Зарубин встал из-за стола и сладко потянулся. – Не люблю я тебя, Пална, – произнес он загадочные слова. – С тобой скучно. Каменская с улыбкой пожала плечами. – Ну, что поделать, Сержик. Умей любить меня скучную, веселую меня каждый дурак сумеет полюбить. Она достала из папки листок, исписанный от руки, и положила на стол перед собой. – Сын Николая Андреевича Губанова, Юрий Николаевич Губанов, был убит как раз три года назад, в две тысячи восемнадцатом. Петр растерянно кивнул. – Да, я знал, что в восемнадцатом, на памятнике было написано, и вы тоже говорили, но с тремя годами, о которых упоминал Дмитрий, я как-то не связал… Вы думаете, это зять Демченко его грохнул? Но зачем? За что? Что у них могло быть общего? – Общая у них Галина Викторовна. Она ненавидит всех троих Губановых: Николая Андреевича, Михаила Андреевича и Юрия Николаевича. Михаила – за то, что из-за него посадили ни в чем не виноватого Виктора Лаврушенкова. Юрия – за то, что раскопал правду и тем самым спровоцировал Вячеслава Лаврушенкова на месть за отца и убийство следователя. Из-за этих двоих Галина Перевозник осталась без своего мужчины, да еще беременная. У нее двое Губановых отняли прекрасную жизнь, полную страстной любви и блаженства. Ну, по крайней мере, как Галина это себе представляла. Через какое-то время у нее появился другой возлюбленный с хорошими карьерными перспективами, она вышла замуж, Демченко вот-вот должен был получить перевод с повышением на такую должность, которая сулила возможность хапнуть много денег и обеспечить своей семье красивую жизнь, – и на тебе! Третий Губанов, Николай Андреевич, этому помешал. На самом-то деле, как пояснил вам сам Губанов, загвоздка была вовсе не в нем, но Галине достаточно было услышать его фамилию, чтобы нарисовать в воспаленном воображении целую картинку. Уж и дачу-то в дорогом месте он прикупил, и вообще взяточник и сволочь. Скорее всего, гибель Демченко сильно сказалась на психике Галины, так что ее фантазиям удивляться не приходится. Ну правда ведь, ситуация ужасная. Садков, будущий муж и отец ребенка, убит, действующий муж тоже убит… Врагу не пожелаешь такой судьбы. – А при чем тут обстановка в ее квартире? – спросила Карина. – Обстановка – всего лишь отражение ее вкусов и стиля мышления. Галина Викторовна прочно застряла в своей ненависти, которая родилась в восьмидесятые-девяностые годы. Она отказывается делать то, что называется «жить дальше». Она хочет жить так и тогда, где и когда случились самые горькие беды ее жизни, чтобы пестовать, выкармливать и баюкать воспоминания о своих несчастьях и одну-единственную мысль: «Я хочу, чтобы все эти Губановы сдохли. Пока они ходят по земле, покоя мне не будет». – Кстати, – вдруг оживился Зарубин, – дайте-ка мне взглянуть на нелегально добытые фоточки с похорон, любопытно посмотреть. Карина залилась краской, но послушно принесла снимки. Сергей долго крутил их в руках, рассматривал, щурил глаза и закатывал их к потолку. – Пытаюсь представить, как вся эта красота выглядела с проколотыми дырками. Полагаю, не хуже какого-нибудь фильма про оживших покойничков. Вы не догадались переснять на телефон? – Нет, в голову не пришло. – Да ладно, что уж теперь… Вы, наверное, и без того от страха тряслись, когда фотки тырили. – Было такое, – подтвердила Карина. – Как вы думаете, зачем все трое Губановых пришли на похороны? Они ведь не были знакомы с Садковым. – Хороший вопрос, – хмыкнул Зарубин. – Николай Андреевич и его сын считали себя косвенно причастными, – тут же кинулся пояснять Петр. – Они много лет знали убийцу, Славика Лаврушенкова. Ну и расследование, которое затеял Юрий, тоже сыграло свою роль. Наверное, еще чувство вины какое-то у них было. Если нужно, я завтра спрошу у Губанова. – Допустим, – кивнул Сергей. – А третий, Михаил? Он-то что забыл на этих похоронах? Как я понял из ваших рассказов, он был не в курсе, что родной племянник выкопал под ним вонючую ямку. – Он тоже знал Славика, хоть и не так близко, как его старший брат. Он же ездил на дачу в Успенское много лет. И потом, Николай Андреевич и Юрий сразу рассказали ему всю подоплеку, как только Лаврушенкова задержали за убийство следователя. Губанов говорил, что Михаил был в ярости, орал на Юрия, с той ссоры и началось их отчуждение. – А, ну тогда с ним все понятно, – протянул Зарубин. – Михаил боялся за свою репутацию безошибочного гения, которую он себе клепал много лет. Сто