— Он не был моим приятелем. — Из сообщения, которое ты оставил по телефону, я понял, что вы давно знакомы. — Мы были знакомы в колледже, потом двадцать пять лет не виделись, а две недели назад он прислал мне имейл. — О чем? — О кое-каких письмах, которые он получал по почте. Они его испугали. — Что за письма? — В стихах. Эти стихи были похожи на угрозы. Хардвик задумался: — А что он хотел от тебя? — Совета. — И что ты ему посоветовал? — Обратиться в полицию. — Как я понимаю, он ему не последовал. Сарказм этой фразы задел Гурни, но он не подал виду. — Тут был еще один стишок, — сказал Хардвик. — То есть? — Стишок на листке бумаги. Лежал прямо на теле, придавленный камешком. Опрятненько так. — Он вообще довольно аккуратен. Перфекционист, я бы сказал. — Кто? — Убийца. Возможно, крайне неуравновешенный тип, но однозначно перфекционист. Хардвик с любопытством посмотрел на Гурни. Он даже перестал язвить, по крайней мере на время. — Пока мы не продолжили, я хочу знать, откуда тебе известно про бутылку. — Я просто угадал. — Угадал, что это бутылка из-под виски? — Если быть точным, виски «Четыре розы», — ответил Гурни и улыбнулся, увидев, как расширяются глаза Хардвика. — Объяснись, — потребовал Хардвик. — Это была догадка, основанная на стихах, — сказал Гурни. — Ты сам поймешь, когда прочитаешь их. — И, предвосхищая вопрос, добавил: — Стихи и пара других сообщений лежат в ящике стола в кабинете. По крайней мере, последний раз я видел, как Меллери их туда убирал. Кабинет — это большая комната с камином. Хардвик продолжал таращиться на него, как будто надеясь разглядеть что-то полезное. — Идем со мной, — сказал он. — Хочу, чтобы ты кое на что взглянул. Молча, что было для него нехарактерно, он провел Гурни к парковке между большим сараем и дорогой и остановился там, где начинался коридор, огороженный желтой лентой. — Это самое близкое к дороге место, где мы ясно различаем следы преступника. Дорогу и въезд расчищали после снегопада часа в два ночи. Мы не знаем, когда появился преступник — до или после этого момента. Если до, то следы на дороге и здесь, на въезде, были уничтожены во время чистки. Если после, то следов не было бы видно. Но вот от этого места, за сараем, на террасе, через поляну и до сосняка возле Торнбуш-лейн следы отчетливо прослеживаются. — Их даже не попытались скрыть? — Нет, — ответил Хардвик, и было понятно, что его это озадачивает. — Следы никто не заметал. Если я все правильно понимаю. Гурни посмотрел на него с любопытством: — А в чем проблема? — Сейчас сам увидишь. Они прошли вдоль очерченного желтой лентой коридора, следуя отпечаткам в снегу до сарая. Это были следы довольно больших (Гурни определил 10-й или 11-й размер, ширину D) походных ботинок, ясно различимые в мягком снегу. Тот, кто пришел сюда ранним утром, не беспокоился о том, что его маршрут кто-то проследит. Они обогнули сарай, и Гурни увидел очередную зону, огороженную желтой лентой. Полицейский фотограф что-то снимал профессиональной камерой, а рядом ждал специалист по сбору улик в белом защитном костюме, с инструментами. Фотограф делал каждый снимок дважды — с линейкой в кадре для обозначения масштаба и без нее, и снимал предметы с разным фокусным расстоянием — издалека для общей картины и вблизи, чтобы были видны детали. В центре внимания был простенький складной садовый стул, какие часто продают в дешевых магазинах. Следы вели к этому стулу. Перед ним лежало полдюжины окурков. Гурни присел на корточки, чтобы разглядеть их получше, и увидел, что это «Мальборо». Затем следы огибали куст рододендронов и вели к террасе, где, по-видимому, произошло