– Возьми Лику за руку, – одними губами прошептал он, и Ева ухватилась за ладонь Лики. – А как нам отсюда уйти? – продолжила допытываться Ева. – Нету у вас пути обратного. Баньку-то я уже натопила. Сейчас ее еще разок проверю, – с этими словами Баба-яга вновь вышла из избушки, а Лика, зажав рот рукой, тонко запищала. – Уходим, – сказал Валера. – Куда? – выпучив глаза, промычала Лика, все еще зажимая рот. – В лес. Куда угодно. Домовой был прав, нельзя верить стражам. – Да тут никому, по ходу, нельзя! – Лика наконец отняла руку ото рта, и теперь ее речь звучала понятнее: – Ни Блуду, ни Яге. – Стойте! – озарило Еву. – Жаров опережал нас на пару часов, не больше. Она мне сказала, что она его пока не провожала. Значит, он где-то здесь. Она только что натопила баню, а это, видимо, что-то значит – отдохнуть перед дорогой и все такое. – А если она врет, если его вообще здесь не было? – с нотками истерики в голосе спросила Лика, и Ева потащила их обоих к выходу из избушки. – Смотрите. Справа внизу. – Сердце, – пробормотала Лика и выпустила руку Евы. – А так нет. Валера тоже на миг выпустил руку Евы, судорожно вздохнул и вцепился в ее пальцы так, что ей стало больно. – Здесь должен быть чулан или подпол, – решительно сказал он, хотя пот у него теперь выступил не только над губой, но и на висках. – Классная перспектива, – пробормотала Лика. – Зато хоть птица их эта дурацкая нам теперь нестрашна. – Угу. Будем верить, что эта птица была тут самым страшным. Глава 17. Побег Морок, под которым находились Валера и Лика, внес значительные коррективы в их передвижения. Например, для того, чтобы заглянуть за угол и проверить, не идет ли Баба-яга, пришлось идти всем вместе. Оказалось, что в нескольких метрах от избушки стояла покосившаяся баня, из трубы которой шел дымок, распространяя вокруг узнаваемый запах запаренных веников. Яги видно не было. К счастью, собаку она не держала, поэтому некому было предупредить хозяйку о том, что пленники вздумали удрать. Вернувшись в дом, они принялись обшаривать все неприметные уголки. Дело осложнялось тем, что стоило Лике и Валере перестать держаться за Еву, как избушка в их глазах преображалась: исчезали темные углы, появлялись цветастые занавески на окнах, не было подпола. Подпол обнаружила Лика. На миг выпустив руку Евы, она успела сделать шаг, а потом вновь ухватилась за Евину ладонь и ойкнула. Под вязаным – в видимой ей версии избушки – цветным половичком оказалось большое ржавое кольцо, на которое Лика благополучно наступила. В реальности Евы половичок был затертым куском какой-то рогожки, под которой лежал слой соломы. Держась одной рукой за запястье Евы, Валера присел на корточки и отгреб солому в сторону. Ухватившись за кольцо, он потянул, но люк не сдвинулся с места. – Не открывается, – пыхтя, произнес он. – А если волшебством? – прошептала Лика, косясь на дверь. – Она может почувствовать, – шепнул Валера в ответ. – А у нас есть другие варианты? – нервно спросила Ева, и Валера тяжко вздохнул. У него получилось, а волшебство здесь и вправду давалось легче. – Я же легонечко, – ошарашенно прошептал Валера после того, как люк с грохотом вырвался из пола и ударился сперва о потолок, а потом о бок печи. Избушка покачнулась и, кажется, закудахтала. – Мамочки! – пискнула Лика. – Она же сейчас вернется! – Я вниз, – произнес Валера, и не успели они ничего сказать, как он соскользнул в подпол. – Что там? – спросила Лика. Ее коленки тряслись так, что было непонятно, как она вообще стоит. – Тут обычный погреб. Полки с какими-то горшками и банками. Капустой квашеной пахнет. – Ага. Даже здесь