Глава 46 Руби В чайной было блаженно пусто, не считая нескольких женщин постарше, самой Руби и ее матери. Стены, выкрашенные в бледно-голубой цвет. Эркерные окна от пола до потолка. Слишком яркие накрахмаленные белые скатерти. На вчерашнем маскараде со сбором средств все веселились до упаду, но миссис Тремейн все равно настояла на том, чтобы по традиции прийти в эту чайную на воскресный бранч. После того как мистер Бартон покинул бал, Руби хотелось только вернуться домой и плакать. Мероприятия в рамках кампании были вполне сносны, иногда даже приятны. Но теперь она видела, чего ей стоила верность родителям: она потеряла Харрисона Бартона, свой шанс на любовь, свободу. Несколько месяцев назад Руби торжествовала бы, что ей первой сделали предложение в этом сезоне. Но вместо этого она ощущала безнадежное горе. Мысль, что теперь Харрисон Бартон будет сдувать пылинки с другой девушки, доставляла ей море страданий. И все же Руби знала: эту боль она заслужила. Она задела его чувства. Разрушила их надежду на счастье. А возможно, и свой единственный шанс на настоящую любовь. Брак с Джоном был бы удобен. Он оправдал бы чаяния старшего поколения обеих семей и удовлетворил бы потребность отца Руби в общественном признании. Она сама и ее семья уже ощутили выгоду от власти и влияния Дэйвенпортов, после того как Тремейны четко дали понять, что союз двух семей по-прежнему возможен. – Пей свой чай, милая. Ведь мы не хотим, чтобы люди думали, будто нам не по нраву здешние напитки. Хозяева чайной – влиятельные сторонники твоего отца, – напомнила миссис Тремейн сквозь зубы. Руби подчинилась и поиграла рубином на шее. – Потом зайдем к шляпнице. Пожалуй, нам нужны новые шляпы. Да, кстати, как насчет «Маршалл Филдз»? Когда они оказались наедине, миссис Тремейн прошептала: – Твой план сработал не только в одном направлении. Мало того, что мистер Бартон вернул тебе колье, он еще и вложил немало средств в предвыборную кампанию твоего отца. – Правда? – воскликнула Руби. При звуке его имени у нее сбилось дыхание. – Когда? – Несколько недель назад. Мистер Бартон не хотел, чтобы ты знала, а ты, конечно, и так уже запуталась… С учетом происхождения мистера Бартона, неудивительно, что он заинтересовался кампанией ее отца, но Руби не ожидала, что он станет помогать ее семье. Мистер Бартон верил, что мистер Тремейн сможет изменить ситуацию. Темнокожий мэр – это серьезно. В кои-то веки Руби совершенно забыла о моде и магазинах, но мать сделала, что собиралась. Она заказала себе и дочери по шляпе, а потом они отправились в самый крупный универмаг Чикаго. По пути миссис Тремейн остановилась пообщаться с каждым продавцом, владельцем газетного киоска и просто знакомым. Она как будто репетировала свой триумф. То и дело от Руби требовалось проявлять внимание к электорату. Девушка должна была чаще улыбаться, быть приятной собеседницей. В «Маршалл Филдз» грудь у Руби сдавило. И не только оттого, что лиф платья, которое предложила примерить мать, был слишком узким. Руби распалялась оттого, как запросто мать принялась тратить деньги, словно и не было последних месяцев, когда она считала каждый пенни. И словно такое не могло повториться. Ассистентка помогла Руби расправить юбку и пригладить рюши на плече. Руби восхитилась тем, как тонкая ткань складками легла на ее кожу. Глубокое декольте казалось скромным за счет кружева, пущенного от одного плеча до другого. Волнообразные края кружева едва касались ключиц девушки. – Мисс Тремейн, хотите сделать цветы на талии? – спросила портниха, прикладывая композицию из шелка длиной примерно с ладонь к завышенной талии платья. «Мне все