— Да? Это коснется не только вас. Ваших детей тоже будут сторониться. Даже это его не насторожило. Таким людям, как он и Росс, легко впасть в заблуждение насчет того, что лондонское светское общество — это самое важное. Он устал от общественных капризов. Он не огорчится, если все останется в прошлом. Он устроит жизнь в Кемберли с Джорджи и детьми, коими их наградят. О детях будут заботиться, они будут жить в достатке. — Вы будете сторониться меня, Росс? Росс помотал головой. — Конечно, нет, за кого вы меня принимаете? Но если эта барышня надеется, что светское общество примет ее в качестве вашей графини, то ее ждет разочарование. В итоге вы лишь изведете друг друга. Я вам такого не желаю. — Этого не случится, старина. Джорджи плевать, примет ее светское общество или нет. Ее не заботят ни титул, ни деньги. Росс смотрел на него с сомнением. Возможно, на его месте Натан тоже сомневался бы. — Слушайте, я благодарен за мудрые слова… — Не благодарите меня, Натан! Подумайте как следует! Не надо бежать в Блумсбери и… — И просить ее руки? Само собой, я попрошу! Я запрыгну на коня, помчусь в Блумсбери, брошусь к ее ногам и попрошу выйти за меня. — Натан… Боже, он такой… такой счастливый. То, о чем он думал несколько часов назад, ныне казалось абсурдом. Он размышлял, как убедить Джорджи остаться. Боялся, что она уйдет. Знал, что никогда не обретет счастье с другой. Все, что требовалось, — это прыгнуть со скалы гордости и страха. Он падал, падал… и это великолепно. — Помолчите, Росс, сделайте одолжение. Я попрошу ее руки. Точка. Глава 28 Когда Джорджи перестала плакать, глаза болели, голова раскалывалась, выплеск эмоций ухудшил самочувствие. Она презирала себя за слезы, а еще сильнее за то, что сболтнула про влюбленность. Как она могла столь глупо опозориться? Господи, какое у Натана было лицо. Он побелел от потрясения. Джорджи не спеша умылась, поправила волосы перед зеркалом, вслед за тем выглянула на улицу. Мимо шли две дамы в сопровождении кавалеров. По булыжникам грохотала карета. Бежавший мальчуган лет десяти проверял номера домов. У дома Натана он остановился. Из внутреннего кармана пальто он вынул листок, внимательно его изучил, засим посмотрел на номер дома, висевший над дверью. В задравшем голову мальчишке Джорджи узнала Дэнни Фуалера, жившего с матерью и сестрами близ «Камелота». Макс часто посылал его с поручениями. Дверь открылась в считаные секунды. «Гоудж», — подумала она, хотя видела лишь макушку. Голосов не разобрать. Дэнни отдал письмо, а потом удрал. Письмо предназначалось ей. Бесспорно. Джорджи выбежала из комнаты и помчалась вниз так быстро, что, когда она оказалась на нижней ступени и чуть не споткнулась о собственную ногу, Гоудж все еще был в прихожей. При виде ее он опустил руку, словно пытался спрятать письмо. — Добрый день, мисс. — По-моему, это мое письмо, — протянула она руку. — Пожалуйста, отдайте. Гоудж смешался. Шея покраснела. — Вы ошибаетесь, мисс. — Вряд ли. Я видела, что приходил мальчишка. Я его знаю. Он передал письмо. — Его светлость оставил четкие указания, мисс, — зарделся Гоудж. — Какие указания? — Щеки вспыхнули от досады и гнева. — Не приносить мне личную корреспонденцию? Не знала, что я узница! — Нет-нет! — ужаснулся Гоудж. — Он сказал, что вас нужно беречь и о визитерах сперва докладывать ему. — Это письмо, а не визитер, — отрезала Джорджи. Гоудж бросил сомневающийся взгляд на послание. — Думаю, его светлость… — Мистер Гоудж! — перебила она. — Я должна прочесть письмо. Я очень волнуюсь за брата, а в письме могут быть долгожданные новости! Лорд Харланд приедет неизвестно когда, а я все это время не буду знать, жив мой брат или мертв. — Она протянула руку. — Отдайте письмо! Гоудж нехотя вложил письмо ей в руку. — Благодарствую, — изрекла она, засим