— Идем наверх. Тебе набирают ванну. Помоешься, согреешься, и станет лучше. Натан вынудил ее подняться в опочивальню, где с утомленным видом Джорджи села на кровать. Он планировал выйти, дабы она разделась, но снять одежду она явно была не в состоянии. Натан опустился на колени, снял ботинки и чулки. Он стащил жилет, осторожно развязал платок, снял рубашку и бриджи, перевязку и исподнее. Джорджи не мешала ему исполнять роль камердинера и сидела тихо. Она возмутилась, когда он подхватил ее на руки, но довольно вздохнула, едва очутилась в горячей воде. Натан взирал на нее, чумазую, в синяках, неопрятную, но очаровательную. Он до дрожи ее хотел. Но сейчас неподходящее время. Честно говоря, подходящее время может не прийти никогда. Посему он ее оставил. Когда он вернулся с простыми сытными кушаньями, Джорджи уже облачилась в рубашку и причесывала мокрые волосы. Она с улыбкой оглянулась через плечо. Рубашку, коя доходила до колен, она, скорее всего, стащила из армуара; ткань до того тонкая, что в свете свечей виднелись очертания тела. Член напрягся, хотя при виде бледного, покрытого синяками лица стало больно. Почему-то теперь синяки выглядели еще хуже. — Я пришел с дарами, — беспечно молвил он, поставив поднос. — С едой, — заметила она. — И с весточкой от твоей подруги. — Уже? Джорджи с грохотом бросила гребень и подошла к Натану, открыла записку и пробежалась глазами по строчкам. — Ну что? — Гарри еще не вернулся, — изрекла она с тревогой во взгляде. — Из-за его ран они едут медленно. — Она передала записку Натану. — Она говорит, чтобы ты оставалась там, где находишься. Если ты в надежном месте. — Да. — Значит, ты останешься? На несколько секунд, в течение которых она молчала, захватило дух. — Если ты не против. Джорджи на него не глядела. Она впилась глазами в пальцы ног. Напряжение моментально испарилось. Натан положил руку ей на плечо. — Оставайся сколько хочешь. Я буду оберегать тебя и защищать, как только смогу. Он кое-что придумал. Натан увидится с Дансмором, как только он вернется в город. — Правда? — Разумеется. Тебе придется мне довериться. Ты мне доверяешь? Внезапно и совершенно не к месту Натан вспомнил, что задавал этот вопрос, когда лежал между ее разведенными бедрами. У Джорджи в глазах мелькнула тень узнавания. Щеки порозовели, она приоткрыла рот, обнажив жемчужные зубы. Мягкие губы очаровывали, член напрягся сильнее. «Господи». Джорджи заметила. Она бросила взгляд на его промежность и округлила глаза, а затем удивила: — Да, доверяю. Джорджи коснулась его груди. Он взбудоражился, ощутил, что краснеет. Смехотворно то, как сия неопытная барышня на него влияла. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной, посему он стиснул зубы и сделал шаг назад. Джорджи опустила руку, на лице промелькнула досада. — Я предлагаю остаться не для того, чтобы что-то от тебя получить. Вольничать я не буду. К тебе будут относиться как к гостье, я ничего не попрошу взамен. Она прикусила губу. «Боже, какие губы». — Даже если я хочу, чтобы попросил? Член стал еще тверже. — После того как ты сказала, что не хочешь выхода на бис, я ни на что не рассчитывал. — Это… ложь. Джорджи залилась восхитительным светло-розовым румянцем. — Ложь? Натан сел подле нее. Она повернулась к нему, подалась ближе, расстегнутая горловина рубашки давала возможность взглянуть на безупречную грудь. Джорджи вперилась в него взором, обдавала дыханием губы. Натан чувствовал чистый женский аромат. Она его ошеломляла, словно сей миг всегда приближался, словно этого мига он ждал всю жизнь. Она шла к нему годами, ее несли волны судьбы. Пусть он еще не готов думать о смысле, зато он знал, что момент истины рано или поздно наступит. Покамест он ее вожделел. С острой физической болью. Несколько секунд он молча ждал. А потом она его поцеловала. Глава 24 Натан не противился. Джорджи прижалась к нему губами, скользнула в рот языком, забралась