Глава 10. Встреча с домовым Ева не боялась мышей, насекомых, собак, змей и прочей живности. И можно было бы сказать, что она довольно-таки бесстрашный человек для своих четырнадцати лет, если бы не одно «но»: Ева Громова до смерти, до подкашивающихся коленей боялась темноты. И никогда в своей жизни она еще не оказывалась в абсолютной, беспросветной, вязкой темноте. Казалось, свет, проникший вслед за ними из предыдущего зала, тоже испугался. Ева еще могла видеть Валеру и Лику, застывших рядом с ней, могла различить рукав Валериной кофты, когда он вытянул руку, чтобы оценить видимость, но его пальцы уже терялись во мраке. Темнота будто их поглотила. – Вот это мы попали, – прошептал Валера и отдернул руку. – Ну, не может же быть опасно в Академии волшебства? – нервно сказала Лика. – Здесь же все должно быть чудесно и волшебно. В этой вашей чертовой Волшебной академии! Глаза бы мои ее не видели. Некоторое время они в молчании топтались у входа, а потом Лика нарушила тишину: – Жаров впереди. Далеко. Назад вернуться мы не можем. Что делать будем? – Очевидно, идти вперед, – со вздохом констатировал Валера, в то время как сама Ева пыталась нормально вдохнуть. Не существовало в природе силы, способной заставить ее сделать хоть один шаг вперед. – Только нам свет нужен. – Ев? – подала голос Лика. – Я не могу… Я… – Ева сбилась и зажмурилась. Легче не стало. – Ты темноты боишься? – понятливо уточнил Валера. Ева кивнула, хотя он вряд ли мог это видеть. Кажется, свет из предыдущего зала становился все слабее, хотя дверь и оставалась открытой. – Слушай, сейчас у нас вся надежда на тебя. Наколдуй фонарь. Ева сглотнула и едва слышно произнесла: – А если я подумаю о чем-то страшном и оно здесь появится? Рядом с ней судорожно выдохнула Лика. – А ты не думай о страшном, – успокаивающим тоном сказал Валера. – Знаешь, меня бабушка однажды мелкого с собой в горы брала. Только не в обычные, а в волшебные. У нас есть такие. А там нельзя вообще думать о страшном, потому что все сразу призывается. Это я только потом узнал. Успел и горного духа приманить, и озерного зазывалу из тамошнего озера, которыми меня в детстве пугали. А потом бабушка сказала, что в тех горах нужно думать только о хорошем. О светлом-светлом. – И п-помогло? – зажмурившись и стуча зубами от страха, уточнила Ева. – Поначалу не очень, но я мелкий был – плохо умел сосредоточиваться. А ты-то у нас вон какая! – Какая? – эхом откликнулась Ева. Пока Валера говорил рядом, было не так страшно. – Большая, – выпалил он, потом замялся и пробормотал: – В смысле, не то чтобы… – Господи, Голосов, – простонала Лика. – Ев, ну подумай о приятном. Я не знаю, о Жарове вон. – Да не делала я того сердечка, – Ева так рассердилась, что даже глаза распахнула. – Я не умею менять форму предметов. И Жарова я терпеть не могу. – Ну и зря ты так. По-моему, он прикольный. Просто без башки немного. Но никто не идеален, – философски закончила Лика. Стоять на одном месте в темноте было страшно, возвращаться в зал, в котором стены и двери жили своей жизнью, – бессмысленно. Лика с Валерой были правы. Нужно выбросить из головы все страшилки и наколдовать наконец этот дурацкий фонарь. – Я попробую, – пробормотала Ева, вытянула вперед ладонь и, глубоко вздохнув, громко сказала: – Фонарь, появись. Перед внутренним взором почему-то промелькнули металлические завитушки со спинки кровати, на которой она спала у бабушки дома. Рука резко опустилась под весом фонаря, и Ева распахнула глаза, но Валера успел ее подстраховать и подхватить то, что у нее получилось. – У-у-у, какая-то бабулька лишилась раритета, – засмеялась Лика, и ее смех, кажется, развеял темноту ничуть не хуже, чем появившийся фонарь. – Ничего так, – усмехнулся Валера, и Ева уставилась на старомодную металлическую лампу со вставленным в нее сверху стеклом. – Хорошо, что она зажженная, потому что, как ее зажигать, лично я понятия не имею. – Аналогично. А стекло горячее? – Лика