Оливия резко села на кровати. В ее ушах застучала кровь, и от этого она чувствовала одновременно головокружение и ясность. Хелен была права. Оливия была влюблена, и именно о такой любви она всегда мечтала. Перед ее мысленным взором появился образ мистера ДеУайта. Его непринужденная улыбка и волевой подбородок, еще его скулы, которые сведут с ума любую девушку. Его доброта, его страсть, даже то, как он постоянно поддевал Оливию. От мыслей о нем девушке стало жарко. И как она могла колебаться? Оливия с улыбкой посмотрела на младшую сестру. – Ты права, – согласилась она, бросая подушку в Хелен. – Они больше с меня глаз не спустят, если узнают о тебе и мистере Лоренсе. Это будет тот еще скандал. И тогда я окажусь в ловушке, как и ты. Папа хочет, чтобы мы не лезли в акции протеста. И в любую затею, которая может быть опасна физически. – Оливия помолчала. – Если они узнают о Вашингтоне… Ну, ты понимаешь… Хелен закатила глаза: – Ты знаешь… нам, возможно, поможет миссис Милфорд. Она поняла, что происходит, гораздо раньше меня или тебя. * * * Хелен чуть заметно кивнула Оливии. Этот сигнал означал, что родители слишком увлечены разговором с пастором и его женой, чтобы заметить, как старшая дочь ускользнет из храма. Благодаря сестре (и, как подозревала Оливия, ее компаньонке) вчера мистер ДеУайт получил записку от Оливии о встрече после церковной службы. Пока родители обменивались любезностями и новостями с другими прихожанами, девушка прошла пару кварталов до многоквартирника, где мистер ДеУайт снимал комнату. Это был простой кирпичный дом без швейцара и прочих удобств, к каким она привыкла. Но, как сказал Вашингтон, когда они проходили мимо этого дома пару недель назад, все необходимое здесь было. Девушка посмотрела на список жильцов у двери, и ей повезло: как раз в этот момент кто-то выходил, так что Оливии удалось юркнуть в высокие кованые ворота. Оливия принялась подниматься по лестнице, проклиная туфли для похода в церковь, стискивавшие ступни. Дверь в его квартиру была на третьем этаже. Девушка посмотрела на крупную табличку «3А», прикрепленную на уровне глаз. Она занесла кулак, чтобы постучать, но костяшки ее пальцев замерли в сантиметрах от таблички. Если она сейчас постучит в эту дверь, последствия будут далекоидущие. И не только для самой Оливии, но и для Хелен, для репутации всей семьи. Одно дело – мечтать о том, чтобы сбежать с молодым красивым адвокатом, но войти в его квартиру без сопровождающих – это абсолютно другое. «Когда ты сядешь на поезд, будет еще хуже», – добавила она про себя. Но девушка уже все решила. Она постучала, но никто не подошел к двери. Оливия сделала шаг назад, проверила номер квартиры. Он был верный. – Вашингтон, – позвала она. И вновь никто не ответил. В животе начал скапливаться ужас. Оливия глянула через плечо и дрожащей рукой повернула ручку. Дверь подалась легко, хотя петли кошмарно заскрипели. Комната за дверью была одна. Узкая кровать была придвинута к более длинной стене. Напротив нее стояли стул и рабочий стол, а справа от входа – крошечная кухня, на которой едва можно было приготовить самые простые блюда. Мистер ДеУайт говорил, что живет очень просто, но такого Оливия не ожидала. Она стояла в комнатке, которая была меньше, чем их с Хелен гостиная, и пыталась сообразить, что делать дальше. Искать его она не могла. Да и искать здесь было негде. Ладони начало покалывать. Оливия сняла перчатки, пока потные руки не испортили шелк. Ее начала охватывать паника. Здесь жил Вашингтон ДеУайт. Здесь чувствовался его запах. Оливия распахнула платяной шкаф. Пусто. В ящиках на кухне пусто. Он уехал без нее? Перед глазами поплыли пятна. Оливия попыталась замедлить дыхание, но в носу защипало из-за собиравшихся слез. «Неужели я упустила свой шанс?» Воздух застрял в горле, девушка закашлялась, и со следующим вдохом она втянула настолько сильный хвойный запах, что тут же подняла взгляд. – Оливия, что с тобой? На пороге стоял мистер ДеУайт. В его пальцах покачивался ключ от квартиры. Девушка посмотрела на