Ответить Николаю было нечего. Кто может знать, как оно было бы, если бы?.. Но вину свою он ощущал. Правда, муж Нины тоже был против Мишиной помощи, так что вина как бы делилась пополам, но легче от этого не становилась. После похорон встал вопрос, где и с кем жить Свете. Она только-только окончила школу и поступила в институт. Когда Нина во второй раз вышла замуж, ее муж продал свою приватизированную квартиру и вложил все деньги в их общий бизнес. Другого жилья, кроме того, где он жил с Ниной и Светой, у него не было. – Светлана не будет жить с отчимом, это неприлично, она взрослая девушка, а он… Света будет жить у нас, – безапелляционно заявил Михаил во время поминок. Он уже успел «заработать» на своей должности столько, что купил участок земли в Подмосковье и построил просторный дом. «И ведь ничего не боится, и не стесняется», – с неприязнью думал Николай Андреевич, слушая брата. – Места у нас достаточно, у Светы будет своя комната, где двое детей – там и трое, вместе будет веселее, – продолжал разглагольствовать Михаил. Ему даже не приходило в голову спросить мнение самой Светланы. Девушка, раздавленная внезапно свалившимся горем, растерянная и плохо соображавшая, только молча кивала или пожимала плечами, когда ей озвучили проблему, требующую решения. Вдовец же от обсуждения самоустранился. – Если я буду настаивать на том, чтобы Светик жила со мной, вы начнете меня подозревать черт знает в чем, – сказал он. – Решайте сами, вы кровные родственники, а у меня права голоса нет. Как решите – так и будет. Половину доходов от бизнеса, Ниночкину долю, буду по-честному отдавать Светику. Доходов этих, правда, кот наплакал, но уж сколько есть. Уйти мне пока некуда, как только заработаю на жилье – сразу съеду. Смотрел при этом только на Михаила, чтобы Николай понял, что слова о возможных подозрениях к нему самому, конечно же, не относятся. Миша в тот раз сумел додавить девочку, да она и сопротивляться-то толком не могла. Света переехала в загородный дом своего дяди, по утрам ездила на электричке в институт. Николай звонил ей каждые два-три дня, и по голосу казалось, что девушка постепенно оживает, ей нравится новая жизнь, ее все устраивает. Через три месяца Света вдруг позвонила сама. – Дядя Коля, можно мне к вам в гости? – Ну конечно! – обрадовался Николай Андреевич. – Когда ты хочешь приехать? В выходные? – А сегодня можно? – Разумеется, – ответил он радушно, хотя сердце тревожно екнуло. Что там случилось? Почему такая срочность? Света явилась нарядная, в новой красивой одежде, модной и произведенной явно не в России. Да уж, Мишка расстарался, всю жизнь покупает хорошее отношение к себе услугами или деньгами, по-другому не умеет, а скорее всего, просто не знает, что может быть и иначе. – Дядя Коля, можно я буду жить с вами? Николай Андреевич растерялся. – Со мной? Здесь? – Ну да. В Юркиной комнате. А что, я буду вам мешать? – Да нет, что ты! Но мне казалось, у дяди Миши тебе хорошо. Там много места, твои двоюродные рядом, все-таки компания, не то что я, старый хрыч. Лицо девушки помрачнело. – Я не хочу там. Мне плохо у них. Они какие-то… чужие, что ли… Даже не знаю, как объяснить. Дядя Миша – барин, ведет себя, как в прошлом веке. Он такой весь важный, хозяин всего мира, а мы, как крепостные, должны угождать и слушаться. Вы бы видели, как он тетю Риту гнобит! Она старается изо всех сил, а он постоянно придирается, делает ей замечания, то ему недосолено, то пережарено, то недотушено, то в пирогах начинки слишком мало, а теста много, то наоборот. Заставляет ее готовить по какой-то дряхлой книжке, которой сто лет в обед. И где только он ее взял? Там еще дореволюционные «яти», вообще читать невозможно, и половина названий непонятные. Тетя Рита из кухни не вылезает, все какие-то новые рецепты пробует, чтобы ему угодить, а он будто издевается над ней. И прическа-то ей не идет, и платье плохо сидит, и вообще она якобы выглядит как кикимора. Она ему робко улыбается, говорит, что сейчас