потянулась к лампе, но передумала. – Пойдемте уже, – подтолкнула их Ева, у которой полегчало на душе от того, что она смогла быть полезной их маленькому отряду. Валера поднял лампу над головой и пошел вперед. Теперь, когда появился свет, стало понятно, что они находятся в коридоре, который даже отдаленно не похож на помещение лаборатории. Пол и стены были как будто из гладкого гранита. – Холодно как, – поежилась Лика, застегивая толстовку. – Можешь взять мою кофту, – предложил ей Валера. – Вот еще, – отмахнулась та. – Ты без нее замерзнешь. – Ничего страшного. Я потерплю. – Я за равноправие. Лика похлопала Валеру по плечу, но Ева видела, что ее тронула его неловкая забота. Некоторое время они шли в тишине, и Ева прислушивалась к эху их шагов. – А какой самый большой предмет ты наколдовала в жизни? – наконец спросила Лика. Ее голос немного дрожал. То ли от холода, то ли потому, что они уже довольно далеко зашли в коридор, но конца ему пока видно не было. – Эту лампу, – призналась Ева. – Я до этого вообще ни разу не пыталась наколдовывать предметы. А я сейчас на самом деле у кого-то лампу забрала? – Ага, – кивнул Валера, и его рука дрогнула, отчего желтое пятно света качнулось. – Бабушка всегда требовала относиться к волшебству осознанно. Если ты что-то получил, кто-то другой этого лишился. – А с перемещением предметов это как работает? – с интересом спросила Лика. – Ну, тут смотри, передвинул предмет – лишился сил. Тоже закон сохранения энергии. – А силы восстановятся? – Ага. Я с детства все двигаю. Привык уже. И всегда чувствую, когда пора остановиться. – То есть тебе с теми дверьми было просто? – уточнила Ева. – Честно? Очень не просто. Это ведь не совсем двери – это пространства за ними. Я вообще не уверен, все ли там теперь нормально. Иду вот и думаю: вдруг я не просто двери местами поменял? Вдруг за ними пространства перепутались? Ева нахмурилась, вспомнив мысли, посетившие ее, когда Валера двигал двери. Ей казалось, что происходит какой-то обман, что-то неправильное. – Жаров точно где-то впереди, – заверила его Лика. – Так что за этой дверью пространство осталось тем же. Но если так подумать, то с остальными вполне могло нехорошо получиться. Лика замолчала, и над ними вновь повисла угрюмая тишина. – Мне не нравится этот коридор, – наконец признался Валера. – Он как будто не собирается заканчиваться. – Но так ведь не бывает, – без особой уверенности предположила Ева. – Да с этим вашим волшебством все что хочешь может быть, – пробурчала Лика и вдруг дико взвизгнула. Следом за ее криком что-то подкатилось под Евины колени, сбивая ее с ног. Лампа выпала у вздрогнувшего Валеры из рук, и осколки стекла разлетелись по полу. Валера, ругаясь себе под нос, тут же подхватил лампу. – Фух. Чуть масло не разлилось. Вы чего кричите? – На меня что-то налетело, – тоненьким голосом сообщила Лика, и Валера поднес лампу ближе к ней. Фитиль больше не был защищен стеклом, поэтому от движения пламя заколебалось, но, к счастью, не погасло. Ева скосила глаза и взвизгнула не хуже Лики. Между ней и Ликой на полу лежало странное существо, прикрывавшее лицо от света локтем. – Что это такое? – тряся руками, испуганно спросила Лика. – Да что же вы так пугаете? Это обычный домовой, – облегченно выдохнул Валера. – Он вас сам боится. Здравствуй, хозяин. Валера присел на корточки. Домовой, если это был он, некоторое время не шевелился, а потом осторожно сдвинул руку в сторону и скосил глаз сперва на Валеру, потом на Еву. – Вы с той стороны? – хриплым шепотом спросил он, и Валера согласно кивнул. – Это вы открыли путь? Валера снова кивнул. Домовой еще немного повозился и наконец, убрав руки, осторожно сел. У него оказалось совсем молодое лицо. Одежду ему заменяли лохмотья, от которых шел запах сырости и пыли. Некоторое время домовой разглядывал их всех по очереди, а потом неожиданно сказал: – Ты врешь, человечек. Вы просто прошли вслед за тем, кто открыл проход.