пудов, поперся на похороны не из уважения к покойному и не из чувства вины, а чтобы понюхать воздух, потереться в толпе, послушать, не упоминают ли его самого, не говорят ли о нем плохо. Криминальный труп, значит, до похорон прошло немало времени, неприятная для Михаила информация имела все шансы разойтись достаточно далеко. Плавали, знаем эти штучки. Извини, Пална, я тебя перебил, а ты так красочно рисовала портрет Галины Демченко, у которой на всю голову одна мысль: как бы извести под корень всех Губановых. Продолжай, подруга. – А что продолжать-то? – Каменская сделала глоток из чашки. – Больше в ее жизни нет ничего. Галина не умеет и не хочет радоваться тому, что есть у нее сейчас, она вся в прошлом, занырнула в него с головой и плавает там. Дочь – успешная в бизнесе дама, денег более чем достаточно, в маминой квартире делается ремонт, но мама хочет, чтобы обстановка напоминала прежнюю. Мама хочет жить в «том» времени. Ладно, дочка делает строптивой и капризной маме мебель примерно такую же, какая стояла у всех в квартирах в советское время, только из современных хороших материалов. Кстати, – Каменская повернулась к Карине, – что там со светильниками? Приметили? – Со светильниками аналогично, – отозвалась Карина. – Дизайн плафонов доисторический, но фактура самого стекла современная. – Ну вот… Дмитрий, судя по всему, действительно очень любит свою жену. У него сердце разрывается, когда он видит, как Галина изводит дочь. И он знает, что, кроме смерти Губановых, ничто его тещу не порадует. По-видимому, он оказался прав. Каменская посмотрела на Зарубина и добавила: – Это всего лишь мое предположение, чисто умозрительная конструкция. Сейчас Сергей Кузьмич кое-что расскажет, а потом подумаем, что с этим делать и куда все это девать. Петр ошеломленно смотрел на Анастасию Павловну. Ничего себе умозрительная конструкция! Это что же получается, они с Кариной рассиживались в кафе за одним столом с убийцей? Да нет, не может быть! Но если может… Тогда выходит, что в центре композиции вовсе не Петр и даже не Карина, а старик Губанов. Дмитрий захотел устроить своей любимой жене еще одну передышку, пусть и недолгую. Для этого нужно убить Николая Андреевича, пусть тещенька драгоценная порадуется и вздохнет с облегчением. Потом еще до Михаила добраться – может, старая ведьма и вовсе окончательно поправится, мозги на место встанут. Неужели можно быть до такой степени одержимой идеей мести, что окончательно потерять разум? – А Михаил… Михаил Андреевич… он еще жив? – осторожно спросил Петр. Зарубин снова сидел за столом и копался в папке, выискивая какой-то документ. – В правильном направлении мыслишь, – одобрительно проговорил он, не поднимая глаз. – Ничего, что на «ты»? Мы, опера, народ простой, ты уж не взыщи. Михаил Андреевич Губанов жив и вполне благополучен, но уже много лет проживает в Канаде, так что добраться до него непросто. А Николай Андреевич – вот он, туточки, в столице обитает. Короче, дети, слушайте Сережу и мотайте на ус. Он нашел наконец то, что искал. – Хороший мальчик Витя своим усердием меня в гроб вгонит, – проворчал Зарубин. – Заставь дурака богу молиться – он лоб расшибет. Сказал же ему: самые общие сведения, кто, где, когда – и все. Так нет, он целую перепись населения мне составил, а я, значит, должен это все читать и мозги сушить. Так, это у меня Витькино творчество… а это, – он отложил в сторону сцепленные скрепкой листы, – справочка, копию которой мне раздобыли пиратским способом, показывать ее вам нельзя, но я потом на глазок перескажу. Сначала про Михаила почитаем. Михаил Андреевич Губанов в органах внутренних дел прослужил до 2000 года, после чего ударился в бизнес. Дело процветало, ибо связи у Михаила за все годы службы были наработаны самые обширные и весьма сильные. Подтянул поближе старых дружков – бывших бандитов, бывших коллег тоже не забыл, окружил себя надежными людьми, которых давно знал и которым доверял. Племянника Юру, работавшего охранником, тоже звал к себе, словно и не было многолетнего холодного отчуждения между семьями братьев. Юрий категорически отказался, а вот его дети с удовольствием приняли приглашение удачливого в делах и богатого родственника и юркнули под крыло Михаила Андреевича ближе к концу нулевых годов. О том, что вместе с папенькой зарабатывали денежки и детки самого Михаила, даже говорить не приходится, это вроде как само собой разумеется. Получился такой