Руби крепче сжала ладонь Джона и последовала за ним в танце. Девушка окинула взором залу. Мистера Бартона по-прежнему не было видно. Руби с Оливией долго обсуждали список гостей. И мистер Бартон принял приглашение на годовщину свадьбы Дэйвенпортов. Так где же он? Неважно. Руби должна сосредоточиться на Джоне. Ведь она согласилась танцевать с ним. – Я вижу, ты снова стала носить свое колье. Оно тебе идет. Джон улыбнулся девушке, и на щеке его появилась ямочка. Руби подавила желание тут же коснуться этой ямочки, сосредоточилась на музыке, на том, что рука Джона обхватила ее талию. – Что-то тебя давно не было видно, – заметила она. – Чем же так занят Джон Дэйвенпорт? Лицо его засияло. – Я работал над проектом для компании. Отец согласился послушать доклад о возможном расширении бизнеса и создании линейки наших собственных моторизованных экипажей. Это было непросто, но нам впервые удалось убедить его хотя бы рассмотреть такую возможность. – «Нам»? – Мы работаем над этим проектом вместе с Хелен. Джон улыбнулся и начал подробно расписывать свою работу. В этот момент он был так похож на мальчишку, каким Руби когда-то его знала. Высокий, голенастый, ничуть не чурающийся общества сестер и их подруг. Даже когда Джон повзрослел и начал самостоятельную жизнь, он всегда находил время для семьи. Руби, можно сказать, выросла с ним бок о бок. Рядом с ним Руби всегда чувствовала, что ее по-настоящему замечают. И он был так красив! Руби мечтала, чтобы Джон проявлял внимание к ней, независимо от того, как сильно хотят их союза родители. Как бы Руби хотелось вернуться в те деньки, когда они только и делали, что ездили верхом вокруг «Порта Свободы» и таскали с кухни вкусности. Так почему же сейчас, танцуя с Джоном, она не испытывала особой радости? – Руби? – Джон посмотрел на нее с высоты своего роста. Они были окружены другими парами, покачивавшимися под ритм басовых струн. – Если ты устала, можем посидеть. Руби покачала головой: – Нет, все хорошо, – сказала она. Не так давно девушка упивалась такими моментами. Моментами с Джоном. Стоило ей оказаться рядом с ним – и сердце срывалось в галоп. А теперь? Теперь она погружалась в раздумья. Ее глаза то и дело поглядывали на входную дверь. Пока Джон говорил о своих с Хелен планах и мерах, которые он собирался предпринять, если отец отклонит их предложение, Руби все искала одно знакомое лицо. Девушка кивала и вставляла словечки, чтобы Джон продолжал рассказывать. Но как раз в тот момент, когда Руби уже решила, что Харрисон Бартон не придет на вечеринку, он вошел в залу. Танцующие замедлились, музыка зазвучала приглушенно. Все вокруг мистера Бартона расплывалось, а его силуэт, наоборот, вырисовывался предельно четко. Руби вздохнула с облегчением. Песня закончилась, и девушка, еще не осознав, что делает, сказала: – Извини. Она ускользнула из объятий Джона, прежде чем тот успел ответить. Руби проложила себе путь туда, где только что видела мистера Бартона. Обошла столики, за которыми сидели друзья родителей и бизнесмены, которых она знала только по фотографиям в газетах. И тут ее руку обхватили чьи-то пальцы и заставили Руби остановиться. – Ты потрясающая девушка, – сказала мать, убирая кудряшку с лица Руби. – Мы с твоим отцом зря тебя недооценивали, – добавила она. Миссис Тремейн постучала пальцем по кончику носа, как будто что-то скрывала. – Вы с Джоном такая чудесная пара. – Я же говорила, что у меня есть план, – сказала Руби. Она попыталась высвободить руку. Девушка потеряла из виду Харрисона и не хотела продолжать этот разговор здесь. Миссис Тремейн коснулась камня на цепочке вокруг шеи Руби. – Ну что ж, не знаю, как ты там вертишь Харрисоном Бартоном, но это работает. Джон кажется совершенно влюбленным. Руби закатила глаза и наконец высвободила руку. – Не знаю, почему вы во мне сомневались. Она попыталась обойти мать. Но миссис Тремейн мягко взяла Руби под руку. Она погладила щеку дочери, и та немного смягчилась. Ведь именно этого Руби и хотела. Впервые за несколько недель напряженная скованность ушла с лица матери. Руби накрыла ладонью мамину руку, все еще прижатую к ее щеке. Девушка запечатлела в памяти эту перемену в чертах матери, а потом мягко отстранилась, оборвав редкий момент проявления нежности. – Я так тобой горжусь, – сказала миссис Тремейн. Ее слова пригвоздили Руби к полу. Сильнее, чем появление мистера Бартона. Краем глаза Руби уловила движение, и внутри у нее все сжалось. – Добрый вечер, миссис Тремейн, – проговорил мистер Бартон. – Мистер Бартон. Миссис Тремейн напоследок глянула на Руби и вышла из алькова. Мистер Бартон стоял в шаге от девушки, нахмурив брови. Он колебался. – Мисс Тремейн, может, пройдемся? Руби хватило сил кивнуть. Она мысленно прокрутила последние секунды разговора с матерью. Мысли ее так и вертелись в голове: девушка пыталась определить, что именно Харрисон Бартон успел услышать. Она полагала, что более чем достаточно. Молодой человек позволил ей идти первой, а сам