все переделает и исправит, а сама убегает на кухню и плачет. Мне ее так жалко! Она ведь хорошая, дядя Коля, она очень добрая, обо мне заботится. Я не понимаю, почему дядя Миша так себя ведет и почему она это терпит. Ну и вообще… – Что – вообще? – Не хочу с ними жить. Можно, я буду с вами? Вы не думайте, я хозяйственная, меня мама приучила. Я готовлю хорошо, убираться буду, стирать, гладить. Сердце Николая Андреевича таяло при одной мысли о том, что племянница будет рядом. Она выросла у него на глазах, она все годы жила в соседнем подъезде, то есть на расстоянии буквально вытянутой руки. После того как Нина развелась со своим артистом, Николай Андреевич и Юрка помогали как могли, по возможности бывали у Нины или брали девочку к себе. А уж когда Нина занялась бизнесом, а Света была еще школьницей, Николай полностью взял на себя заботу о племяннице, следил, чтобы девочка не сидела голодной, делала уроки и не ночевала одна в пустой квартире. Светка ему как дочь. И разумеется, он был бы счастлив, если бы она жила с ним. Но ведь он не сможет дать ей того, что сейчас дает Михаил. – Светочка, ты хорошо подумала? У тебя в том доме своя большая комната, а здесь будет маленькая совсем, тесная. Там участок с садом, природа, воздух. И потом, я не смогу покупать тебе такие красивые дорогие вещи. Мне уже шестьдесят один год, я пенсионер, отставник, буду стареть и болеть. Тебе такое надо? Света крепко обняла его, поцеловала в щеку и привычно ткнулась носом ему в подмышку, как всегда делала раньше. – Дядя Коля, ты мне родной, а они чужие. Вот как хочешь – так и понимай. В общем, завтра я принесу свои вещи. – Принесешь? Ты пешком, что ли, собралась из-за города чемодан тащить? Света рассмеялась: – Да я его уже сегодня привезла на такси, сгрузила дома, решила сначала поговорить с тобой, а не вваливаться со всем багажом. Вдруг бы ты мне отказал? Губанов развеселился. В предусмотрительности его племяннице уж точно не откажешь. Похоже, решение девочка приняла прямо сегодня и тут же выполнила, собрала вещи, вызвала такси и съехала от дядюшки. А дядюшка, кажется, еще не в курсе, иначе уже давно позвонил бы Николаю. Странно, что Рита не кинулась сообщать мужу, она ведь не работает, сидит дома, не могла не видеть, что Света уезжает с чемоданом. Ах да, Света на днях говорила, мол, тетя Рита улетает на пару дней в Красноярск, к матери на день рождения, там какая-то круглая дата. Теперь понятно, почему Мишка до сих пор не оборвал телефон. – Ну, ты рисковая девчонка! – воскликнул он сквозь радостный смех. – А вдруг бы я и в самом деле отказал? Что бы ты стала делать? Неужели вернулась бы к дяде Мише? Или осталась бы жить с отчимом? – Во-первых, мой отчим уж точно не хуже этого барина, – уверенно ответила Светлана. – А во‐вторых, ты бы и не отказал. Ты же меня любишь, дядя Коля. Ну как ты мог меня выгнать? Ведь не мог же, правда? – Правда, – совершенно искренне ответил Николай Андреевич, притянул к себе племянницу и крепко поцеловал в лоб… «Только она одна у меня и осталась, – думал Губанов, прислушиваясь к доносящимся из-за стены звукам. – Как же так получилось? Ведь нас было так много: Нина со Светочкой, Мишка с женой и двумя детьми, там уже и внуки родились, Юра со своей семьей. Нет-нет, стоп! Об этом не думать. Это слишком больно». * * * Петр Кравченко Распрощавшись с Губановым, Петр позвонил Карине, хотел предупредить, что уже освободился и едет домой. – Вот хорошо! – обрадовалась Карина. – А ты можешь заехать на рынок? Я скажу, что нужно купить. – На рынок? – удивился он. – Зачем? – Ну как же, Петь, у нас сегодня опять гости. – Кто? – А ты разве не знаешь? Анастасия Павловна тебе не звонила? Тьфу ты, растяпа! Каменская же предупредила еще утром, по телефону, что вечером приедет что-то обсудить. Совсем из головы вылетело. Но отчего-то ужасно неприятно было признаваться Карине в своей рассеянности и забывчивости. Девушка всегда такая собранная, у нее все четко, по плану, по графику, а он… Весь в