Натан покачал головой, и официант испарился. Натан пододвинул чашку к Осборну. — Дансмор женится? Неожиданно. На ком? — На мисс Ходж, разумеется. Натан мысленно вернулся на вечеринку. — На той, что вывихнула лодыжку? — Это младшая сестра. — Ну да. — Натану было неловко наблюдать за страданиями Осборна. — Рано или поздно он должен жениться. Человек вроде него… Осборн уставился в чашку. — О да, я знал, что так будет. Я уже давно не верю… — Он глотнул кофе. — Только недавно я узнал, что вы близки. Давно вы… — Восемь лет. После Кембриджа мы вместе вернулись в город. Тогда… ну вы понимаете. — Он вздохнул. — Все было хорошо, пока он был сыном младшего брата, без состояния и перспектив. Он боялся, что про нас узнают. Естественно, я не рассчитывал, что мы сможем вместе жить, но мы планировали идти в армию. — Он горько хохотнул. — Удивительно, но отец одобрил, несмотря на то что я его наследник. Он сказал, что служба сделает из меня мужчину. Вероятно, он надеялся, что я схлопочу пулю и титул унаследует Джонни. — Господи, Осборн. Натан огляделся и с облегчением отметил, что поблизости некому слышать беспечные реплики. Осборн прервал возражения нетерпеливым жестом. — Желание не исполнилось. Родственники Питера начали мереть как мухи, отец внезапно стал графом. Мать начала лезть в его жизнь. До этого ее мало волновало, чем он занимается, но как только она стала графиней, она начала везде совать свой нос. Уже много лет она пытается его женить. — Так поступают все матери, особенно когда сын всего один, как у леди Дансмор. Натан мог сие подтвердить. Всякий раз, когда он входил в гостиную матери, поднималась тема женитьбы. Осборн вскинул подозрительно блестящие глаза. — Питеру плевать на титул. Он хотел уехать из Англии, посмотреть мир. Со мной. — Может, с тех пор что-то изменилось. Титул, богатство — это меняет людей. — Дело в ней, — покачал Осборн головой. — В прошлом году, чтобы она угомонилась, он пообещал жениться. С тех пор она постоянно подсовывала ему потенциальных невест. И вот он наконец выбрал. — Осборн потер лоб и добавил дрожащим голосом: — Господи, как же омерзительно скрывать свою сущность. Вы даже не представляете, до чего приятно выговориться. — Ваша сущность не такой уж большой секрет, — криво усмехнулся Натан. — Я догадывался. Думаю, другие тоже. — Знаю, — безрадостно засмеялся Осборн. — Но про нас с Питером никто не знает. И узнать никто не должен. Дело даже не в осторожности. Он не вынесет, если кто-то узнает. Я не могу оказывать ему знаки внимания, даже такие, которые оказываю друзьям. Он обезумел, когда вы нас увидели. Не смейте никому говорить. Пообещайте. — Я бы никому не рассказал, даже если бы вы не попросили. Осборн ссутулился, напряжение улетучилось. — Что дальше? — Вчера он сказал, что мы должны перестать видеться. Дождался моего отъезда, трус. Сказал, что обязан думать о будущей жене. Столько лет… — он смолк, глаза потускнели, — господи, Харланд, не слушайте меня. Спьяна я болтаю много глупостей. Не слушайте. Натан воззрился на наклоненную голову, испытывая к Осборну жалость. Осборн любил Дансмора? Ежели так, он никогда не сможет сие показать. Придется держать это в себе, осторожничать, дабы себя не выдать. Какая ограниченная жизнь. Какая досада. Реакция удивила — он испытал бы такие эмоции, если бы услышал сию историю раньше? Хотя брак без любви не приходился по душе, он смирился с тем, что это суровая реальность жизни его класса и его неизбежное будущее. Тем не менее весть о предполагаемой свадьбе Дансмора и то, как Осборн мучился, — это какая-то бессмыслица. Натан вспомнил о Джорджи, о том, что она щедро ему дарила без привязки к деньгам и статусу, браку и ожиданиям. Истинный подарок. После того как он доставил Осборна до дома и оставил в надежных руках лакея, Натан воротился в Блумсбери и немедля отправился искать Джорджи. Он нашел ее в гостиной с книгой в руках и какое-то время стоял в дверях. Натан распорядился, чтобы мадам Голон прислала несколько платьев — наверное, их