– Не останавливайся. Это морок. Его нет. Стоило ему это сказать, как птица, вновь начавшая набирать высоту, будто рассыпалась на пиксели, как в компьютерной игре, а потом и вовсе исчезла. Краем глаза Ева заметила, что на них начали надвигаться деревья. Они шагали, вырывая корни из земли, и тянули в их сторону ветви. – Опять морок! Все вокруг – морок! – прокричал Никита. – Просто бежим. – С ума сойти, – прокомментировала Лика и тут же взвизгнула, когда прямо из-под ее ног выскочило какое-то крупное животное, то ли волк, то ли собака, которому просто неоткуда было взяться. – К яблоне. Не оборачиваемся. Никита командовал так, будто бегал тут каждый день. Он свернул к той самой корявой яблоньке, которая раньше показалась Еве жутко неуместной на этой полянке. Добежав до яблони, Никита сказал: – Кладем его. Валера беспрекословно выполнил указание и присел на корточки, чтобы проверить Женькин пульс. Никита в это время сорвал с дерева ближайшее яблоко и скороговоркой выдал: – Матушка Яблоня, укрой нас своими ветвями. Лика, которая стояла, согнувшись и уперев руки в колени в попытке отдышаться, подняла на него обалдевший взгляд и покосилась на Еву. – Отведай сперва моего яблочка, – ко всеобщему удивлению, ответила Яблонька, и Никита, до этого нетерпеливо пританцовывавший у низко склоненной ветки, откусил от яблока, даже не дожидаясь, пока Яблонька договорит. Сунув надкусанное яблоко Валере, он распорядился: – Кусаешь, проглатываешь и даешь дальше. Лика бросила на Еву выразительный взгляд, будто спрашивая: «Он псих?» Однако стоило Валере, торопливо откусив от яблока, передать его ей, Лика, пусть и со скептическим видом, все же откусила от румяного бока и сунула яблоко в руку Еве. – Под ветви. Быстрее! – поторопил Никита, и Ева не поверила глазам. Подхватив Женьку под мышки, Никита шагнул к стволу, не обращая внимания на ветки, и буквально растворился в воздухе. Яблоня не просто прикрыла его ветвями – пространство вокруг дерева как будто изменилось и поглотило мальчишек. Ева откусила от яблока и начала торопливо жевать, чувствуя, как сводит челюсти от того, насколько кислым оно оказалось. Все еще не до конца веря в происходящее, она шагнула вслед за исчезнувшей Ликой. Законы физики здесь действительно были безжалостно попраны: у ствола корявой и не слишком раскидистой яблони вдруг оказалось столько места, что можно было спокойно разместиться всей компанией. Ветви опустились до земли, образуя шатер и скрывая их от посторонних глаз. – Огрызок можешь бросить, – махнул рукой сидевший на корточках Никита, заметив в ее руке недоеденное яблоко. Бросать волшебный огрызок Ева не решилась, поэтому, нагнувшись, аккуратно положила остатки яблока на землю. Воронье карканье, раздававшееся снаружи, стало слышнее. Никита привстал, вглядываясь в крону, за которой не было видно совершенно ничего. Пригнувшись, потому что в полный рост выпрямиться не мог, он добрался до Евы, а точнее до отложенного ею огрызка яблока, поднял его с земли и вдруг бросил наружу. Замер, будто к чему-то прислушиваясь, а потом улыбнулся и неожиданно подмигнул Еве. Обескураженная его поведением, Ева присела на землю рядом с бледным Женькой. Лика села рядом с ней и тут же шарахнулась в сторону, когда над ее головой, громко хлопая крыльями, пролетел крупный черный ворон. Сев на нижнюю ветку, ворон отряхнулся, покрутил головой и неожиданно громко заявил: – Болваны. – И не говори, – согласился с ним Никита и, вернувшись к Женьке, уселся рядом с ним на землю. Несколько секунд он разглядывал лицо Жарова, будто решая, что с ним делать, а потом рассеянно произнес: – Это Корвин. Благодаря тому шухеру, который он навел над поляной, нам удалось сбежать. – Он нас понимает? – осторожно спросила Лика, таращась на ворона. – Вороны – самые умные птицы на свете. Вы должны были проходить на зоологии, – все так же не отводя взгляда от Жарова, ответил Никита и обратился к птице: – Как думаешь, рискнуть? – Зачем