– А почему здесь ничего не подписано? – подал голос один из мальчишек. Ева так и не успела с ними познакомиться. – Потому что это секретная лаборатория. Так что тс-с-с, – Никита приложил палец к губам и подмигнул, но было ли это действительно только шуткой, Ева не поняла. Меж тем Никита провел ладонью перед уже знакомым блюдцем, по кайме которого сразу пошло серебристое свечение. Дверь со щелчком приоткрылась. – Идемте. Только еще раз обращаю внимание: ничего не трогать. Вообще. Всем ясно? Все в группе вразнобой кивнули, включая притихшего Жарова. – А, пришли? Ну проходите, – от стоявшего в углу стола навстречу вошедшим двинулся мужчина в белом лабораторном халате. Идеально отглаженный халат вкупе с всклокоченными волосами смотрелся комично. – Проходите-проходите. – Мы уже прошли, – вполголоса сказал Жаров, и мужчина посмотрел на него так, будто только что увидел. – Да. В самом деле, – он неловко рассмеялся и потер руки. – Это Матвей Семёнович Жаров – наш гениальный ученый, – Никита говорил немного торжественно, но в то же время с улыбкой. Матвей Семёнович на его слова замахал руками. – Тоже скажешь. Это еще опытный образец, который пока неизвестно как поведет себя в эксплуатации, однако у него есть все перспективы стать незаменимым во многих сферах нашей с вами жизни. Это – шапка-невидимка, – торжественно произнес ученый, указывая на совершенно пустой стеклянный короб, установленный на высокой тумбе по центру комнаты. Группа зашепталась, завороженно туда уставившись. – А шапка там? – уточнила Лика, которую волшебство, кажется, все-таки не очень впечатляло. – Да, разумеется, – Матвей Семёнович всплеснул руками, будто только что сообразил, что шапку невозможно увидеть. – Сейчас. Ева покосилась на Женьку Жарова и поняла, что во второй раз за сегодняшний день он выглядит совсем незнакомым. Он смотрел на дядю, и на его лице застыла кривая улыбка, будто ему было… неловко. Меж тем Матвей Семёнович провел ладонью по верхнему краю короба, и все грани засветились ярко-синим цветом, на миг сделав картину почти космической. – Поскольку образец единственный, у нас тут защита, – Никита указал на угасавшее свечение. – А где датчики? – заинтересовался Валера. – Датчики расставлены по всему периметру, – охотно ответил дядя Жарова, сделав шаг в сторону, когда верхнее стекло с тихим шипением поднялось. – Механизм распознавания настроен на мой ПВК. – ПВК – это персональный волшебный код. Можно провести аналогию с ДНК, – пояснил Никита, и Ева улыбнулась, глядя на него. После происшествия с пожаром и последовавшим потопом он переоделся в темно-синюю толстовку, и теперь его сложно было отличить от простого студента. А еще у него был красивый профиль. Это было особенно заметно сейчас, когда он внимательно смотрел на короб и остаточные искры охранного волшебства, кое-где пробегавшие по стеклу, освещали его почти идеальное лицо. Почувствовав Евин взгляд, Никита посмотрел на нее и тепло улыбнулся. Она смущенно улыбнулась в ответ и повернулась к шапке-невидимке. Впрочем, ничего нового там не было. – А мы сможем ее увидеть? – будто прочитав Евины мысли, снова подала голос Лика. – Она невидимка, – буркнул Жаров, и один из мальчишек за его спиной громко рассмеялся. – Саму шапку мы, конечно, не увидим. Это невозможно, – сказал дядя Жарова. – Но мы увидим ее действие. Смотрите, – он осторожно вынул из короба невидимую шапку, – я могу сделать вот так, – с этими словами Матвей Семёнович перехватил шапку одной рукой, а вторую завел в поле невидимости. Рука пропала, и Ева вместе с остальными ребятами завороженно ахнула. Пусть она и жила в одной квартире с волшебными часами и люстрой-самосветом, но шапку-невидимку видела впервые. Насколько она помнила, оригинальная шапка-невидимка была утрачена, и то, что кто-то смог ее воссоздать, казалось настоящим чудом. – А если я прикоснусь к шапке изнутри, то… – Матвей Семёнович растаял в воздухе, впрочем, почти сразу вновь появился. – Всего в мире несколько артефактов, так или иначе связанных с возможностью визуального исчезновения объекта. Плащ-невидимка, исчезающее кольцо и шапка-невидимка. Кольцо в настоящее время хранится в сокровищнице Абу-Даби в Эмиратах, аутентичный плащ-невидимка до недавних пор хранился в музее Эдинбурга, но, как вы знаете, бесследно исчез два года назад, а шапка-невидимка, хранившаяся в нашей академии, была утрачена в результате пожара, случившегося пять лет назад. Это первый успешный результат пятилетних разработок. Шапка модифицированная. Она не только делает объект невидимым, но и глушит все звуки, попадающие в поле ее действия. Я щелкаю пальцами, но моя рука все еще в зоне невидимости, и, как можете заметить, щелканья вы не слышите. Увлекшийся рассказом Матвей Семёнович перестал выглядеть неловким и смущенным. – Шапка-неслышимка, – вполголоса прокомментировал Жаров, и Лика прыснула. – А кто украл плащ-невидимку? – спросила Настя. – Дело до сих пор не раскрыто, – быстро сказал Никита, явно не позволяя сбить своего научного руководителя с