привезли днем. В светло-желтом платье Джорджи напоминала элегантный нарцисс. Кожа лишь на несколько тонов светлее ткани, необычные волосы казались яркими и мягкими. Она походила на бледное зимнее солнце. — Выглядишь очаровательно, — изрек он. Джорджи вскинула голову, и сердце забилось быстрее. Глаза у нее радостно сияли, улыбка стала шире. Натан подошел к ней, а она грациозно встала, взяла его протянутые руки и запрокинула голову для поцелуя. Стоило припасть к ней устами, сердце наполнилось эмоциями, отяжелело от счастья так, что стало почти грустно, ибо он перепугался, что блаженство долго не продлится. Но когда поцелуй завершился и Джорджи улыбнулась, печаль испарилась, осталась лишь сомнительная радость. Сия радость была в новинку. Много лет он считал, что доволен своей завидной жизнью, развлечениями, вещами. — Не стоило заказывать столько платьев, — упрекнула она, но улыбнулась, да и глаза блестели. — Не сумел удержаться. Хочется осыпать тебя подарками. На губах играла глупая снисходительная улыбка, но Натана это ни капли не заботило. После нападения броня рушилась. — Джорджи. «Я тебя люблю». Непрошенные слова пронеслись в сознании, но вымолвить их он не сумел. Следовало сказать? Это правда? По ощущениям да. Но что она подумает, если он это скажет? Не хотелось портить безупречный момент разговорами о будущем. Если он заговорит о будущем, они начнут договариваться; он не хотел, чтобы все превратилось в сделку. — Да? — радостно улыбнулась она. — Идем наверх, — осклабился он в ответ. Глава 26 Действительность дала о себе знать только через неделю после приезда в Блумсбери. Неделю блаженного счастья омрачало лишь беспокойство за Гарри. Натан пару раз куда-то уезжал, но в основном дом они не покидали и проводили вместе каждую минуту. Быть с Натаном прекрасно. Много лет ее мучил вопрос: почему даже в кругу верных друзей она не чувствует себя как дома? Доброта и забота не заполняли пустоту в душе. Но тогда у нее не было Натана, кой вошел в сию пустоту и завладел ее сердцем. Действительность явилась в образе Лили с закрытым вуалью лицом, коя приехала в закрытом экипаже и влетела в дом. Вслед за Гоуджем она вошла в гостиную, мазнула взором по роскошной мебели и остановила взгляд на Джорджи. Джорджи уже объяснила, что для здешних она мисс Феллоуз, но больше почти ничего не поведала. — Лили! — с широкой улыбкой воскликнула она, вскочив с кресла. Лили улыбнулась в ответ и обняла ее, а когда они расцепили объятия, она взяла Джорджи за локоть. — Ты в порядке? — вполголоса справилась она. — Не могли бы вы принести чаю, мистер Гоудж? — попросила Джорджи топтавшегося поодаль дворецкого. Гоудж кивнул и, поклонившись, ретировался. Едва он удалился, она заговорила: — Сначала сядь, Лил, а потом уж начинай меня допрашивать. Лили улыбнулась, однако лицо напряглось. — Прости, я волновалась за тебя. От тебя не было ни слуху ни духу с тех пор, как ты уехала из Лондона, потом пришли вести о Гарри, а теперь ты живешь в любовном гнездышке Харланда… — Она изумленно хохотнула. «В любовном гнездышке». Неприятные слова засели в голове. Лили выжидательно на нее смотрела. Однако вопреки взволнованным словам, уверенность на лице подсказывала, что подруга верила в существование невинного объяснения, дескать, все не так страшно. Сия уверенность почему-то оскорбила. — Мы любовники, — выпалила Джорджи. Лили побелела и зажала рот рукой. — Боже мой! — Спустя минуту она повторила: — Боже мой! Укол вины возмутил. С какой стати она должна чувствовать себя виноватой? Как Лили посмела так реагировать? Они сидели на роскошном алом диване, господствовавшем в комнате. Джорджи пробежалась пальцами по обивке, в этот январский день казавшейся аляповатой. Для такого дома обивка ужасная. В глаза бросалась, а качество — дрянь. — Ты хоть представляешь, что скажет Гарри? — Его это не касается, — отозвалась Джорджи. — Он твой брат! — разинула Лили рот. — Вот именно. Он мне не отец и не муж. Ему даже знать необязательно. Лили изумленно хохотнула и встала.