А чего, собственно, она ожидала? Что он скажет: «А, ну конечно, теперь понятно! Под всем этим тряпьем скрывается принцесса!», словно они участники абсурдной пантомимы, в конце которой все сложится как надо? Разумеется, она так не считала. Тогда почему она расстроилась? Она должна отправиться домой, быть с любимыми людьми. Маскарад тяготил. Она хотела вновь стать Джорджианой Найт, хотела увидеться с Максом и Лили, а больше всего с Гарри, хотела перед возвращением Гарри привести дом в порядок, создать тепло и уют, запастись провизией. Гарри нужно отдыхать и выздоравливать. Джорджи хотела за ним присмотреть, покуда он будет идти на поправку. Когда-нибудь они обсудят будущее. Поиски закончились — Гарри придется с этим смириться. Сложность вот в чем: она подозревала, что Натану ее планы не понравятся. Она заметила, с каким решительным видом он говорил, что она должна перебраться в Блумсбери. Натан привык, что ему подчиняются, он подавит ее решимость своими доводами. А Джорджи не до споров, ибо сильно болела голова. К тому же где-то в глубине души (в слабой ее части, где, видимо, таились глупые фантазии о героине пантомимы) хотелось остаться с ним, хотелось, чтобы ее убедили. Посему она решила улизнуть, как ночной вор. Да, это трусость, малодушие. Но она все равно сбежит. Едва они добрались до особняка, Джорджи припустилась в опочивальню. В комнате стоял холод. За последние недели она привыкла спать в одних с Натаном покоях, где зимой постоянно горел камин. Теперь сия роскошь в прошлом. Натан велел прийти в библиотеку, как только она соберет вещи. Он планировал отвезти ее на Стивен-стрит. Она же спланировала кое-что другое: она спустится по лестнице для слуг и уйдет через заднюю дверь. Джорджи виновато вспомнила, что он говорил о волнении. Скоро она даст знать, что с ней все хорошо. Сие неуважительно, но поступить так, увы, необходимо. Джорджи поставила саквояж на кровать и принялась вынимать из шкафа одежды, оставленные перед отъездом в поместье Дансмора. Она запихнула вещи в саквояж, а миг спустя уже бежала вниз. Пришлось идти через кухню, где обреталась миссис Симмс в компании горничных и лакея Джеда. Джорджи с улыбкой поздоровалась, жалея, что не может ускользнуть сию секунду. Натан уже наверняка сатанел. Долго ждать он не станет и пойдет ее искать. — Господь всемогущий, что с вами стряслось? — Пухлыми руками миссис Симмс схватила Джорджи за голову, дабы осмотреть синяк. — А вы не слышали? Я думал, Джон и Артур уже заходили. — Нет! Что случилось? — сгорала от любопытства миссис Симмс. — Вчера на пути из Кемберли произошла авария: перевернулась багажная карета, в которой я ехал. Его светлость в порядке, а у меня вылезла шишка. — Бедняжка! — с ужасом воскликнула миссис Симмс. — Я сделаю припарку, синяк вмиг рассосется. Сядьте, я вас покормлю. — Не могу. — Джорджи осторожно высвободилась и взяла саквояж. — Мне надо отнести вот это. Его светлость хочет уехать, я должен ехать с ним. — Что, уже? Преданность не позволяла миссис Симмс критиковать Натана, но она неодобрительно поджала губы. — Боюсь, что да, — вздохнула Джорджи. — Мне пора. Задержать ее кухарка не успела: Джорджи помахала рукой, дошла до двери и вышла на улицу. Едва дверь закрылась, Джорджи замерла. Уже почти стемнело, а «Камелот» в нескольких километрах отсюда. Идти по темени не хотелось, но другого выхода нет. Она водрузила шляпу на голову и пустилась в дорогу. Булыжники из-за таявшего снега были скользкими, расстояние между ограждениями до того мало, что Джорджи почти дотягивалась до них вытянутыми руками. Она дрожала от холода, подняла воротник пальто и ссутулила плечи. Господи, мысль пройти пешком до Ковент-Гардена с больной головой непереносима. Как только она доберется до главной дороги, она сядет в экипаж — плевать на расходы. Она прошла метров двадцать, когда из тени вышел высокий жилистый мужчина, лицо коего скрывали поля шляпы. В том, как он появился из тени, чувствовалась угроза. Джорджи, насторожившись, замедлила шаг. Это карманник? Хуже? Она подумывала