шел рядом. Ткань его нового смокинга то и дело касалась ее руки. Руби искоса глянула на его лицо. Мистер Бартон казался спокойным, но она видела напряженность в его глазах. Музыка и разговоры стихли, когда Руби и ее спутник вышли в холл, похожий на пещеру. Уже была поздняя ночь, так что гости все были в бальной зале и саду, а прислуга занялась другими делами. Руби и мистер Бартон оказались одни. Девушка облизнула губы. Во рту у нее пересохло. Она дюжину раз репетировала слова, но сейчас эта фраза, даже когда девушка произносила ее про себя, казалась блеклой. «Было весело, но мы никогда не могли бы быть вместе… мои рука и сердце отданы другому». О-о-ох. Она не могла сказать ему такое сейчас. После того, что он рассказал ей о своей семье и жизни, после того, как сама Руби поведала свои тайны ему, а не Оливии. После поцелуя, который показал, как отчаянно Руби хотела знать, что ей достаточно быть такой, какая она есть сейчас. Этот поцелуй пробудил в ней уверенность, дал ей ощущение легкости, как будто возможно что угодно. Когда Харрисон был рядом, Руби наполняло такое счастье, что она готова была лопнуть. Когда она держала его за руку, у нее сердце пело. В тот вечер, когда девушка вернулась домой с колье, она напевала! Молодой человек убрал руки в карманы и покачался на пятках. Судя по всему, он, точно так же, как и Руби, не горел желанием затевать этот разговор. – Что происходит, Руби? – Харрисон ссутулил плечи, будто готовясь к удару. – Что все это значит? – Он покачал головой: – Правду, пожалуйста. Руби почувствовала соленый привкус в горле. Она не хотела отвечать. Не могла. – Наверное, мне хотелось верить, что ты не такая, как другие девушки. Что ты не пытаешься подобраться ко мне поближе, польстившись на мои деньги. Руби растерялась: – Мне не нужны были твои деньги. Мистер Бартон провел ладонями по лицу. – А о чем говорила твоя мать? Что за план? Руби смотрела на брошь у него на лацкане. Она только сейчас заметила, что это камень в форме слезы. Рубин. Грудь ее сжалась. Она все бы отдала, чтобы они оказались где угодно, только не здесь. На расстроенное лицо мистера Бартона нестерпимо было смотреть. – Я… Нет, она не могла сказать ему правду. Руби не обманывала себя. Она понимала: стоит признаться и их отношения закончатся. Мистер Бартон больше к ней и близко не подойдет. Но может ли она потерять его сейчас? Руби заглянула ему в глаза. В глаза, которые смотрели на нее с таким благоговением. Правда все изменит. И все же у нее не хватало духу соврать. Этот человек заслуживал куда большего, чем Руби ему дала. Но в первую очередь он заслуживал знать правду. Девушка облизнула губы и сглотнула, горло пересохло. – Харрисон, когда Джон вернулся, он был не в себе… – Нет, Джон ни в чем не виноват. Руби начала заново: – Когда Джон приехал из университета, я надеялась вернуть себе его внимание. Обычный флирт не сработал, так что я решила: чтобы заставить его заметить меня, мне надо общаться с другим мужчиной. С тобой. – Значит, ты использовала меня, чтобы заставить его ревновать. Взгляд его стал жестким. Чем дольше мистер Бартон смотрел на нее, тем сильнее у Руби стискивало горло. Девушка взяла молодого человека за руку: – Ты должен понять… Я единственный ребенок в семье, а мои родители и Дэйвенпорты старинные друзья. Они уже давно мечтают, чтобы две наши семьи слились в одну. – Руби подождала, пока он взвешивал ее слова. – Прости, – прошептала она. – За что? За то, что ты все это время водила меня за нос? – Мистер Бартон принялся ходить взад-вперед. Когда он снова повернулся к Руби, лицо его стало каменным. – Значит, все это была ложь. – Это был не вопрос, а утверждение. – Сначала да, – ответила девушка. – Но сейчас все по-другому. – Что значит «по-другому»? – Он покачал головой: – Ты что, хочешь сказать, что между тобой и Дэйвенпортом все кончено? Ты больше не собираешься его захомутать? – Я… – Руби сморгнула слезы, за пеленой которых лицо Харрисона расплывалось. Она дышала слишком быстро, на висках проступил пот. Руби хотела ответить «нет». «Я так тобой горжусь». Когда мать так сказала, мир Руби остановился. Мгновение она купалась в признании, которого ей так хотелось. Она не могла придумать, как все объяснить Харрисону: про ожидания родителей, про то, как она считала себя обязанной им угодить, про то, как все это мучило ее. Она не могла придумать, как это все сказать, чтобы ее слова не показались жалким оправданием человека, который не различает, что хорошо, а что плохо. Руби смогла вымолвить только: – Все сложно. Она заставила себя наблюдать за его реакцией. Харрисон закусил щеку, чтобы подбородок не дрожал. – Сложно? – Он прочистил горло: – А ты объясни так, чтобы было просто. И побыстрее. Иначе я ухожу. Руби кивнула, и с ресниц ее упали слезы. – Прости. Мне жаль. Эти слова, она знала, были правдой. Но когда за ними ничего не последовало, Руби почувствовала, как Харрисон Бартон отстранился. Будто прочитав в ее душе, он произнес: – Мне тоже.