– Мы не можем открыть дверь. Мы же еще не волшебники. К тому же тут явно настроен доступ для ученых. – Но Жаров же как-то вышел, – возразила Ева, тоже поднимаясь. – Эта дверь все время была закрыта. Шапка вправду глушит звуки, но, кажется, что-то открывалось вон там, – Валера указал рукой на дальнюю стену лаборатории. – А что, если тебе показалось и они до сих пор здесь? – шепотом спросила Ева, и ребята замерли, прислушиваясь, хоть это и было бессмысленно. Лика вдруг прикрыла глаза и нахмурилась. – Что ты?.. – начала Ева, но Валера дернул ее за рукав, призывая помолчать. Лоб Лики прорезала вертикальная морщинка, какая обычно появляется от сильного напряжения. Все еще хмурясь, Лика открыла глаза и подошла к пустому коробу. Помедлив несколько мгновений, она глубоко вздохнула и, процедив сквозь зубы: «Ненавижу волшебство», попыталась коснуться стеклянной стенки изнутри, но ее рука словно во что-то уперлась. – Не пускает, – удивленно выдохнула Лика и принялась ощупывать короб снаружи. Ева с Валерой молча за этим наблюдали. Еве вспомнилось, как Лика просила открыть дверь вместо нее, как отказалась трогать скатерть в столовой. Видимо, дело было не в обычных капризах. Лика наконец длинно выдохнула и, отступив от ящика, подышала на ладони. – С шапкой непонятно, а Женьки здесь нет. – Что ты сейчас сделала? – уточнил Валера. – У меня… Короче, бабушка говорит, что дар, а я думаю, что проклятие, – негромко сказала Лика. – Стоит мне коснуться волшебного предмета, и я могу узнать, кто его брал в руки, что с ним было. Иногда вижу картинки, которые этот предмет «видел» в прошлом: чьи-то руки, карманы, лица. А еще я могу чувствовать, что чувствовали люди, когда прикасались к этим предметам. Я стараюсь пореже все трогать. Я не хочу ничего знать ни об этих людях, ни об этих вещах. Однажды я случайно в музее дотронулась до волшебной булавы, а там… Лика поежилась, глядя в пространство невидящим взором, и Ева, повинуясь порыву, обняла ее за плечи. – Сегодня на уроке Жаров бросил на нашу парту шарик, помнишь? – безжизненным голосом спросила Лика, и Ева кивнула. – Этот шарик сейчас вон там, – Лика уверенно указала на дверь в подсобку. – Но там подсобка, – испуганно прошептала Ева. Выходило, что Жаров и Никита их слышали? – Нет, не прямо здесь, – раздраженно ответила Лика, но Ева больше не обижалась на ее резкость. Она понятия не имела, как сама вела бы себя, доведись ей оказаться обладателем такого «дара». – Он… далеко уже отошел. Я не могу назвать расстояние. Ты уверен, что никто не выходил из кабинета? – спросила Лика у Валеры. – Может, они все-таки вышли и теперь бродят в коридорах? – Насчет двери уверен, а насчет коридоров… Никаких коридоров за этой стеной нет. Вы же помните, что мы вошли в прямоугольное здание и Никита отвел нас в левое крыло в последний кабинет на этаже? За этой стеной улица. Ева, конечно, этого не помнила, потому что всю дорогу до лаборатории беспокоилась, что все подумают, будто она влюблена в Жарова. Вот дурочка. Лучше бы дорогу запоминала. – Значит, в подсобке должен быть запасной выход, – пробормотала Лика и, остановившись у двери, жалобно попросила: – Только можно я не буду там ничего трогать, а? – Конечно-конечно, – засуетился Валера и, решительно оттеснив Лику от двери, толкнул ее сам. Ева почти не сомневалась, что дверь окажется запертой, но, видимо, Матвей Семёнович не считал необходимым запирать подсобное помещение. Открыв дверь, Валера нащупал выключатель и зажег свет. Комната была размером с треть лаборатории. Вдоль правой и левой стен тянулись полки, заставленные волшебными предметами. Иногда целыми, иногда лишь фрагментами. Например, на верхней полке справа лежал ковер, свернутый в рулон, но размер рулона говорил о том, что ковер не может быть целым. Древко от метлы, лежавшей на средней полке слева, было расщеплено надвое. Зато шляпа, похожая на ту, что в сказке носил Кот в сапогах, выглядела целой. Ко всем предметам были пришиты или привязаны бирки, а места хранения обозначались номерами. Матвей Семёнович явно был сторонником порядка. – Ерунда какая-то, – сердито пробормотала Лика, и Ева наконец оторвалась от разглядывания полок, вспомнив, зачем они здесь. – Действительно ерунда, – сказал Валера и, подойдя к противоположной стене, провел по ней рукой. – Здесь нет даже намека на дверь. – Может, они все-таки в лаборатории? – предположила Ева, нервно оглядываясь на приоткрытую дверь подсобки в страхе, что ее сейчас за ними захлопнут. – Может, дверь спрятана за полками? – спросила Лика, обхватив себя за плечи. Она явно боялась случайно до чего-то дотронуться. – У них просто не было времени поставить полки на место. Да и как? – заметил Валера. – А может, они механические? – подала голос Ева. Несколько минут у Валеры и Евы ушло на изучение стеллажей. Лика так и стояла в центре комнаты, замерев как изваяние. Стеллажи оказались самыми обычными. Никаких механизмов видно не было. Ева осторожно сняла с ближайшей полки черенок метлы Бабы-яги, как было указано на ярлыке, и неуверенно посмотрела