поддаться страху и вернуться в дом, как вдруг он заговорил: — Ну наконец-то. Вот и дамочка, которую я так терпеливо ждал. «Дамочка». Он знал. Джорджи втянула воздух, качнувшись назад, при неуклюжем развороте она ударилась рукой о стену. «Кричи», — думала она, но не могла издать ни звука. Она побежала. Он сорвался на бег. Она не сомневалась, что он ее поймает. Быстро удрать не выйдет. На ходу она бросила саквояж, нога вдруг поехала по слякоти, и Джорджи чуть не упала. Из сдавленного горла вырвался задушенный вскрик. Мужчина крякнул, засим схватил ее за пальто. А потом, к счастью, из дома донеслось: — Джорджи! Натан. Она увидела, как он бежит, как раз перед тем, как упала на холодную твердую землю. Оттого что жилистый нападавший приземлился сверху, она принялась хватать ртом воздух. — Джед! — завопил Натан. От облегчения хотелось плакать, несмотря на то что страх сковал по рукам и ногам. Мужчина поднялся и за платок дернул Джорджи вверх. Она ахнула и поперхнулась, вцепилась рукой в платок. Миг спустя хватка ослабла, сменилась холодным лезвием ножа. Натан поскользнулся и остановился, Джед застыл у него за спиной. Лицо у Натана было бесстрастным. — Брось нож и отпусти его. — Его? — усмехнулся мужчина. — Я знаю, кто она такая. Нож вонзился в шею сильнее. Она всхлипнула. Джед медленно поднял руку с пистолетом, тщательно прицелился и ждал. На лакея Натан не смотрел; он впился взглядом в мужчину, кой одеревенел и притянул Джорджи ближе. — Натан, — прошептала она. Он мельком глянул на Джорджи. — Успокойся. — Он перевел взор на мужчину. — Отпусти ее, иначе я велю Джеду тебя застрелить. На миг повисла тишина. — Да забирай! Он со всей силы пихнул ее в спину. Она полетела в сторону Натана и Джеда. Она пыталась удержать равновесие, но поскользнулась и упала, ударилась щекой о мокрую холодную землю. — Джорджи! — с ужасом возопил Натан. Она услышала шаги и открыла глаза: Джед пронесся мимо, Натан опустился на землю, приподнял ее и перевернул. — О господи, Джорджи, что он с тобой сделал? Он сдернул платок, ощупал дрожавшими руками неповрежденную кожу. — Натан, — пробормотала она. Он вскинул голову. Джорджи с удивлением заметила, что глаза у него мокрые. Сердце болезненно сжалось, словно вокруг него сомкнулась огромная рука. Она открыла рот, но заговорить не смогла. — Ей-богу, — зашептал он, — когда он тебя толкнул, я подумал, что он перерезал тебе горло. Слава богу. Слава богу. Они встретились взглядами, но при звуке выстрела отвели друг от друга глаза. Джорджи перепугалась. — Что… — Милорд! — послышался голос Джеда. — Я сбил его с ног! — Иду! — гаркнул Натан. — Жди здесь. — Вместо того чтобы уйти сразу, он прижался лбом к ее лбу. — Все хорошо? — Да, — кое-как сказала она низким дрожащим голосом. — Все хорошо. Он коснулся теплой ладонью щеки, прядь волос упала на лоб. Как же она благодарна. — Все хорошо, — повторила она, дотронулась до щеки, дабы уразуметь, что это правда он. — Все хорошо. «Я люблю тебя, — думала она. — Я люблю тебя». Они не сводили друг с друга глаз. Он знал, о чем она думала? Он как-то догадался, несмотря на то что она то и дело твердила: «Все хорошо»? — Милорд, по-моему… по-моему, он мертв! — раздался напряженно-нерешительный голос Джеда. — Иду! Они встали. Джорджи хотела пойти на голос Джеда, но Натан ее остановил, взяв за руку. — Ни к чему тебе это видеть. Иди в дом. Она оцепенело покачала головой и высвободила руку. Остановить ее он больше не пытался и пошел следом. Пистолет висел у Джеда на пальцах, он смотрел туда, где лежал нападавший. Он был убит выстрелом в спину и упал ничком. Шея вывернута под неестественным углом, лицо в профиль, открытый глаз злобно глядел вперед. Шляпа с широкими полями слетела с седовласой головы. Он бездыханная сломанная марионетка в грязном пальто. Джорджи обуял ужас. Она знала этого человека. — Это Монк, — прошептала она. — Что? Натан повернулся к ней, но она не могла оторвать взора от мужчины, который убил ее мать, который пытался убить ее. — Он мертв, милорд, — повторил Джед.