— У них были отрезаны головы. А потом дом был сожжен. Дебора распрямилась и бросила: — Ни фига! — Я тоже так подумал. — Твою мать, это ж здорово, Декс! Мы берем его за задницу. — Что ж, — говорю я, — почерк, несомненно, схож. — Еще как схож! Значит, он убил своих родителей? Я пожал плечами: — Доказать ничего не смогли. Если бы сумели, Халперна бы осудили. Жестокость была такой, что никто не мог поверить, будто мальчик способен на такое. Осталась, однако, полная уверенность, что он был там и, по крайней мере, видел, что происходило. Дебс смерила меня тяжелым взглядом: — Так что же тут не так? Ты все еще считаешь, что он этого не делал? У тебя на этот счет, я хочу сказать, есть свои догадки? Взгляд жалил куда сильнее, чем должен был, и на мгновение я прикрыл глаза. По-прежнему вокруг не было ничего, кроме тьмы и пустоты. Мои знаменитые догадки, конечно же, основывались на нашептывании Темного Пассажира, а в его отсутствие я ничего не мог предложить. — В последнее время у меня не бывает догадок, — признался я. — Просто одна мысль не дает мне покоя. Это просто… Я открыл глаза. Дебора смотрела на меня в упор. Впервые за день в выражении ее лица появилось что-то, помимо пузырящегося счастья. На миг мне даже показалось, она вот-вот спросит меня, что это значит, и оказался прав. Я понятия не имел, как ей ответить в таком случае, поскольку Темный Пассажир — не та тема, которую я когда-либо обсуждал. Сама мысль поделиться чем-то столь интимным вызывала беспокойство. — Не знаю, — вяло произнес я. — Не вяжется как-то. Дебора ласково улыбнулась. Мне было бы легче, если бы она заорала, послала меня куда подальше, а она, улыбаясь, протянула руку через стол, потрепала мою и мягко сказала: — Декс, неопровержимых улик более чем достаточно. Общий фон соответствует. Мотив существенный. Ты признаешь, что нет у тебя твоих… догадок. — Она склонила голову набок, продолжая улыбаться, отчего мне еще больше стало не по себе. — Тут все справедливо, братец. Что бы тебя ни тревожило, не вали на это дело. Он совершил, мы его взяли, вот и все. — Она отпустила мою руку, прежде чем кто-то из нас мог бы удариться в слезы. — Но мне за тебя немного тревожно. — Все у меня прекрасно, — сказал я и даже сам почувствовал, как фальшиво это прозвучало. Дебора задержала на мне свой взгляд, потом встала со словами: — Ладно. Только для тебя я, если понадоблюсь, всегда здесь. — И, повернувшись, вышла. Кое-как я проплавал в мутном сером супе дня, а потом проделал весь путь до дома Риты, где этот суп сгустился до студня, в котором застыли все мои чувственные восприятия. Не знаю, что у нас было на обед или кто о чем говорил. Единственное, что я мог бы заставить себя услышать, — это сигнал о возвращении Пассажира, но его не было. Так что вечер я провел на автопилоте и наконец пошел спать, по-прежнему закутанный в Унылого Пустого Декстера. Я сильно удивился, узнав, что сон к людям не приходит сам собой, и даже к получеловекам, каким становился я. Старый я, Декстер Тьмы, спал превосходно, засыпал с великой легкостью, стоило голову на подушку приклонить, закрыть глаза и подумать: «Раз, два, три… ПОШЛИ». Опля, уже спим. Увы, Декстеру Новой Модели так не везло. Я крутился, вертелся, командовал своему жалкому «я» немедленно уснуть без всяких дальнейших проволочек — все попусту. Я не мог уснуть. Способен был лишь лежать с широко раскрытыми глазами и теряться в мыслях: почему? И наряду с тем, как тащилась ночь, тянулся и жуткий, нудный самоанализ. Неужели я всю жизнь водил себя за нос? Что, если я не был Лихим Рубакой-Декстером со своим Хитрым Напарником Пассажиром? Что, если на самом деле я был всего лишь Темным Шофером, которому позволено жить в маленькой комнатушке большого дома в обмен на доставку хозяина, куда тому надобно? И если мои услуги больше не требовались, то кем бы мог я стать теперь, когда босс умотал? Кто был я, если я уже больше и не я? Грустные мысли, и радости они мне не доставляли. И уснуть тоже не помогали. Поскольку накрутился и навертелся я уже до бессилия, то