равно», – подумала Руби, гадая, сколько примерок ее ждет в будущем. Она сказала, что хочет цветы, и тем самым обеспечила себе немного времени на то, чтобы восстановить самообладание. С каждым мигом ей становилось все жарче, с каждым мигом сердце ее билось все чаще. Девушка еще раз посмотрела на отражение, сделала глубокий вдох и прикрыла свои истинные чувства самой обаятельной улыбкой. Платье, которое она примеряла, было слишком широкое, подол был слишком длинный. Зажимы и булавки скалывали ткань слишком туго, собирали лишние сантиметры на плечах и талии, подчеркивая изгибы фигуры Руби. Девушка поборола желание высказать свое фи насчет фасона. Он был старомодный, и в нем Руби казалась ниже, чем была на самом деле. Но материал был приятный. Кивнув, продавщица отдернула штору. – Ох, Руби, – сказала мать. – Это кружево потрясающее. Портниха повесила сантиметровую ленту себе на плечи. Вокруг ленты вились льняные кудри. Лицо у портнихи было яркое и румяное. Она выжидательно смотрела то на Руби, то на ее мать. Миссис Тремейн поправила цветы на талии дочери. Руби зажмурилась и подавила желание разодрать платье в клочки. Но, открыв глаза, она увидела, как смягчилось выражение лица матери. – Моя красавица, – сказала миссис Тремейн и погладила ее по щеке. Руби схватила ее руку. В этот момент она в полной мере осознала всю тяжесть выбора, лежавшего перед ней: если девушка хотела быть счастлива, ей придется разбить сердце матери. – Можно мне стакан воды с газом? – попросила она. – Минутку, мисс. Ассистентка вышла из комнаты. – Мама, может, подберешь еще брошь для сравнения? Думаю, она лучше подойдет к этому платью. – О, я знаю одну, она будет смотреться идеально! – Хотя нет, я передумала. Из платья торчало столько булавок. Миссис Тремейн прижала ладони к жемчужной нитке вокруг шеи. – Хорошо, но, скажу честно, такой тон мне не нравится. Сомневаюсь, что Джону придется по душе такое поведение, да и детям нужен хороший пример. – А мне не нравятся твои планы, мама, – ровно сказала Руби. – Я не выйду замуж за Джона. Я люблю Харрисона Бартона, и мне плевать, если это пускает под откос все твои планы. Я хочу быть счастлива. Это моя жизнь и мое решение. Я больше не позволю вам с папой мной помыкать. К концу речи Руби ничего не слышала, кроме биения своего сердца. Она снова надела туфли. Воздух. Ей нужен свежий воздух. Руби прошла в противоположную сторону от брошек, игнорируя взгляды посетителей и продавцов. «Неужели здесь нет ни одного окна?» – О, это Руби Тремейн? Точно, она. Руби поморщилась. В нескольких шагах от нее, скрестив руки на груди, стояла Агата Лири и мерила Руби взглядом. – Интересное платьице, – заметила она. – Агата, я так рада тебя видеть! Хотя, как по мне, тебе не помешало бы хорошенько выспаться. Агата рассмеялась. Смех ее был тоненький, приправленный враждебным взглядом. – Я хотела кое-что у тебя уточнить. Я слышала, вы с мистером Бартоном порвали отношения. Значит, он снова в свободном плавании? На мгновение на глаза Руби пала красная пелена того же глубокого оттенка, что и драгоценный камень на цепочке вокруг ее шеи. У нее промелькнула мысль задушить Агату Лири прямо здесь, перед стойкой с косметикой. Если бы не восхитительный порыв свежего воздуха со стороны входа, она, возможно, так и сделала бы. – Вообще-то, я слышала, что он уже помолвлен. Руби выпрямилась и пошла на выход, за прохладным ветром. Она позволила стопам нести ее туда, куда звало сердце. Она не обращала внимания на странные взгляды окружающих. Зажимы и булавки, скалывавшие платье, начали выпадать. Руби было все равно. Проехав пару остановок на трамвае, она поднялась