творческом полете, что ли? Позорище. – Я выключил телефон, когда разговаривал с Губановым… А что случилось? – Да ничего, – спокойно отозвалась Карина. – Она позвонила и сказала, что вечером приедет не одна. Я думала, ты знаешь, просто не звонишь мне, чтобы не прерываться с работой. – Не одна? А с кем? С Алексеем Михайловичем? – Она не уточнила. Да какая разница, Петь? Важно, что будут два гостя, значит, ужин на четверых. Ты запомнишь, что нужно купить, или тебе вотсапку прислать со списком? – Лучше список, – попросил он. – У меня сейчас мозги взъерошенные, могу не запомнить или перепутать. На всякий случай Петр перезвонил Каменской: а вдруг Карина что-то не так поняла? Действительно ли гостья придет не одна? Да и, честно говоря, его буквально распирало желание поделиться хоть с кем-нибудь, кому действительно интересно, что произошло в далеком 1980 году. А вдруг Анастасия Павловна подбросит какую-нибудь идею, которую можно будет обдумать по дороге? – Я вам не дозвонилась, поэтому решилась побеспокоить Карину. Да, мы придем вдвоем. – С кем? – Увидите. Как дела с Губановым? Вы продвинулись? – Мы закончили, – выдохнул Петр. – Правда, договорились насчет еще одной встречи завтра, но в целом он уже все рассказал. Вы не поверите, Анастасия Павловна, но следователя убил сын Лаврушенкова. Не дождался, пока официальные органы возьмутся за дело. – Вот даже как? – задумчиво протянула Каменская. – Что ж, это многое объясняет. А про своего брата Михаила Губанов что-нибудь говорил? Роль Михаила во всем этом была предана огласке? – Я так понял, что да. Во всяком случае, Николай Андреевич говорил, что Михаил очень злился и поссорился из-за этого и со старшим братом, и с племянником. Наверное, кто-то из коллег тоже узнал, иначе с чего бы ему так злиться? – Наверное, – согласилась она. – Информация хуже воды, утекает даже там, где капля не просочится. Она вдруг рассмеялась: – Вы, наверное, в детстве про Динку не читали? – Нет. А кто это? – Книжка такая была. Мне из нее запомнилась одна фраза, я ее потом всю жизнь вспоминала и считала основным законом распространения информации: «Знает один – знает один; знают двое – знает и свинья». Примерно так. До вечера, Петя. Только по пути на рынок Петр вдруг вспомнил, что Каменская велела по возможности не переписываться. Но это ведь касается того, что связано с Губановым, а кому интересен список продуктов? Приправы, травки, батат, еще что-то такое, что не всегда бывает в обычных продуктовых магазинах. Даже если оправдаются самые страшные опасения Каменской и его телефон взломают, перечень продуктов никому не навредит. «Интересно, этот тип и сейчас следит за мной? – подумал Петр и с удивлением понял, что за мыслью не последовал выброс адреналина. Сердце не заколотилось, во рту не пересохло. Неужели он так быстро привык? Или просто устал и уже ни на что не реагирует? – Человек такая скотина – ко всему привыкает… Кто из классиков это написал?» Он бродил по рынку, заглядывая в телефон и сверяясь со списком, то и дело останавливался перед уложенными красивой пирамидой блестящими яблоками, желто-зелеными грушами, пыльно-фиолетовыми или темно-желтыми сливами, оранжевой хурмой. Все такое манящее, и так хочется всего накупить, принести домой это пиршество красок и вкусов, устроить для Карины настоящий праздник! Тем более будут гости, пусть стол будет нарядным. Оказывается, это так чертовски приятно – выбирать продукты, которые ты отнесешь домой, где тебя ждет любимая женщина… В итоге в пластиковых пакетах оказалось намного больше того, что заказывала Карина. И еще он немного сомневался насчет бараньей ноги: правильно ли выбрал? В мясе Петр разбирался не сильно, но продавец, румяный усатый кавказец, горячо убеждал, что для запекания именно эта нога подойдет лучше всего, потому что барашек был молодой и тушу разделывали только сегодня утром. Напоследок, уже у самого выхода, наткнулся на лоток с сухофруктами и орехами, и в результате в руках оказался еще один пакет.