него: – Я думала, ты уехал без меня. – Я бы ни за что не уехал, не попрощавшись, – сказал он, пересек комнату и подошел к ней. – Где все твои вещи? – Преподобный Эндрюс предложил мне комнату на чердаке, я там могу пробыть до отъезда в Филадельфию. Предыдущий арендатор уехал. Облегчение накатило на нее так же быстро и мощно, как и до того паника. Вашингтон притянул девушку к себе. Его руки обхватили ее, и каждая мышца Оливии словно сплавилась с его телом. Девушка почувствовала его улыбку, когда он поцеловал ее в лоб. Его кожа была свежая и гладкая после бритья. – Так, значит, ты решилась? Оливия уставилась на след от сучка на дощатом полу, прекрасно осознавая, что она, рожденная в такой обеспеченной семье, еще ничего не знает. – В тот вечер, когда я пришла в дом Самсона, чтобы встретиться с тобой, я пропустила твою речь, но я много чего слышала. – Оливия покачала головой: – Люди рассказывали об ужасных трагедиях в своей жизни без малейшего удивления и душевных мук. Они говорили так, будто это обычное дело. – Оливия посмотрела в его глаза цвета меда и сказала: – Я хочу поехать с тобой. Мистер ДеУайт поднял руку, погладил нежную кожу на ее шее, где бился пульс, и в ответ на ласку биение участилось. Вашингтон взял обе ее руки, и Оливия вдохнула его запах. Кофе, хвоя, тепло его кожи. Она опьянела от его запаха сильнее, чем от шампанского. – Это непростая жизнь, – сказал Вашингтон. – Всегда есть риск травм и ареста, а то и чего похуже. Условия проживания непредсказуемы. И с победами вперемешку идет немало страданий. Тот митинг… это ничто по сравнению с тем, что довелось видеть мне. Я хочу, чтобы ты была уверена. Его слова были честными, но Оливию они не заставили передумать, напротив. Она не горела желанием лезть на рожон, но стоило только представить себе бездействие… – Я уверена. Вашингтон ДеУайт мгновение поколебался, а потом поцеловал ее. Поцелуй начался медленно, но Оливия жаждала большего. Она привстала на цыпочки и выгнула спину, и вот они уже соединились в объятиях, словно два кусочка головоломки. Девушка вздохнула, и его язык проскользнул в ее рот, мазнул по нежной изнанке губы. Поцелуй стал глубже, и девушка притянула Вашингтона к себе еще ближе. От вкуса его губ у Оливии кружилась голова. Она отстранилась, сделала шаг назад и жадно глотнула воздуха. – Может, нам стоит немного притормозить, – прохрипел мистер ДеУайт. Оливия положила ладонь ему на грудь. – Твоему сердцу тоже. Сердце Вашингтона колотилось под ее ладонью, будто подбивая и ее сердце не отставать. Молодой адвокат смотрел на девушку полуприкрытыми глазами, а она изучала глубины его влажных зрачков, изгибы его губ и высокие скулы, обрамлявшие каждую его улыбку. Он был так красив. Оливии до боли хотелось вновь ощутить губами прикосновение его губ. По телу Вашингтона пробежала дрожь, когда девушка начала покрывать поцелуями его подбородок. Ее руки стащили пиджак с его плеч. Он мягко упал на пол. Когда их губы встретились вновь, все тело Оливии вибрировало в предвкушении. Она не хотела притормаживать. И даже если бы хотела, она вряд ли смогла бы. Глава 40 Хелен Стоя у перил широкой веранды «Порта Свободы», Хелен смотрела, как флористы и другие подрядчики снуют то в дом, то из дома. В углах большой бальной залы поставят букеты орхидей и лилий. Для бала-маскарада эта зала была украшена черным и золотым. Попытки отгадать, кто скрывается за каким продуманным до мелочей образом, уменьшат недовольство Хелен по поводу того, что придется присутствовать на очередном мероприятии. И так как ее никто не узнает, девушка сможет ускользнуть пораньше: это будет просто. Кроме того, предстоящий бал будет первым крупным светским событием после того, как она и Джейкоб Лоренс открыли друг другу свои чувства. Конечно, пока надо было держать свои намерения в тайне, но по крайней мере Хелен больше не придется его избегать, чтобы не чувствовать боли в сердце. – Что ты здесь делаешь, юная леди? – спросила миссис Дэйвенпорт. – Тебе уже пора переодеваться. Мама скрестила руки на груди и