убийство. — Господи, — произнес Гурни. — Он просто сидел тут и курил? — Ну да. Расслаблялся перед тем, как перерезать жертве горло. По крайней мере, так оно выглядит. Полагаю, тебе интересно, откуда взялся садовый стул? Вот и мне интересно. — И что удалось узнать? — Супруга жертвы утверждает, что никогда его раньше тут не видела. Кажется, ее даже оскорбил его внешний вид. — Что ты сказал? — резко переспросил Гурни. Высокомерные замечания Хардвика начали бесить его, как звук железа по стеклу. — Да ладно тебе. — Он пожал плечами. — Что ж теперь, убиваться из-за перерезанной глотки? Кроме шуток, похоже, Кадди Смит-Вестерфилд Меллери впервые в своей упакованной жизни видела такой дешевый стул. Гурни все понимал про чувство юмора у полицейских, про то, как оно помогает справляться с тяжелыми ситуациями, но иногда оно его выводило из себя. — То есть убийца принес с собой садовый стул? — Похоже на то, — ответил Хардвик, поморщившись от очевидной абсурдности такого предположения. — И, выкурив — сколько там, полдюжины сигарет? — пошел к задней двери, выманил Меллери на террасу и перерезал ему горло разбитой бутылкой? Вот так сейчас выглядит рабочая версия? Хардвик неохотно кивнул, как будто только теперь осознав, что в рабочей версии что-то не сходится. Но дальше стало еще хуже. — Вообще-то, — сказал он, — «перерезал горло» — это еще мягко сказано. Горло жертвы пронзили более десяти раз. Когда судмедэксперты переносили тело в фургон для вскрытия, голова чуть не отвалилась от тела. Гурни посмотрел в направлении террасы, и хотя ее не было видно за рододендронами, кровавое пятно отчетливо всплыло в его памяти, как будто он смотрел на него под прожекторами. Хардвик помолчал, задумчиво закусив губу. Затем заговорил снова: — На самом деле это еще не самое странное. Самое странное начинается, когда дойдешь до конца следов. Глава 18 Следы в никуда Хардвик повел Гурни от сарая через кусты, мимо террасы, туда, куда уходили предполагаемые следы преступника — от задней части дома через заснеженную лужайку к кленовой роще в нескольких десятках метров. Неподалеку от террасы, следуя за отпечатками сапог в снегу в направлении рощи, они встретили еще одного эксперта, одетого в герметичный защитный костюм, хирургическую шапочку и маску — снаряжение, необходимое, чтобы получить образец ДНК, не заразив его своим собственным. Он стоял на корточках в нескольких метрах от следов, поднимая стальными щипцами из снега осколок коричневого стекла. Три похожих осколка он уже положил в пакетики, как и большой фрагмент бутылки от виски. — По всей видимости, орудие убийства, — прокомментировал Хардвик. — Хотя ты уже в курсе — ты же ас. Ты даже в курсе, что это «Четыре розы». — Почему бутылка валяется на лужайке? — спросил Гурни, игнорируя язвительность в тоне Хардвика. — Ну надо же, а я думал, ты и это знаешь. Уж если даже марку виски угадал… Гурни устало ждал, как ждут, пока откроется программа на медленном компьютере, и в конце концов Хардвик сказал: — Похоже, что он унес бутылку от тела и бросил ее здесь по дороге в лес. Зачем он так сделал? Это хороший вопрос. Может, не заметил, что все еще несет ее в руке. То есть, представь, он ею многократно ударил жертву в горло. И все его внимание было сосредоточено на этом. А потом, когда он стал уходить по лужайке к лесу, увидел, что бутылка у него в руке, и отбросил ее. Ну хоть как-то правдоподобно. Гурни не слишком нравилась эта версия, но, поскольку ему нечего было предложить самому, он кивнул. — Это и есть «самое странное»? — Это? — переспросил Хардвик и заржал. — Да ты еще ничего не видел.