семейный бизнес. В 2011 году Михаил Андреевич с женой, детьми, внуками и племянниками с их семьями уехал из России, бизнес продолжили в Канаде. В 2016 году Михаил овдовел, полностью отошел от дел, передал все сыну и внучатому племяннику, с 2017 года проживает в так называемом «старческом доме», то есть в доме престарелых. – Ничего себе! – удивилась Карина. – При таком количестве родни оказаться в доме престарелых? Получается, ему не с кем жить? Зарубин прищурился и фыркнул: – Значит, характер у него такой, что с ним никто жить не хочет. – Может, он совсем больной и нуждается в специальном уходе? – предположил Петр. – Деменция, инсульт или еще что… – Ага, а у его семьи, конечно, нет лишних денег, чтобы нанять сиделку, – съехидничал Зарубин. – На дорогой старческий дом деньги нашлись, а на сиделку – извините. Так, что ли? Или они там все разорились, обанкротились и влачат жалкое существование. Да нет, Петя, судя по тому, что вспоминают о Михаиле Губанове те, кто его знал, дело именно в характере. С ним невозможно жить, он кого хочешь задолбает. Переходим к следующему персонажу. Юрий Николаевич Губанов, пятьдесят шестого года рождения, в органах внутренних дел с семьдесят третьего по девяносто третий… тра-та-та… уволен в отставку по выслуге лет… в браке с восемьдесят третьего года, брак расторгнут в две тысячи четвертом… дети восемьдесят пятого и восемьдесят седьмого годов рождения… Он был в прекрасной физической форме, которую старательно и с удовольствием поддерживал, регулярно посещал спортзал, в частных охранных структурах проработал до 55 лет, при этом последние несколько лет в должности инструктора. Конторы были серьезные, основательные, к подготовке сотрудников подходили ответственно. Юрий обучал и натаскивал тех, кто собирался заниматься личной охраной: телохранителей и водителей-охранников. В 2011 году, после того, как его дети со своими семьями окончательно переметнулись в стан «дяди Миши» и покинули страну, ушел из ЧОПа и стал обычным курьером, развозил по адресам заказанные онлайн товары, отвозил назад в контору деньги. Махнул на себя рукой, спортзал больше не посещал, начал все чаще и чаще болеть. Видимо, организм, много лет державший высокую планку, не вынес расставания с детьми и сломался. Впрочем, расставание при таких обстоятельствах могло расцениваться и как предательство, а это еще больнее. Зарубин протянул руку и взял с блюда очередной финик. – Так, Витькина «Война и мир» кончилась, переходим к справочке. Он пробежал глазами первую страницу и поморщился. – Тут все то же самое: общие сведения о Юрии Губанове, только у Витьки в сто раз полнее. А, вот, нашел. Двадцать пятого декабря восемнадцатого года Губанов, выполняя работу в курьерской компании такой-то, название вам знать не обязательно, выехал по адресу – это вам тоже нельзя, – имея при себе предназначенный для доставки товар «изделия меховые производства Турция, шубы норковые длинные – две штуки, шубы норковые короткие – четыре штуки» на общую сумму один миллион триста двадцать четыре тысячи рублей. Он оторвался от справки и скорчил недоумевающую мину. – Нет, ребята, я обалдеваю от простоты нашей онлайн-торговли! Они совсем, что ли, умом тронулись? Шесть шуб на без малого полтора ляма – и оплата курьеру наличными. Где у людей мозг, а? Почему Губанова отправили без терминала? – Конец декабря – плохое время, – заметила Каменская. – Все судорожно покупают подарки к Новому году, заказов много, курьеры разрываются, мотаются по адресам с раннего утра до поздней ночи, терминалов на всех не хватает. И потом, Сержик, терминалы в основном у тех компаний, которые работают более или менее официально, а у серых или совсем темных всегда идет наличка, чтобы не светиться перед налоговой. – Ну да, – пробурчал Зарубин, – серые курьеры развозят товар, купленный у серых продавцов, а у тех и цена пониже, надо полагать. Захотел какой-то хмырь осчастливить своих баб и девиц шубами под елкой, выскреб из кармана полтора ляма наликом и заказал товарчик не глядя. Видать, этих лямов у него в тумбочке несчитано, если он рискнул покупать мех без проверки. Нормальный человек, который честным трудом свою копеечку зарабатывает, придет в салон и каждый шов под микроскопом осмотрит, каждую ворсинку ощупает. Господи, Пална, каких только придурков на этой земле нет! – Не причитай, – засмеялась Каменская. – Придурков всегда и везде хватает. Ты столько лет в