесе, в дружбе, с женщинами, в семье. Стараясь никого не обидеть, он только и делал, что врагов наживал. — Погодите, — перебила его Далила. — Зачем вы мне это рассказываете? — Хочу вас убедить. Миша был моим другом. — Но он покончил с собой, значит, была причина. — Я с ним виделся пятого. Мишка был на подъеме, полон планов, собирался ехать к Анфисе, предвкушал ночь любви. Правда, до этого Мишка месяца три ходил задумчивый и смурной. Я спрашивал, помощь свою предлагал. Мишка отнекивался, убеждал меня, что у него все о'кей. Потом, видимо, утряслось. Мишка ожил, а пятого мне даже сказал: «Кара, я счастлив. Все оказалось так просто». — Что — все? — поинтересовалась Далила. Карапет Ашотович пожал плечами: — Я не расспрашивал. У мужчин не принято лезть друзьям в душу. Знаю одно: Мишка был счастлив и умирать не собирался, а затем вдруг взял и застрелился. — Ясно, — кивнула Самсонова и вызвала секретаршу. — Дашенька, — попросила она, — пожалуйста, загляни в наш журнал. Хочу знать, на какое число в этом месяце записывалась ко мне Анфиса Пекалова. Дарья кивнула и выплыла из кабинета, особо бессовестно виляя стройными бедрами. Подбил ее на такую игривость чрезвычайно мужской взгляд Сасуняна (даже в такой грустный момент он был верен себе). Вскоре Дарья вернулась и сообщила: — Анфиса Пекалова была записана на седьмое и не пришла. — Спасибо, Дашенька, ты свободна, — кивнула Самсонова и, бледнея, уставилась на Карапета Ашотовича. — Что случилось? — заметив перемену в ее лице, взволнованно спросил он. — А вы разве не поняли? — удивилась Далила. — Впрочем, что это я, вы же не знаете, — спохватилась она. — Дело в том, что вечером шестого числа Анфиса рвалась ко мне на прием, но я уже уходила. Карапет Ашотович осведомился: — Как она к вам попала? — Случайно, направляясь к нотарису. Его офис в другом конце коридора. Сасунян опешил: — К нотариусу? А что она там забыла? — Лепетала что-то про завещание, говорила, что на нее покушается муж. — Какой еще муж? У Анфисы не было мужа! Самсонова пояснила: — Так она называла любимого человека, кажется, он обещал на Анфисе жениться. Как я теперь понимаю, речь шла о Михаиле Калоеве. — Чушь! — Карапета Ашотовича передернуло. — И вы ей поверили? — К сожалению, нет, — вздохнула Далила. — Анфиса твердила про отравление, говорила, что еле выжила, что ей опасность грозит, что она любит мужа, но он ее почему-то хочет убить. «Травит и травит», — рыдала она. — Травит? Ха-ха! — нервно рассмеялся Сасунян и огорошил Далилу: — Анфиса умерла от побоев, — сказал он и добавил (увы) без сочувствия: — Ее насмерть забили. Даже злорадство почудилось Самсоновой в его голосе. «Выходит, Карапет знал о смерти Анфисы, он только что проболтался. Но зачем он пытался скрыть от меня это?» — мысленно изумилась Далила. Она не стала ловить Сасуняна на лжи. — В тот вечер, шестого, мне пришлось уйти по срочному вызову к пациенту, — сказала она, — поэтому принять Анфису я действительно не могла. Даша записала ее на субботу, седьмое. Поджидая Анфису, я провела в офисе половину своего выходного, но девушка, как теперь выяснилось, прийти не могла. В живых ее уже не было.