ушла в гостиную. Джорджи заперла дверь, сломала печать и развернула письмо. Она пробежала глазами текст, написанный витиеватым почерком Лили. Гарри вернулся домой. Они с Максом приехали, покуда Лили была здесь. Лили заедет за ней в четыре часа. «В целом Гарри в порядке», — говорилось в письме. Джорджи нахмурилась. Что это значит? Далее следовало ничуть не успокаивавшее заверение, что он очень хочет с ней свидеться. Они так часто спорили, Джорджи и Гарри, что можно запросто упустить из виду, сколь сильно она его любила. Из-за него она прибегла к маскировке. Несмотря на провокационные слова о правах по рождению, ее не заботило, признают ее сестрой графа или нет. Джорджи пошла на это ради Гарри. Она глянула на часы: без двадцати пяти минут четыре. Скоро прибудет Лили. Пора уходить. Сегодня Натан показал, что влечение к ней — это временное явление, да и Гарри вернулся. Она ему нужна. И вроде бы сие мелочь, но было бы здорово уйти до возвращения Натана. Пустой дом объяснит все более доходчиво. Джорджи сложила письмо и воротилась в опочивальню, дабы переодеться и упаковать саквояж. Без десяти минут четыре она закончила собираться. На столе нашлись чернила и бумага. Она села и набросала несколько строк, затем посыпала чернила песком. Она завернула в записку несколько гиней, взятых из скромных сбережений, опосля запечатала и положила на каминную полку. Часы пробили четыре раза. Джорджи ждала у окна. Громыхавший по тихой улице экипаж остановился подле дома. Она быстро открыла створку и высунулась из окна. Дверца кареты распахнулась, и Лили начала спускаться. В ответ на оклик Лили вскинула глаза и насупилась. — Жди на улице, — велела Джорджи. — Я выйду через минуту. Лили кивнула и скрылась в карете. Когда Джорджи спустилась на первый этаж, мистер Гоудж слонялся в прихожей. Он впился испуганным взором в саквояж. — Уходите, мисс Феллоуз? — Да, мистер Гоудж. Пожалуйста, дайте пройти. Меня ждет подруга. — Прошу вас отказаться от этого решения, — тревожно нахмурился мистер Гоудж. — Если вы уйдете, его светлость будет крайне недоволен. Скоро он вернется домой и лично сопроводит вас к подруге. — Пожалуйста, откройте дверь, — улыбнулась она. Он вперился в нее обеспокоенным взглядом. Джорджи осторожно его толкнула. На миг показалось, что он не сдвинется с места, однако он отступил. Она отворила дверь. — Спасибо, мистер Гоудж, — молвила она, а затем вышла в холодный январский день. Гарри остановился в квартире Макса, располагавшейся над «Камелотом». Джорджи пролетела мимо улыбавшегося Макса и нашла серолицего брата лежащим на потрепанной кушетке. Когда она позвала его по имени, он открыл глаза и принялся садиться. — Ох, Гарри! — закричала она, укладывая его обратно на кушетку. — Рад видеть тебя, Джордж. Он нащупал ее руку и сжал. Она тоже сжала его руку, всматриваясь в лицо. — Он только выглядит паршиво, на самом деле все неплохо, — сказал Макс. — Всему виной поездка. Беднягу подбрасывало на каждой рытвине от Саут-Йоркшира. Из-за этого рана разболелась. Ему надо недели две полежать и не мешать заживлению. — Я приду в норму уже завтра, — возразил Гарри. Джорджи с Максом переглянулись, засим она перевела взор на брата. Он спал с тела, стал кожа да кости. — Жаль, ты не видела, каким я его забрал. Сейчас лицо уже вернуло привлекательность. — Ты обещал принести чай с крампетами, когда Джорджи приедет, — со смехом пожаловался Гарри, намеренно сменив тему. — Слушаюсь и повинуюсь, — сыронизировал Макс. — Выкладывай, — сказала Джорджи, едва Макс ушел. — Дай подушку, — откликнулся Гарри, — и помоги мне сесть. Я не могу разговаривать лежа. Джорджи принесла несколько подушек и подложила ему под спину, сделала вид, будто не заметила, как он морщился, покуда усаживался. — Где именно рана? Не хочу причинить тебе боль.