по ступеням в роскошный дом из красно-коричневого песчаника, устроившийся позади раскидистого дерева в цвету. Она постучала в дверь и барабанила кулаком до тех пор, пока ей не открыла согбенная женщина. Позади нее, на лестнице, ведущей на второй этаж, раскрыв рот, стоял мистер Бартон. Руби поколебалась. – Извините, – сказала она и улыбнулась. Девушка протиснулась между дверным косяком и экономкой. Широкими шагами подбежала к мистеру Бартону, а тот так же поспешно рванулся к ней. Они встретились у подножия лестницы. – Я знаю, чего хочу. Я хочу жить с тобой. Я не хочу болтаться то к тебе, то от тебя. Я сказала матери. Пусть отзывают статьи из газет, мне плевать! Я люблю тебя, черт возьми! Харрисон застыл на несколько мгновений, и Руби уже боялась, что вконец напугала его и их отношения уже не вернуть. Но тут он обхватил ладонью ее затылок и прижался губами к ее губам. Пальцы ног Руби за мысками туфель сжались. Она разомкнула губы, и поцелуй сделался глубже. Это был ее выбор. Оторваться друг от друга их заставило дребезжание внизу. Это экономка захлопнула за собой дверь. Руби и Харрисон уставились друг на друга. Глаза их горели, на лицах сияли улыбки от уха до уха. – Больше ничего не хочешь мне сказать? – спросил он. Руби посмотрела вниз, на свою грудь. – Кажется, я украла платье. Глава 47 Оливия Рассветное солнце окрасило горизонт голубым и золотом, прогоняя звезды с пурпурного покрывала небес. Как сказала Оливия сестре прошлым вечером, так и случилось: утром все выглядело совсем по-другому. Выглянув в окно, выходившее во двор особняка, девушка заметила, что с плитки смели следы вечеринки. Столы, которые сервировали для ужина, уже унесли. Вместе с ними убрали скатерти, цветочные композиции и прочие украшения. Бокалы и пустые бутылки из-под шампанского, валявшиеся на мягкой мебели, уже выбросили. Все результаты ее упорного труда стерли. Оливия протяжно выдохнула. Стекло закрытого окна перед ней затуманилось. Девушка опустила веки – и вновь мысленно перенеслась на вокзал. Скрытая за напирающей толпой, она наблюдала, как Вашингтон ДеУайт ищет ее взглядом. Сердце заболело от воспоминания о том, что ноги ее не двинулись с места. От разочарования, отразившегося чуть позже на лице Вашингтона, на Оливию накатила тошнота. Это был самый тяжелый выбор в ее жизни. Она вернулась домой и увидела, что вечеринка еще в разгаре, как будто Оливия и не уезжала, – и от этого на душе стало еще гаже. «Мама и Хелен знают», – подумала она про себя. Хелен, казалось, была поражена, а мама, похоже, одновременно испытывала облегчение и ликовала. Оливия была опустошена. Ночью она забралась под свое стеганое одеяло и долго смотрела на полог над головой. И очень удивилась, услышав стук в дверь. К Хелен тоже сон не шел. Она пришла, укутанная в свое одеяло, и устроилась на кровати рядом с сестрой. Сестры не спали допоздна, говорили обо всем и ни о чем. Обсуждали все то, чем должны были делиться друг с другом последнюю пару лет. Они говорили, пока голоса их не охрипли, пока не догорели свечи. Хелен хотела строить планы. Один план – как Оливии вернуться к мистеру ДеУайту, а другой – как рассказать родителям о предательстве мистера Лоренса. Оливия просила сестру не торопиться. Стоит им уничтожить репутацию мистера Лоренса в глазах родителей – и он не сможет вернуть себе их доверие, если Хелен вдруг этого захочет. Кроме того, надо было подумать, как это все будет выглядеть: ведь совсем недавно мистер Лоренс был ухажером Оливии. Хелен заявляла, что ей все равно. Оливия знала, что она так говорит из-за боли в сердце. – Ты проснулась. – Из одеял появилась голова Хелен.