– Это моя комната. Девушка обвела ее взглядом, представляя себе, как эту каморку видит человек, у которого есть все на свете. А почти все ее пожитки поместились в один чемодан. Осталось только немного старья, банные принадлежности и письма матери. Эми-Роуз хотела, чтобы Джон ушел. Ей было необходимо, чтобы он ушел. Лицо Джона помрачнело: – Прости. Он отступил, а девушка инстинктивно сделала шаг к нему. И заметила, что Джон задумался над ее движением. Он сказал из коридора: – Мое поведение на вечеринке было неприемлемо. Я не должен был с тобой так обращаться. И другим нельзя было позволять. Мы с матерью только что поссорились из-за того, что я, по ее мнению, занимаюсь не тем, чем надо. Она упрекнула меня, что я рассеян и, наверное… – Это не оправдание. – Я знаю. Можно мне войти? Девушка вздохнула и села на кровати, освободив ему проход. Чтобы успокоиться, она прижала к груди письма матери, перевязанные белой лентой. Джон вошел в комнату, согнувшись под скошенным потолком. Эми-Роуз наблюдала, как его глаза изучают комнату: чемодан, опустевший комод, маленький сверток в ее руках. – Ты куда-то уезжаешь? Девушка положила письма на кровать и собрала платья, которые решила оставить здесь. – Да, еду в Калифорнию. Она посмотрела ему в глаза и поборола желание расправить платье. Джон провел ладонями по лицу: – В Калифорнию. Ее глаза поймали его взгляд. Все пошло наперекосяк. Сначала она должна была предупредить мистера и миссис Дэйвенпортов. Им не нужна была лишняя прислуга. Ее не гнали только из великодушия и теплых чувств к ее покойной матери. Дэйвенпорты, конечно, не станут возражать, что Эми-Роуз уезжает, ведь они и сами сделали то же самое, чтобы начать новую жизнь в Чикаго. Девушка потянула за ниточку, торчащую из платья в ее руках, и постаралась усмирить эмоции, бурлившие в душе. Она вообще-то не придумала, как сообщить о своем отъезде девочкам. И Джону. Отчасти она надеялась, что говорить им и не придется. – Эми-Роуз? Из тысячи фраз, которыми она могла бы ответить, девушка выбрала довод Томми. – Мне нужно начать новую жизнь, а Калифорния ничем не хуже других мест. – Ты не можешь все бросить и переехать на другой конец страны. – Нельзя бросить то, чего у меня нет! – заорала она и сама себе поразилась. Девушка сделала глубокий вдох, комната расплылась перед глазами. Она целых два дня не плакала из-за парикмахерской мистера Спенсера. Упаковала эти мучительные, ужасные чувства, превратила их во что-то маленькое, с чем она уже могла справиться. – Помещение для салона сдали другому арендатору. Эми-Роуз увидела, как закрылись при этих словах глаза Джона, и почувствовала, что у нее разрывается сердце, и не только из-за помещения, но и из-за того, что возникло между ними. Джон понял, насколько сильным был этот удар. И теперь смотрел на девушку, ничего не говоря. И если в глазах Джона и зажглась какая-то другая, непонятная эмоция, как показалось Эми-Роуз, то она не могла себе позволить об этом думать. – У меня нет причин здесь оставаться, – сказала она. – Пора двигаться дальше, начинать заново, в новом городе, где меня не будут знать как «ту служанку». Причины, по которым решил уехать Томми, никогда прежде не были ей так понятны. Джон сделал глубокий вдох: – А что, если… что, если я скажу, что старая парикмахерская Спенсера – это не единственный вариант для тебя? – Я бы сказала, что вы хватаетесь за соломинку. Я прошерстила весь центр города в поисках места под съем, которое было бы мне по карману. В глазах Джона зажглись искры. Неопределимое выражение снова появилось на его лице. У него явно родилась идея. – Но такое место есть. Лицо Джона озарилось мальчишеской улыбкой. Он вытащил из кармана пиджака пачку бумаг. Эми-Роуз взяла их. – Что это такое? – спросила она, чуть дыша. Бумаги громко шуршали, пока она их разворачивала, не сводя глаз с собеседника. – Прочитай. Она прочитала. Попыталась. Слезы быстро затуманили текст, когда она увидела свидетельство о праве собственности на парикмахерскую и на первой странице прочла свое имя. – Я не понимаю. – Грини работает в банке «Бинга», – сказал Джон. Когда Эми-Роуз услышала это прозвище, в животе у нее все сжалось. Она узнала