розыске, уж тебе ли не знать! Карина, можно мне еще кофе? Карина нажала кнопку, кофемашина недовольно и громко заурчала, перемалывая зерна. Петр протянул руку, взял стоящую на подоконнике пепельницу, поставил на стол. – Анастасия Павловна, если хотите – здесь можно курить, арендодатель разрешил. – Вот спасибо! А то я в прошлый раз постеснялась спросить, а вы сами не предложили, – обрадовалась Каменская и тут же полезла в сумку за сигаретами. Курьер Юрий Губанов вез мешок с шубами на метро, машину ему не дали, транспорта, как и терминалов, на всех не хватало, и на автомобилях доставляли только особо громоздкий или тяжелый товар. А что такое шесть норковых шуб для здорового мужика? Вполне по силам. Время было не очень позднее, начало десятого вечера, но все равно зимой темнеет рано. Юрий доставил заказ, получил на руки один миллион триста двадцать четыре тысячи рублей, пересчитал деньги, спрятал в сумку и отправился назад. Дорогу до метро решил сократить, срезать переулком. В этом переулке его и нашли спустя какое-то время. Сумки с деньгами при нем не оказалось. Смерть наступила от множественных ударов по голове тяжелым предметом типа киянки. На близлежащей территории орудие убийства не обнаружили. Первое, что сделали оперативники, работая по делу, – проверили тех, кто знал, что курьер Губанов должен иметь при себе большую сумму. Всех сотрудников курьерской службы перетрясли. Есть ли среди них люди с криминальным прошлым? Кто принимал заказ на доставку от фирмы-продавца? Кто знал стоимость товара? Кто знал адрес доставки? Кто знал, что шубы повезет именно Губанов? Кто после двадцать пятого декабря делал крупные покупки или светил неожиданно появившиеся большие деньги? У кого в числе друзей-приятелей или родственников есть ранее судимые? Могла ли и к кому уйти информация на этапе забора груза у отправителя, со склада или из распределительного центра? В общем, все по шаблону, как положено, никаких изысков. Уличные камеры тоже, конечно, не забыли, да только толку-то от них в зимнее время и в темноте? Большинство мужчин ходит в капюшонах, все друг на друга похожи. Убийство обычного курьера – событие вполне себе рядовое, надрываться никто не стал. Поковырялись «чисто для вида» до конца января, да и бросили, только еще пару месяцев вяло составляли отписки, после чего уголовное дело благополучно прекратили «за неустановлением лица, подлежащего уголовной ответственности». Зарубин спрятал документ в папку. – Я иссяк, – заявил он. – Доклад окончен. Слово для прений предоставляется Палне, а я, с вашего позволения, еще чайку попрошу. – Вам заварить черный или зеленый? – спросила Карина, вставая. – А какой еще есть? Имейте в виду, я нахальный, так что с любезными вопросами осторожнее. Петр, несмотря на серьезность момента, не удержался и прыснул. Занятный персонаж этот Сергей Кузьмич, бывший коллега Каменской. Шутит, корчит рожи, строит из себя эдакого простака и рубаху-парня, Петру «тыкает», однако к Карине обращается на «вы» и прикладывается к ручке. Словно два человека в одном. И какой из них настоящий? «Тоже в книгу возьму, если получится, нельзя, чтобы такой типаж пропадал», – подумал он. Карина спокойно и деловито перечислила все имеющиеся в наличии разновидности чая, как листового, так и в пакетиках, и Сергей выбрал что-то невнятное, но со вкусом апельсина. – Да мне, собственно, в прениях и сказать особо нечего, – вздохнула Анастасия Павловна, стряхивая пепел. – Почему-то никому не пришло в голову, что курьерскую фирму банально взломали. В их сетевых компах есть вся информация: какой груз, кому и кто повез, и даже зачастую указан временной интервал, если покупатель просит доставить заказ в определенное время. Хорошему хакеру раздолье: взломал – и можно составлять план-график нападений на курьеров с целью ограбления. Если пользуются терминалами, то проблема отпадает сама собой, и это хорошо. Но если на внутреннем сайте фирмы напротив заказа стоит пометка «оплата курьеру наличными», то сами понимаете… Друг Дмитрия, хакер по имени Шурян, то есть Александр, Шурик, вполне мог такую штуку провернуть. Выяснить, где работает Юрий Губанов, а дальше дело техники. – Вы что-нибудь знаете про этого Шуряна, кроме имени? – нетерпеливо спросил Петр. – О, много чего, – усмехнулась Каменская. – Витя действительно хороший мальчик, зря ты, Сержик, над ним подтруниваешь. Зарубин изобразил на лице обиду и одновременно озабоченность.