— Произошли убийства, — сказала Дебора. Женщина, пожав плечами, ответила вопросом: — Какое отношение это имеет ко мне? Я поаплодировал ее логике, но в конце концов мне приходилось время от времени играть за свою команду. — Дело в том, что мы все одно, — пояснил я. — Такова основа всей полицейской работы. Женщина резко обратила свою хмурь на меня и весьма агрессивно заморгала, потом потребовала: — А вы, к черту, кто такой?! Предъявите-ка свой жетон! — Я ее резерв. На случай, если она подвергнется нападению плохой кармы. Женщина фыркнула, но, по крайней мере, не застрелила меня. — Копы в этом городе купаются в плохой карме, — заверила она. — Я была на митинге Зоны свободной торговли стран Америки и знаю, что вы за люди. — Может, мы и такие, — подала голос Дебора, — но те, по другую сторону, еще хуже, так что не могли бы вы просто ответить на несколько вопросов? Все еще хмурясь, женщина обернулась к Деборе и дернула плечом: — О’кей. Однако не вижу, чем могу помочь. И вызову своего адвоката, если зайдете не туда. — Прекрасно, — кивнула Дебора. — Мы ищем подход к кому-либо, кто мог быть связан с местной нетрадиционной религиозной группой, почитающей быков. На секунду мне показалось, что женщина почти готова улыбнуться, но вовремя спохватилась. — Быков? Господи, кто ж не почитает быков! Это тянется к Шумеру, Криту, ко всем этим древним местам, колыбелям цивилизации. Множество людей поклоняются им. У них мало сказать, что члены громадные, они и сами очень мощные. Если женщина рассчитывала смутить Дебору, то, значит, не так много знала она о копах Майами, как полагала. Сестра моя и глазом не моргнула. — Вам известно о какой-либо группе, в особенности местной? — спросила Дебс. — Не знаю я, — последовал ответ. — Что еще за группа? — Кандомбле, — подсказал я, ненадолго признательный Винсу за то, что название подбросил. — Пало майомбе? Или даже викка. — Насчет всякой испанской ерунды зайдите в «Элегуа» на Восьмой улице. Мне об этом знать ни к чему. Мы продаем кое-что секте викка, но про то я вам не собираюсь рассказывать, пока у вас ордера не будет. Во всяком случае, с быками они не связываются. — Женщина фыркнула. — Стоят себе кружком в парке Эверглейдс голыми, дожидаясь, пока сила в них войдет. — А еще кто есть? — настаивала Дебора. Женщина просто качнула головой: — Не знаю. То есть я знаю о большинстве групп в городе, но ничего похожего мне в голову не приходит. — Она пожала плечами. — Возможно, друиды, у них весенний сбор на подходе. Когда-то у них в ходу были человеческие жертвоприношения. Дебора насупилась еще больше: — Это когда было? На этот раз женщина и вправду улыбнулась, так, слегка, уголком рта: — Около двух тысяч лет назад. Вы немного припозднились с этим, Шерлок. — Есть еще, чем вы, по-вашему, могли бы помочь? — спросила Дебора. Женщина повела головой: — Помочь в чем? Может, живет где-то на молочной ферме какой-нибудь псих-неудачник, начитавшийся Алистера Кроули. Откуда мне знать? Дебора глянула на нее пристально, словно решая про себя, достаточно ли женщина дерзка, чтобы ее арестовать, потом, очевидно, решила, что не стоит. — Спасибо, что уделили нам время, — сказала она и бросила на прилавок свою визитку. — Позвоните, пожалуйста, если что-то подходящее вспомните. — Ну да, а как же, — произнесла женщина, даже не взглянув на карточку. Дебора еще немного посверлила ее взглядом, потом направилась к выходу. Женщина перевела взгляд на меня, и я, улыбнувшись, произнес: — А я и в самом деле люблю овощи. — Потом, сложив ладони в жесте миролюбия, слегка поклонился женщине и последовал за сестрой. — Мысль была идиотская! — бросила на ходу Дебора, когда мы быстрым шагом возвращались к машине. — Я так бы не сказал. — И это было почти правдой: не сказал бы. Конечно же, мысль и впрямь была идиотской, только произнести это означало напроситься на хороший тычок локтем. — На худой конец, избавились от нескольких версий. — Точно, — кисло кивнула она. — Нам известно, что, по-видимому, это не кучка голых фруктов, разве что те сотворили это две тысячи лет назад. Толк в ее словах был, только я считал своим предназначением в жизни помогать всем вокруг поддерживать положительный настрой. — И все же это подвижка, — сказал я. — Проверим это местечко на Восьмой улице? Я буду тебе переводить. Дебс, хотя и родилась в Майами, сумасбродно настаивала на изучении французского в школе и едва могла заказать себе обед по-испански. — Пустая трата