имя: этот друг Джона сыграл свою роль, когда она ляпнула глупость в присутствии посторонних. Джон продолжал: – Ему тоже стыдно, и он упомянул, что мистер Спенсер сдал свою парикмахерскую другому арендатору. – Голос его стал тише. – Я знал, как сильно ты хотела именно это помещение. – Знал?.. – Голос ее сошел на нет. Девушка снова прочитала свидетельство. – Не уезжай. Ты не «та служанка» и… просто останься. Эми-Роуз ушам своим не верила. – Почему? – спросила она. – Потому что я не выдержу, если тебя здесь не будет, – сказал Джон. В глазах его отразилась боль, но он не отводил взгляд. Молодой человек принялся расхаживать взад-вперед по ее комнате, такой маленькой, что он как будто делал круги вокруг своей оси, пригнув голову. Девушка рассматривала его лицо, медленно приближаясь к молодому человеку. Вот она уже была так близко, что могла бы его коснуться. Джон замер. Только грудь его быстро вздымалась и опадала. Дыхание его было таким же прерывистым, как и у нее. Эми-Роуз положила ладонь Джону на грудь. Его сердце бешено билось под ее ладонью. Этим его жестом нельзя отменить момент унижения на вечеринке. Но он сделал это ради нее. Воплотил ее мечту. Потому что знал, что́ значит эта парикмахерская для Эми-Роуз. Девушка покачала головой, не веря. – Где вы нашли… как вы достали этот документ? Эми-Роуз не верила своим глазам. Это помещение было куда больше, чем парикмахерская мистера Спенсера. И оно было выкуплено, а не сдавалось в аренду. «Оно, наверное, стоит целое состояние». Девушка поднесла ко лбу дрожащую ладонь. Дыхание ее было неглубокое и неровное. Эми-Роуз надо было присесть. Она огляделась по сторонам и решила не садиться на кровать. – Это слишком дорого. – Она сложила бумаги и протянула их Джону. Тот мягко оттолкнул ее руку. Девушка покачала головой: – Я не могу это принять. У Джона на щеке появилась ямочка. – Можешь, Эми-Роуз. Кстати, ты должна поставить здесь подпись. Эми-Роуз поморгала, пока предметы не обрели четкость, и перечитала документы. Ее мечта была у нее в руках. И подарил ей эту мечту Джон. С губ ее сорвался смех. Она едва сдерживала наплыв роящихся эмоций. Девушка была ошарашена. Вне себя от счастья. В глазах Джона она увидела причину, чтобы остаться. Эми-Роуз поцеловала его и позволила всем горестям испариться. Глава 33 Хелен Накрахмаленные белые салфетки образовывали мостик над блюдцем и тарелкой, обрамленными тщательно начищенными серебряными приборами. Стол красного дерева был убран вышитой скатертью и накрыт на шесть персон. В меню было пять перемен блюд. Хелен сама начистила серебро. Составила букет в центре стола и меню. «Все это сделала я». Хелен взглянула на плоды долгих часов кропотливой работы, которая потребовалась, чтобы организовать все в соответствии с высокими стандартами миссис Милфорд. Хелен подготовила этот ужин, продумав все до мелочей. «Это наказание, – подумала девушка, – за то, что я возжелала ухажера сестры». Но на самом деле она так расстаралась в этот вечер ради родителей. И это была вовсе не последняя ее уловка, чтобы вернуть себе их доверие. Родители беспокоились о Хелен так же, как раньше тревожились об Оливии, как будто, если младшая дочь не выйдет замуж, это будет для нее самая ужасная судьба, – даже если при этом она будет заниматься любимым делом. Хелен только надеялась убедить их, что достаточно сведуща в вопросах этикета и домоводства. Может, тогда ее освободят от уроков с миссис Милфорд после обеда. Девушка уже устала издали наблюдать, как другие механики пытаются починить тот самый «Форд», урывая свободные минутки то днем, то ночью, и ждать, когда Джон объявит, что можно без помех вдвоем перелопатить финансовые документы по отцовской компании. Ее раздражало, что ей не позволяют работать там, где ей хочется, заниматься тем, что ей интересно. Боковой столик задрожал под ее кулаком. – Чем вас столик обидел? Хелен подпрыгнула от неожиданности. На пороге стоял Джейкоб Лоренс. Он был так красив. Настолько красив, что у девушки перехватило дыхание. В слабом освещении они впились друг в друга взглядами. Хелен не понимала, почему он производит на нее такое впечатление. Усилием воли она привела в порядок мысли.