направила на Хелен выразительный взгляд. Прибыли музыканты. Струнный квартет из «Негро Оркестра». Инструменты в блестящих черных футлярах плыли чуть впереди музыкантов. Ансамбль поприветствовал Хелен и миссис Дэйвенпорт глубокими поклонами. Прибытие музыкантов означало, что настало время добавить последние штрихи, хотя времени впереди было еще довольно много. Мать пригласила квартет пройти в бальную залу, где Эми-Роуз показала им комнату, отведенную для исполнителей. Потом миссис Дэйвенпорт вновь обратила свой взор на Хелен, в нем была подозрительность. – Мама, до прибытия первых гостей еще не меньше четырех часов. Джесси уже выставила меня с кухни. – Тогда, может, посмотришь, чем занята твоя сестра? – спросила миссис Дэйвенпорт. Хелен оттолкнулась от перил. – Потрясающая мысль. Девушка улыбнулась матери и прошла в дом вслед за музыкантами. Хелен прекрасно знала, чем занимается Оливия. Закрывшись у себя в комнате, она пытается решить, что из ее гардероба подойдет для поездки в Филадельфию (если вообще подойдет хоть что-то). Сестры сложили свои карманные деньги – и получившейся суммы Оливии должно было хватить на проживание и предметы первой необходимости. Они не знали, на что Оливия подписывается. Знали только, что рядом с ней будет Вашингтон ДеУайт. Так что младшая мисс Дэйвенпорт пошла в спальню сестры самым кружным путем, какой только смогла выдумать. Хотя Хелен не смела заглядывать на кухню, она послушала, как звякали кастрюли, а воздух в это время наполнялся вкусным запахом бульона и жареной курицы по особому рецепту Джесси. Желудок Хелен запротестовал, но она продолжила обход первого этажа и вернулась в холл. Возле напольных часов стоял накрытый льняной скатертью стол, на котором лежали маски разных форм и размеров. Некоторые были с инкрустацией, другие покрывал толстый слой блесток – такие будут сиять. Другие избражали морды животных: на них были рога, усы. Серебряные и матовые люстры и композиции на столах в бальной зале заменили на латунные и железные, создававшие атмосферу Старого Света, которую смягчали принесенные чуть раньше букеты. Все двери, ведущие в сад, были открыты. Ужин подадут во дворе. Погода стояла спокойная и приятная – будто специально для почти двухсот приглашенных на маскарад у Дэйвенпортов. Подул легкий ветерок, смешивая аромат лилий из букетов с запахом свежескошенной травы и дров, горящих в устроенном во дворе очаге. – Хелен! – Донесшийся издалека голос миссис Дэйвенпорт заставил девушку подпрыгнуть и напугал несколько человек из обслуги, нанятых для этого события. – Пожалуйста, одевайся. Она подавила недовольный стон. – Да, мама. Хелен последний раз окинула взглядом комнату. «Может быть, в следующем году Джейкоб придет сюда уже как мой гость». Она колебалась: то ли нагрянуть к Оливии, то ли спрятаться так, чтобы мама не нашла. Гараж как место для укрытия отпадал. Хотя Хелен установила все запчасти обратно в «Форд», у нее не было возможности завести машину. Девушка решила идти к сестре. Хелен все утро наблюдала, как Оливия дает указания персоналу столь же умело, как мама. Она была готова стать хозяйкой в собственном доме, и, глядя, как сестра работает, Хелен чувствовала восхищение. Но в своей комнате Оливия была совсем другой. – Что здесь произошло? – спросила Хелен, окунувшись в хаос, в который превратилась спальня сестры. Оливия вывернула весь свой платяной шкаф. Повсюду валялась одежда. Хелен осторожно обошла кучи и увидела отрез яркой ткани, с которого еще не снята была магазинная обертка. Ткань была великолепна. – А можно я возьму это себе? – спросила Хелен. Шелк лежал на кровати, словно жидкое золото. Оливия глянула в ее сторону. – Конечно. – Она подошла к сестре и взяла у нее ткань. Одно движение – и полотно окутало плечи Хелен. Шелк лег на ее кожу как прохладный шепот. Девушка казалась себе пленительной и взрослой, но тут она заметила, что Оливия хмурится. – Убери это изо рта, Хелен. Отвратительная привычка. Жемчужные бусы упали с губ Хелен. Она поймала их, пока они не коснулись лифа платья.