на него, дабы быть еще ближе. После нападения она открыла Натану свое осторожное сердце; она знала, что он тоже что-то испытывал, помнила влажные глаза, помнила, как он ощупывал ее шею. Этим вечером Джорджи изменилась навсегда, и теперь, когда она целовала Натана, ею двигало не только плотское желание. Когда Джорджи взяла его лицо в ладони, ею двигали вожделение и любовь, безупречное слияние сердца и тела, превосходящее все остальное. Она хотела отдаться Натану, доставить ему удовольствие и радость. На сей раз она разделит с ним ложе не для того, чтобы утолить похоть, испытываемую с первой встречи. Речь шла о самоотдаче, о том, чтобы подарить Натану себя. Ну и в ответ немного получить самой. Натан привлек ее ближе, целовал, ласкал. Возникло ощущение, что она вот-вот умрет от услады. — Помоги снять, — пробормотал он, пытаясь стащить жилет. Они разделись, небрежно бросая вещи на пол. Без одежды он великолепен. Высокий, широкоплечий, дюжий, бледный, член бесстыдно покачивался. Джорджи могла бы взирать на Натана весь день. — Мне нравится, когда ты так на меня смотришь, — рыкнул он. Натан впился ей в губы глубоким жарким поцелуем. На сей раз господствовал он. Его губы заставили позабыть про усталость и боль. Какое блаженство — снова оказаться в его объятиях. Она считала, что этого больше не повторится, и была рада, что ошибалась. Джорджи радушно впустила его язык, кой поглаживала своим языком, обвила руками его шею. Натан снова усадил Джорджи к себе на колени; тогда как он поглаживал ее по коленям, она извивалась от наслаждения, упивалась тем, как щетина царапала кожу. Джорджи беспрерывно гладила его то по сильному подбородку, то по густым шелковистым волосам. — Хочу к тебе прикоснуться, — выдохнула она ему в губы. Он с улыбкой поднял голову. Джорджи радостно улыбнулась в ответ, ибо его счастливый вид отражал то, что творилось у нее в душе. Длинный, стройный, прекрасный в своей наготе, Натан лег на матрас. Она встала на колени, пожирая его глазами. — Прикоснись, — хрипло предложил он. Джорджи села на него, обхватила ногами его бедра, головка теплого члена уперлась в мягкую влажную плоть. Натан закрыл глаза с блаженным и вместе с тем страдальческим лицом. Джорджи провела ладонями по груди, наслаждаясь контрастом между шелковистой кожей и жесткими волосками, обхватила плечи, потом скользнула ладонями по мускулистым рукам. Когда она добралась до запястий, она переместила руки на талию и повела ладонями к груди. Оттого что между ног пульсировало, Джорджи ерзала, чуть задевая толстый член. — Поцелуй меня, — пробормотал он. — Да. Джорджи наклонилась так, что сосками дотронулась до его груди, одарила Натана легчайшим поцелуем, затем по пути к шее провела губами по щеке, по подбородку. Теплая кожа пахла восхитительно, с намеком на корицу, коя была в масле для бритья. С закрытыми глазами Джорджи потерлась о его шею щекой, потом губами. Она прижалась к нему теснее; Натан со стоном вскинул бедра и схватил ее за ягодицы. — Джорджи, — застонал он, — я очень тебя хочу. Осыпая его поцелуями, Джорджи сползла ниже, зажала между зубами маленький сосок, услаждалась быстрым вдохом и стоном, раздавшимся, когда языком она смягчала укус. По пути вниз Джорджи проложила дорожку поцелуев, замерла над плоским животом и полоской волосков, ведшей к паху и топорщившемуся достоинству. — Джорджи… Ласково и в то же время умоляюще Натан запустил пальцы ей в волосы. Джорджи взглянула на него. Лицо напряжено, в темных глазах светилась страсть. Она чувствовала себя могущественной и распутной. Она хотела познать его тело. Любопытство и жажда затмевали остатки скромности. Нет ничего плохого в том, что она сделает. Нет ничего плохого в том, к чему ее подталкивала любовь. Джорджи с улыбкой наклонила голову и сползла в пространство между его бедрами. Она с нежностью и любопытством коснулась члена, потерлась о него щекой, мазнула губами по головке.