— Уже и Трофимыч убит! — Трофимыч? — удивилась Самсонова. — Кто это? — Сторож. Он дежурил в то утро на фабрике, ну, когда Миша погиб. — Погиб? Вы абсолютно уверены, что вашего мужа убили, — не столько спросила, сколько констатировала Далила. Марина кивнула: — Да, конечно. Я была там у него накануне… Глава 25 Это был шок: «Марина была накануне у мужа!» Самсонова переспросила: — Вы были на фабрике? — Да, — кивнула Калоева, — мы туда вместе пришли. «Выходит, Сасунян и здесь мне солгал», — мысленно констатировала Далила и, подавшись вперед, воскликнула: — Расскажите, пожалуйста, как это было? Калоева не заплакала (чего боялась Самсонова), она печально произнесла: — Накануне вечером мы слегка покутили, возвращались поздно из клуба. Миша был весел, много шутил. Потом зазвонил мобильный… — Вы знаете, кто ему позвонил? — поспешно поинтересовалась Далила. — Нет, сам он не сказал, а я не спросила. — Так нелюбопытны? — Ему часто звонили, но почему вы об этом спрашиваете? — удивилась Марина. Самсонова, глядя ей прямо в глаза, призналась: — Потому, что жена Сасуняна, Людмила, моя подруга, это во-первых. Во-вторых, ваша история выглядит очень странной. В-третьих, я к ней немного причастна. Марина нахмурила лоб. Далила поспешила заверить: — Не волнуйтесь, я не собираюсь вмешиваться в чужую жизнь. Лишь хочу разобраться, не грозит ли Людмиле опасность. Калоева пролепетала: — А я, похоже, уже разобралась. — И что же? — испуганно осведомилась Далила. — Похоже, грозит. Самсонова с укором предположила: — Но рассказать о своих догадках вы, конечно, не захотите. Калоева содрогнулась: — Нет-нет, ни в коем случае. Зачем? — Я хочу вам помочь. Марина вздохнула: — Нет, не поможете. Только впутаю вас понапрасну, а это опасно. Но я хотела бы вас попросить, можно? — Конечно, — кивнула Далила. Калоева разрыдалась. — Умоляю вас! — всхлипывая, запричитала она. — Разыщите Людмилу! Уговорите Люсеньку уехать из города! — Уехать куда? — Куда угодно, лишь бы подальше от мужа! Я за нее ужасно боюсь! — Но почему вы сами не предупредите Людмилу? — удивилась Далила. — Я слышала, вы с ней тоже дружны. — Были дружны, — прекращая плакать, призналась Калоева. — Незадолго до гибели Миши Людмила без всякой причины меня невзлюбила. — Невзлюбила вас? И как это проявилось? — Люся несколько раз мне звонила, очень громко за что-то бранила. — За что? — Я не поняла. Она ничего толком не объяснила, а я была в шоке. Теперь уже думаю, Сасунян ей гадостей про меня наговорил. Оказалось, что ему выгодно посеять между нами вражду. — Но почему? Марина смутилась: — Простите, я сказать не могу. — Хорошо, — горько вздохнула Далила, — расскажите хотя бы про тот страшный день. Вы ехали с вечеринки домой, вашему мужу вдруг позвонили и что? После звонка он изменился? — Нет. Миша по-прежнему был веселый, анекдотами сыпал, а потом вдруг сказал: «А давай-ка, Мариша, заскочим на фабрику. Папку с документами по пути прихвачу». Заскочили. Я с ним в офис вошла. — И вы вошли?! — поразилась Далила. — Почему же на пленке этого не было? Калоева удивилась: — На какой еще пленке? — На фабрике установлены видеокамеры… — Ах, вы про это. Да, запись, наверно, велась. Я не знаю, не интересовалась. А что? Далила покачала головой: — Ничего, продолжайте. Марина продолжила: — Миша в сейф свой полез, какую-то папку достал, а потом вдруг мне говорит: «Поезжай-ка, Мариша, домой, а я останусь здесь, поработаю. Срочные дела появились». Я вынуждена была вернуться одна. — На чем вы возвращались? — Мишин водитель меня до подъезда довез. «Значит, свидетель есть», — мысленно определила Самсонова и спросила: — Он-то хоть жив, этот водитель? Марина пожала плечами: — Кажется, жив. Раздался телефонный звонок — в кармане Далилы задрожал, запрыгал мобильный. Это была Галина.