мысли. Матвей Семёнович подошел к столу, на котором стояло нечто, похожее на очень пухлый ноутбук. – Синхронизатор волшебных потоков, – пояснил инженер и, накрыв прибор шапкой, сделал шаг в сторону. – Вуаля. Его нет. Все снова дружно ахнули. – А можно ее померить? – подал голос Жаров. – Нет-нет, Женя. Что ты? Это еще опытный образец. Пока пройден лишь первый этап испытаний. Нет-нет. Исключено. Наука не терпит спешки. А волшебство в науке тем более. Матвей Семёнович явно занервничал, снял шапку с синхронизатора и положил ее обратно в короб. Крышка с шипением закрылась, и периметр тут же засветился синим. – Понимаете, это уникальный образец. Впервые в стенах нашей академии удалось создать артефакт, способный удерживать в себе волшебство на постоянном уровне. Как вы знаете, в волшебных объектах волшебство иссякает. Средний срок службы типовых волшебных предметов, независимо от номенклатуры, около года. И все это время в среднем за календарные сутки уровень волшебства снижается на ноль целых двадцать одну сотую процента. Порог волшебства в пятнадцать процентов считается критическим, и пользоваться прибором по его достижении нельзя. Иногда это просто бессмысленно, как в случае часов, а порой просто-напросто опасно, как в случае ковра-самолета или башмаков-скороходов. – Извините! – Ева подняла руку и боковым зрением заметила, как стоявший слева Жаров покосился в ее сторону. – У меня дома есть часы с кукушкой. Волшебные. Папа привез их из Усолья-Сибирского. Они работают почти три года. – Ваш папа волшебник? Ева кивнула. – А как его фамилия? – Громов, – покраснев от всеобщего внимания, произнесла Ева. – О-о-о… – Матвей Семёнович почему-то сперва посмотрел на племянника, а потом повернулся к Еве. – Тут все просто, магический потенциал можно поднять. Если проводить аналогию с миром, где учитываются лишь законы физики, то волшебный потенциал можно аккумулировать в предметах и перенаправлять в нужные источники. – Как заменить батарейку в часах, – перевел на человеческий язык Никита. – Да, верно. Думаю, ваш папа этим и занимается. – Правда? – Ева почувствовала укол разочарования. С одной стороны, она была рада, что папа оказался способным продлить жизнь волшебного предмета, с другой – это было похоже на читерство. Она-то надеялась, что волшебство там настоящее. Впрочем, есть ли оно вообще, настоящее волшебство? Эта мысль так поразила Еву, что настроение у нее испортилось. – А что будет, когда закончатся все испытания? – поднял руку Валера. Он раскраснелся и выглядел возбужденным, как и сам инженер. – О, перспективы поистине грандиозные. Если суметь поставить это на поток, а данный экземпляр, я напомню, показал стабильность уровня волшебства, то можно будет сделать невидимым любой объект на неограниченный срок. В первую очередь это коснется оборонной промышленности, индустрии развлечений, городской инфраструктуры. – Это как? Дэпээсники прятаться будут? – спросил один из мальчишек, и все засмеялись. – Да хотя бы и они, – добродушно ответил дядя Жарова. – А над чем вы работаете, кроме шапки-невидимки? – спросила Ева. – Сейчас только над ней одной. Это мой первый успешный проект, которым я занимался в общей сложности десять лет. Изначально я параллельно работал над несколькими проектами, но пять лет назад стало понятно, что именно шапка-невидимка показывает устойчивые результаты. И теперь она почти совершенна. Он с гордостью посмотрел в пустоту защитного короба. Ева проследила за его взглядом. Неожиданно Лика тронула ее за локоть и шепотом спросила: – А что бы ты сделала, если бы у тебя была шапка-невидимка? Ева всерьез задумалась. Это был стандартный вопрос, который задавали, кажется, всем в первом классе любой школы: что бы ты сделал, если бы у тебя была шапка-невидимка, что бы ты попросил у Золотой Рыбки, кого бы ты оживил, если бы у тебя была живая вода… Ева не знала ответов на эти вопросы. Ей казалось, что ответ должен прийти сам собой в нужный момент. – Не знаю, – наконец сказала она. – А ты? – А я бы надела ее и ходила гулять по городу. Смотрела бы на людей, а они бы меня при этом не видели и не оценивали никак. – То есть подсматривала бы? – спросил Жаров, глядя на Лику и старательно игнорируя стоявшую рядом Еву. – Ну, можешь назвать это и так, – пожала плечами та. – Просто я люблю гулять одна. Не люблю, когда дергают. А еще… в этой шапке можно быть самой собой, – неловко закончила она и перевела тему: – А ты что бы сделал? Взгляд Жарова метнулся к лицу Евы, но он тут же отвернулся и небрежно пожал плечами: – Не знаю. – Идемте, – Валера чуть тронул Лику за плечо. – Все уже на ужин пошли. Оказалось, что за разговором они не заметили, как все потянулись к дверям. Дяди Жарова уже не было в кабинете, а у выхода их поджидал Никита. Он придержал для Евы дверь и улыбнулся. Следом за ней вышли Лика и Валера. – А хочешь, достанем шапку? – послышался позади голос Никиты, обращенный к шедшему последним Жарову. Валера рядом с Евой замер как вкопанный и, обернувшись к двери, пробормотал: – Он ведь шутит?