времени, — дернула она головой. — Велю Эйнджелу порасспрашивать, только ничего это не даст. И она оказалась права. Ближе к вечеру Эйнджел вернулся с прелестной свечкой, на которой была нанесена по-испански молитва святому Иуде, зато во всем остальном его поход на Восьмую улицу был пустой тратой времени, как Дебс и предрекала. Мы остались ни с чем, не считая двух трупов без голов, и с очень дурным настроением. Этому вот-вот предстояло измениться. Глава 10 Следующий день прошел без событий, и мы ничуть не приблизились даже к намеку на расследование двух убийств в университете. Жизнь же такая кривобокая и несуразная штука, что вину за отсутствие у нас продвижения Дебора возложила на меня. Она по-прежнему была убеждена, что я обладаю особыми магическими способностями и пользуюсь ими, чтобы проникать прямо в темное средоточие убийств, и что я придерживаю от нее важнейшие сведения во имя мелких личных причин. Очень лестно, только полностью неверно. Понимал я лишь одно: нечто с этим делом связанное сильно перепугало Темного Пассажира, — и мне не хотелось, чтобы такое опять случилось. Я решил держаться от дела подальше, работы по крови в нем почти не было, так что устроить это было бы легко в логичном и хорошо организованном социуме. Да вот беда: мы в таковом не живем. В нашем социуме правит случайная прихоть, и населен он людьми, смеющимися над логикой. В данный момент возглавляла их моя сестрица. На следующее утро, попозже, она нагрянула в мою уютную норку-каморку и вытащила оттуда на ланч со своим бойфрендом Кайлом Чацки. Особых возражений против Чацки у меня не было, если не считать его постоянной уверенности, что во всем ему известна конечная истина. В остальном же он был просто приятным и любезным, каким может быть холодный убийца, и с моей стороны было бы лицемерием на таком основании отвергать его как личность. А раз уж, похоже, он делал мою сестру счастливой, я не возражал и по всем другим основаниям. Итак, я отправился на ланч, ведь, во-первых, Дебора — моя сестра, а во-вторых, мощный механизм, каковым является мое тело, нуждается в постоянной заправке топливом. Топливо, какого он жаждет чаще всего, — это сэндвич «медианоче», обычно с поджаренными бананами, и молочный коктейль «батидо де мамей». Не знаю, отчего эта простая, душевная еда выбивает прямо-таки сверхъестественный аккорд на струнах моего существа, но с ней не может сравниться ничто. Правильно приготовленная, она едва не доводит меня до экстаза. И нигде ее не готовят столь правильно, как в расположенном неподалеку от Управления полиции ресторанчике «Релампаго», где Морганы питались с незапамятных времен. Было до того славно, что даже вечная сварливость Деборы не могла ничего испортить. — Черт побери! — обратилась она ко мне, набив сэндвичем рот. Ничего нового в ее фразе, конечно, не было, только произнесла она ее с таким пылом, что я весь оказался забрызган хлебными крошками. Глотнув великолепного коктейля «батидо де мамей», я стал ждать, когда она разовьет свой тезис, но вместо этого Дебора попросту повторила: — Черт побери! — Опять ты скрываешь свои чувства, — сказал я. — Но я твой брат и могу понять: тебя что-то тревожит. Чацки хмыкнул, разрезая кубинский стейк, а потом произнес: — Ни фига! — Собирался что-то добавить, но вилка, зажатая в его левой протезной руке, скользнула в сторону. — Черт побери! — буркнул Кайл, и я понял, что у этой пары куда больше общего, чем мне представлялось. Дебора наклонилась и помогла ему выправить вилку. — Спасибо, — кивнул Кайл и отхватил большой кусок от хорошо отбитого мяса. — Вот видишь? — бодро заметил я. — Тебе только того и нужно, что отвлечься от собственных проблем. Мы сидели за столиком, за каким ели уже, наверное, сотни раз. Только Дебору редко занимали сантименты, она распрямилась и так шлепнула по видавшей виды столешнице, что сахарница подпрыгнула. — Мне нужно знать, кто болтал с этим засранцем Риком Сангре! Сангре был репортером местного телевидения, убежденным, что чем больше в сюжете крови, тем важнее для людей иметь свободную прессу, способную донести до них такой сюжет, по возможности в самых ужасных подробностях. Дебора, судя по тону ее фразы, очевидно, считала, что Рик был моим новым лучшим другом. — Ну, это был не я, — сказал я. — И не думаю, что это был Доакс. — Уй! — воскликнул Чацки. — И еще, — продолжила Дебс, — мне нужно найти эти чертовы головы! — Их у меня тоже нет, — сказал я. — Ты столы находок проверяла?