тебе столько человечков? – вместо ответа спросил ворон, и Валера громко сказал: – Ой! – Одного можно было Яге оставить, – закончила птица. – Да можно, конечно, – серьезно отозвался Никита и принялся рыться в небольшой кожаной сумке на поясе. – Так! Что здесь происходит? – не выдержала Лика. – Даже двоих можно было оставить, – заметил ворон и принялся чистить клювом перья. – Он шутит, – улыбнулся Лике Никита, на миг оторвавшись от своего занятия. – Ворона шутит, – произнес Валера. – Нормально, чё. Вид у Валеры был такой, будто с ним внезапно заговорила стена. Впрочем, Ева подозревала, что сама выглядела не лучше. Она еще от Яблони не отошла, а тут – разумное пернатое. – Я ворон! – возмущенно произнесла птица и оглушительно каркнула. Никита поморщился, потому что ворон сидел как раз над ним. – Не шуми, а? И так после перехода башка раскалывается. А тут еще с этим всем разбирайся. Не, все-таки рискнем. Никита вытащил из сумки два пузырька. Несколько секунд вглядывался в них, положив рядом на ладони, а потом неожиданно спросил: – Кто из вас понял, что Женя в подвале? – А что? – с подозрением спросил Валера, не спеша раскрывать карты. Никита внимательно на него посмотрел. Валера не отвел взгляда. – Понятно, – вздохнул Никита. – Нет, справедливо, конечно. Доверять вам мне не с чего, но от того, признаетесь ли вы, на кого не подействовал морок Яги, зависит Женина жизнь. – На меня, – без раздумий сказала Ева и тут же стушевалась под оценивающим взглядом Никиты. – Только птицу и зверя, которые на нас нападали на поляне, я увидела. Так что, может, он и работает. – Не, охранный морок на всех действует. Это не то. Тем более, если спасаться бегством сквозь ловушки. Главное, что ты в избушке сумела отличить правду от лжи, пока этот ее петух жареный голосил три положенных раза. – Петух? – переспросила Лика. – Ну, не петух, конечно. Сирин. Не люблю я его просто. У меня к нему личное, – отмахнулся Никита и протянул Еве ладонь: – Выбери, какой пузырек тебе больше нравится. – Никакой, – быстро ответила Ева. – А они разные? – уточнил Валера. – Для Евы должны быть, – ответил Никита и серьезно на нее посмотрел. – Ну? – А зачем? – не унимался Валера. – Я потом объясню. – И мы должны будем тебе поверить? – Валера сложил руки на груди, всем своим видом выражая непримиримость. – Не, ну вы можете, конечно, не верить, но выбора у вас особого нет. – Откуда ты здесь взялся? – прищурилась Лика. – Здесь? – насмешливо уточнил Никита, обведя рукой их импровизированный шатер. – В доме Бабы-яги, – Лика сверкнула на него убийственным взглядом, призванным показать, что ей плевать на его юмор. – Так за вами пришел. – Откуда ты узнал, что мы там? – не сдавалась Лика. – Ты была такой милой в академии, – обезоруживающе улыбнулся Никита, и Лика густо покраснела. – Да брось ты их уже и полетели домой, – скрипуче произнес ворон, и все, кроме Никиты, дружно вздрогнули, потому что, отвлекшись на пузырьки, о птице попросту забыли. – Да придется, похоже, – вздохнул Никита. – Вот этот мне нравится больше, – решилась Ева. Оставаться на произвол судьбы в месте, о котором они ничего не знают, ей совсем не хотелось. Пока Никита выглядел наименьшим из зол. – Отлично! – Никита поднес пузырек к глазам, будто пытаясь рассмотреть жидкость на свет. – Я бы тоже выбрал этот. Но мне в этом смысле доверять нельзя. – А в каком-то можно? – с приторно вежливой улыбочкой уточнила Лика, хотя ее щеки все еще были пунцовыми. – Хорошее чувство юмора, – похвалил ее Никита и посоветовал: – Замрите. Потому что, если пролью хоть каплю, нам не поздоровится. Никита поднял выбранный Евой пузырек вверх, и ворон ловко перехватил его клювом. Второй пузырек Никита открыл, осторожно поднес к бледным Женькиным губам и наклонил. Спустя секунду на горлышке пузырька стала собираться капля серебристой жидкости. Никита смотрел на нее напряженным взглядом и, кажется, не дышал. Ева тоже задержала дыхание.