— Пошли. Далила послушно посеменила за ней. Бойцова, бодро шагая к своему кабинету, пожаловалась оглушительным шепотом: — Удивляюсь, что за народ. Сколько им ни плати, все равно работать не могут. Не умеют, и все тут. Ты видела, какую я модную швабру этой неумехе купила? — вдруг спросила она. — Швабра отменная, — машинально похвалила Далила, думая о Марине Калоевой. — Надо как-нибудь и себе такую купить. Бойцова похвастала: — Двести долларов стоит. Далила шарахнулась: — Неужели? — Наимоднейшая. — Это ж надо додуматься, моду на швабры вводить. Нет предела глупости человеческой, — поразилась Далила и проворчала: — Алчность только на глупости и наживается. Нет уж, я пока потерплю. Моя старая швабра ничем этой модной не хуже, а купила я ее за трояк. — Сто лет назад! — расхохоталась Бойцова, открывая дверь своего кабинета. Падая в дорогое и стильное кресло, она снисходительно посоветовала подруге: — Ладно, Далька, не жмись, приобрети приличную швабру. Твоя старая смехотворна. Далила, презрительно дернув плечом, отбилась: — Еще чего! Выбрасывать деньги на ветер в погоне за модой не собираюсь. — У всех нормальных людей уже есть. — Я и без швабры нормальная. — Не заставляй тебе швабры дарить, — рассердилась Елизавета. — А то припрусь на именины с полным комплектом: шваброй, ведром и совком, — пригрозила она. — Отстань, я не швабры пришла обсуждать, — отмахнулась Далила. — Ты Марину Калоеву знаешь? Брови Елизаветы подпрыгнули: — А ты?! — Что я? — Ты что, Марину не знаешь? — А почему я должна всех «членш» твоих знать? Постоянных я знаю, а новые то появляются, то исчезают. Всех не упомнишь. — Еще бы! Ты так «часто» в клубе бываешь, как тут упомнишь. Но Марина другое дело, ее-то ты знать должна, она наш казначей. — С каких это пор? — поразилась Далила. — Ну, мать, ты совсем от жизни отстала. Да месяцев пять или шесть, — сообщила Елизавета, расплываясь в довольной улыбке. — С тех пор как Маринку выбрали, я хоть свободно вздохнула, а то Чубарова эта едва по миру наш клуб не пустила. — Странно, почему же я об этом не слышала? — И мне это странно! — взбесилась Бойцова. — Я только о том и говорила, как Чубарова на клубные денежки шубы себе покупает. Всех дрянь эта очаровала, еле «членш» уболтала ворюгу сменить. Слава богу, я своего добилась. Чубарову не просто турнули из казначейш, из клуба выгнали. С треском! Взашей! Развели, понимаешь ли, тут демократию, а тебе еще странно. — Я не про Чубарову, мне странно другое, — отмахнулась Далила. — Почему я про Калоеву слышу впервые? Елизавета (словно лишь этого и ждала) мигом набросилась на подругу. — А все потому, дорогуша, — возмутилась она, — что на собрания надо ходить. Пока вас всех соберешь, сойдет сто потов. А ты больше всех отлыниваешь. Два раза в месяц лекции прочитаешь, и весь твой вклад в развитие современной женщины. А потом еще удивляешься: то это не знала, то то. Можно подумать, ты сильнее других занята. Далила сочла за благо не огрызаться. Терпеть и ждать — кратчайший путь к тому, что Бойцова угомонится. Так и случилось. Елизавета перешла на доверительный тон. — Слышала, какая беда стряслась у Маринки Калоевой? Далила проявила осведомленность: — Да, муж руки на себя наложил. — Руки на себя наложил?! — подскочила Бойцова. — Он же случайно погиб! Марина сказала, несчастный случай. — Не знаю, возможно, и случай. Я не очень-то в курсе, — дала задний ход Далила. Елизавета успокоилась и немедленно начала вводить ее в курс. — Представляешь, сидел человек в своем кабинете, — запричитала она, — захотел вдруг почистить свой пистолет, да что-то из него достать позабыл. Короче, уж не знаю, как это несчастье произошло, только прямо в голову Михаилу бабахнуло. Жалко Маринку. Тяжело переживает, бедняга, хоть и жили они как кошка с собакой. — Как кошка с собакой? Откуда ты знаешь? — удивилась Далила. — Да я сто лет ее знаю, — сообщила Бойцова, — со студенческих дней. Мы с ней однокурсницы. Я Маришу и в клуб затащила. — Выходит, Михаила ты тоже знала? — И Михаила покойного знала. Ох, не промах он был мужик! — В каком смысле? — уточнила Далила. — Насчет нашего полу мастер большой, за что Маринка его и гоняла. Ох, поначалу они и ругались! Настоящая шла война, а потом ничего, утряслось. Самое обидное, едва начала их семейная жизнь налаживаться, только зажили душа в душу, и вот она, сразу беда. Далила поинтересовалась: — Если Калоевы зажили душа в душу, то почему ты Марину в свой женский клуб привела? — Можно подумать, — рассердилась Бойцова, — в мой клуб приходят только несчастные бабы. — Да ладно тебе, мне-то хоть не рассказывай. В нашей стране счастливые женщины чаще дома сидят. Елизавета неожиданно согласилась: — Ты права, те, которые думают, что счастливые, дома сидят. Сидят, дуры, ждут, незнамо чего. А дожидаются одного: их или бросают, или забрасывают. Мужчины не очень-то разгоняются делать нас, женщин, счастливыми. И Маринка к нам с тоски прибрела, — призналась она. — И какова причина тоски? — осведомилась Далила. — Ой, — вздохнула Бойцова, — с Михаилом своим навоевалась Маринка до капли последней и впала в отчаяние. Как-то раз к ней прихожу, а она ревет и спрашивает: «Лиз, есть ли на свете добрые мужики? Неужели они агрессоры все, как один? Вот Мишка мой, мало, что он постоянно не прав, так еще и злой как собака. Попробуй его упрекнуть, сразу в скандал». Я ей и посоветовала: «А ты, Мариша, любовника себе заведи. Из всех мужиков только любовники ласковые, остальные — сплошное зверье, кого ни возьми: хоть подчиненный, хоть муж, хоть начальник». — И что же она? — Да вроде бы завела. Далила опешила: — Что значит «вроде бы»? Ты что же, посоветовала и не осуществила дальнейший контроль? Чем закончилась эта история? Бойцова пожала плечами. — Неужели не знаешь? — поразилась Далила. — На тебя не похоже. — Так всегда с ней, с этой Мариной, — обиженно проворчала Елизавета и с досадой махнула рукой: — Ну, ее! Самсонова попросила: — Нет уж, пожалуйста, поясни. — Принципы у нее. Не любит Марина распространяться на интимные темы. О чем же нам, бабам, еще говорить? — возбужденно вопросила Бойцова. — Не о пьянках же, автомобилях, охоте, рыбалке, как примитивные мужики. — Нет, конечно, — усмехнулась Далила. — Мужчины так редко заводят речь о любви, что только женщинам и остается о ней говорить. — Вот именно, — сердито подтвердила Елизавета, — должны же мы хотя бы поговорить об этой проклятой любви. Ведь в глаза же ее никто и не видел, но зато как говорят! Как говорят! Отношения мужчины и женщины — больная тема для пострадавшей Елизаветы Бойцовой. Зная это, Далила поспешно воскликнула: — Давай вернемся к Марине. Мне интересно, был у нее любовник? — Был! — Откуда ты знаешь, если она терпеть не может интимных тем?