запахло, – сказала Лика. – Женьки нет. Нужно где-то еще поискать, – подал голос Валера. – Или как-то у Яги выпытать. – Валер, это морок, – оглядываясь на приоткрытую дверь избушки, сказала Ева. – Оттуда не пахнет капустой. Пахнет сыростью и плесенью. – О-па, – голос Валеры дрогнул. – Тогда, может, спустишься? Ева ненавидела темноту, но не могла же она бросить Валерку там одного. – Идем, – вздохнула она. – Не, втроем мы здесь не развернемся. Пусть Лика снаружи останется. Ева посмотрела на Лику, ожидая возражений. Было видно, что Лике очень страшно оставаться наверху одной. Но в ответ на безмолвный вопрос Евы та решительно кивнула, лишь жалобно попросив: – Только вы быстро, ладно? Стоило Еве спуститься в подпол, как ей в нос ударил запах сырости и затхлости. В избушке было довольно сумрачно, здесь же – еще хуже. Валеру Ева нашла на ощупь, и стоило их рукам соприкоснуться, как Валера со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. – Капец, – выдохнул он, и его голос вновь дрогнул. – Соленья и капуста мне нравились больше. Ева порадовалась тому, что здесь темно, потому что вряд ли на полках, тянувшихся вдоль стен, были расставлены банки с заготовками на зиму. Что там в сказках обычно хранилось у Бабы-яги? Сушеные мышиные хвосты? Лягушачьи лапки? Чьи-то там головы? – Вряд ли Женька здесь. Места слишком мало, – пробормотал Валера, озираясь так, будто мог видеть в темноте. – Ты видишь хоть что-то? – Ну так, очертания. Только вон тот угол не вижу. Он махнул рукой в дальний угол, и Ева дрожащим голосом произнесла: – Вот не хочется мне этого говорить, но нам, похоже, туда. – Вы скоро там? – спросила Лика. – Скоро, – отозвался Валера и принялся пробираться в дальний угол. Места в подполе было мало. Испуганная Ева вцепилась в его плечо двумя руками. Она слышала, как оглушительно дышит Валера, как трясется от страха. И когда он резко напрягся, а потом крупно вздрогнул, Ева тоже вздрогнула и даже, кажется, пискнула. – Что там? – Здесь кто-то есть, – голос Валеры прозвучал так убийственно спокойно, что, если бы Ева не чувствовала его закаменевшие мышцы, решила бы, что ему совсем не страшно. – Жень, – жалобно позвала она, пока Валера, пересилив себя, склонился над кем-то сидящим в углу. – Это Женька, – шепотом сказал Валера. – Его часы. Пощупай. Почему Ева должна была щупать часы, которые она даже не помнила, было совершенно непонятно, но она послушно позволила Валере взять себя за руку и протянуть эту руку вперед. Ее пальцы наткнулись на мягкую ткань, потом на браслет часов. Она пыталась вспомнить часы на Жарове, но не помнила. Правда. Она на такие мелочи никогда внимания не обращала. Впрочем, умом она понимала, что вряд ли все гости Яги носят современные часы. – Он живой? – шепотом спросила Ева. – Пульс вроде как есть, – неуверенно ответил Валера, и Еве очень не понравилась эта неуверенность в его голосе. – Вы скоро там? Женю нашли? – нервно сказала Лика, склонившись над люком и лишив их последнего скудного освещения. – Да. Сейчас будем вытаскивать, – ответила Ева. – Слава богу! Давайте уже скорее. Я ведь даже не смогу понять, что что-то не так, если… что-то случится. В голосе Лики слышалась паника. Почти такая же, как в Валерином, когда он прошептал: – Я все-таки не могу понять, есть у него пульс или нет. – Давай его вытащим и там уже будем разбираться. В полной темноте, сталкиваясь плечами и лбами, они подхватили бесчувственного Жарова на руки и поволокли в сторону люка. Сквозь грохот крови в ушах Ева еле расслышала Валеркино: – У меня крыша едет. Представляешь, тут варенье, бочка с капустой, яблоки моченые и… Женька.