на Лику. Просить ту дотронуться до волшебного предмета было свинством, но, возможно, это прояснило бы ситуацию. Лика, заметив ее взгляд, нахмурилась, а потом со вздохом коснулась черенка и поежилась. – Ее сломал человек в лабораторном халате. Часть в чем-то растворили, на часть чем-то светили. Что-то жгли, – монотонным голосом сказала она. – До этого ее брал молодой парень. Все. Прости. Лика оттолкнула черенок, и Ева, вернув его на место, медленно подошла к стене, по которой Валера водил ладонями, будто пытался что-то там отыскать на ощупь. Вдруг Еве показалось, что под его правой ладонью что-то блеснуло. – Подожди-ка, – она оттеснила Валеру и присмотрелась. По однотонной серой стене будто стекали серебристые разводы. И чем пристальнее Ева в них вглядывалась, тем ярче они становились. Она провела пальцами по стене, ожидая, что они окрасятся в серебристый цвет, однако случилось нечто другое: стена засветилась, а то, что еще секунду назад казалось краской, вдруг превратилось в невесомые частицы, похожие на сияющую пыль. – Что ты делаешь? – в голосе Валеры звучало недоумение. Но Ева ему не ответила, потому что в этот момент на ее глазах в стене проступила дверь, будто сотканная из серебристого света. Не до конца веря в происходящее, Ева толкнула ее, и дверь отворилась. – Ничего себе! – выдохнул Валера. – Как ты это сделала? – Понятия не имею, – прошептала Ева. Глава 9. Пятнашки Ева тоже чувствовала себя немного оглушенной, потому что одно дело – волшебные часы с кукушкой, которые отличаются от обычных только отсутствием батарейки, или ковер-самолет, который неспешно летит над землей, и ты знаешь, в каком магазине родители его купили, какой у него срок службы и серийный номер, и совсем другое – неизвестная дверь, появившаяся в стене. Однако если она думала, что самое удивительное уже случилось, то глубоко ошибалась, потому что за открывшейся дверью оказался… – Этого не может быть, – сказал Валера, разглядывая большое, едва освещенное помещение с десятком совершенно одинаковых дверей. – Этого зала здесь не может быть, – уверенно повторил он и так же уверенно шагнул в этот самый зал, которого «здесь не могло быть». – Здание прямоугольное. Здесь была внешняя стена. Мы как раз с этой стороны подходили. Там на углу еще табличка была с указателями. Ева смутно помнила табличку, о которой говорил Валера. – Ну, мы можем, конечно, еще лет сто тут простоять, убеждая этот зал в том, что его нет, но вряд ли он тебе поверит, – хмуро сообщила Лика и после раздумий добавила: – Ну что стоим? Пошли уже. – Куда? – Валера, все еще не отошедший от изумления, повернулся к ней. – Кажется, они все одинаковые. Давайте пойдем обратно. Рано или поздно дядя Женьки вернется в лабораторию, и мы все ему расскажем. Нас, правда, прибьют и, скорее всего, исключат. – За что это? – возмутилась Ева. – Потому что мы должны были уйти со всеми и уж точно не должны были лезть в подсобку. Это же секретная лаборатория. Ну, по словам Никиты. – О, а мы все еще верим Никите? Правда? – Лика шагнула вперед, придирчиво разглядывая двери. – Жаров вон за той. Она указала рукой на четвертую дверь справа. – Ты уверена? – оживился Валера, тут же позабыв о том, что настаивал на возвращении. – Уверена. Я всегда уверена, – огрызнулась Лика. Ева хотела было пошутить, что в Лику вселился Жаров с его привычкой вечно огрызаться на любую реплику, но в это время позади них что-то грохнуло, и по залу прокатился гул. Все трое обернулись и в оцепенении уставились на захлопнувшуюся дверь в подсобку. – Нужно было подпереть! – взвыл Валера, хватаясь за голову. – Бабушка говорила, что в академии есть места, в которых пропадают люди. Кажется, мы теперь тоже пропали. – Насовсем? – уточнила Лика, разглядывая двери. Валера пожал плечами, а Ева сказала: – Это я виновата. Не нужно было сюда заходить. – Да ладно тебе. Ну пропали и пропали, – махнула рукой Лика, будто ее никто нигде не ждал. – Точно. Тем более мы все равно… – начал Валера, однако резко замолчал, когда гул усилился. По залу будто прошел ветер, и Еве вдруг показалось, что она падает. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, что это не она падает – это все вокруг пришло в движение. Двери начали смещаться сначала медленно, потом все быстрее, и через минуту Еве уже казалось, что они находятся в центре сумасшедшей карусели. Сейчас, если бы ребята и захотели, ни за что не смогли бы понять, через какую из дверей вошли в этот злосчастный зал. – За какой из них Жаров? – спросила Ева, пытаясь устоять на ногах. Пол под ними вибрировал. – Я не знаю, – Лика в ужасе прижала ладони к щекам. – Я попробую поискать, но как мы сможем в нее попасть, даже если она будет не заперта? Они же крутятся как сумасшедшие! – Будем бежать, – не очень уверенно предложил Валера, и в этот момент двери, как конфетти из хлопушки, разлетелись по стене в разные стороны. Будто части гигантской мозаики, они стали перемещаться в хаотичном порядке. Зал словно вырос в высоту, и где-то там, над всем этим мельканием, показалось голубое небо.