теперь сосредоточился на сворачиваниях и дерганьях — с тем же, по сути, результатом. Только примерно в 3:30 я, должно быть, преуспел с точной комбинацией бессмысленных телодвижений и рухнул в неглубокий беспокойный сон. Разбудили меня шкворчание и запах поджариваемого бекона. Я глянул на часы — 8:32. Позже, чем всегда. Только, конечно же, то было утро субботы. Рита позволила мне понежиться в моей жалкой бессознательности. И теперь намерена вознаградить мое возвращение на землю пробуждения щедрым завтраком. Ура! Завтрак и впрямь избавил меня от некоторой горечи. Очень трудно сохранять по-настоящему полное ощущение депрессии и общей личной бесполезности, когда ты битком набит едой, и я перестал упорствовать уже на половине превосходного омлета. Коди с Астор, естественно, уже несколько часов были на ногах. По утрам в субботу время их телепросмотров не ограничивалось, и они пользовались этим, чтобы поглазеть на серии мультшоу, которые никак не могли появиться до открытия наркотика ЛСД. Дети даже не заметили меня, когда я проковылял мимо них на кухню, и не отрывали глаз от говорящей кухонной утвари, пока я заканчивал завтрак, пил завершающую чашку кофе и решал, не дать ли жизни еще денек, чтобы собраться с мыслями. — Тебе лучше? — спросила Рита, когда я поставил на стол кофейную кружку. — Омлет был очень вкусный, — ответил я. — Спасибо. Она улыбнулась, вскочила со стула, чтобы чмокнуть меня в щеку, прежде чем свалить всю посуду в раковину и начать ее мыть. — Не забудь, ты обещал Коди с Астор сводить их куда-нибудь сегодня утром, — сказала Рита, перекрывая журчание воды. — Я обещал это? — Декстер, ты же знаешь, у меня сегодня утром примерка. Свадебного платья. Я говорила тебе об этом еще несколько недель назад, и ты согласился, сказав, что позаботишься о детях, пока я буду у Сьюзен на примерке, а потом мне надо встретиться с флористом и договориться об аранжировке цветов. Даже Винс предложил мне помочь с этим. У него вроде приятель есть, так? — Мне сомнительно, — сказал я, вспомнив про Мэнни Борке. — Только не Винс. — А я и сказала «нет, спасибо». Надеюсь, с этим все в порядке? — Прекрасно. У нас на продажу всего один дом, чтобы расплатиться. — Не желаю обижать Винса и уверена, что приятель его чудо, только за цветами я всегда обращаюсь к Хансу, и у него сердце разорвется, если для оформления свадьбы я пойду к кому-то другому. — Ладно, — говорю я. — Я погуляю с детьми. Сам-то я надеялся на шанс уделить серьезное время собственному личному горю и найти способ, как подойти к проблеме отсутствия Пассажира. Даже если бы мне не удалось, все равно было бы приятно просто отдохнуть немного, может даже добрать сколько-нибудь драгоценного сна, утраченного минувшей ночью, что было моим священным правом. Ведь сегодня суббота, в конце концов. Множество почтенных религиозных и профессиональных союзов, как известно, рекомендуют использовать субботу для отдыха и личностного роста, проводить время вдали от лихорадочной суеты, наслаждаясь заслуженным отдыхом и оздоровлением. Увы, Декстер нынче более-менее человек семейный, что все меняет, как я уже стал понимать. А поскольку Рита крутилась в свадебных приготовлениях, как белокурый торнадо, неукоснительным императивом для меня было подхватить Коди с Астор и, удалив от столпотворения, доставить их под укрытие какого-либо мероприятия, признанного обществом подобающим для совместного времяпрепровождения взрослых и детей. Тщательно обдумав варианты, я выбрал Музей науки и планетарий Майами. В конце концов, там будет полно других семей, которые позволят сохранить мою маскировку и заставят детей сделать то же самое. Раз уж они намереваются выйти на Темную Тропу, для начала им сразу следует уяснить: чем больше в тебе ненормального, тем важнее выглядеть нормальным. А поход в музей с Заботливым Папой-Декстером — в высшей степени с-виду-нормальное обличие для нас троих. Оно носило и дополнительную печать того, что официально признавалось Им Полезным, весьма большое преимущество, как бы дети ни корчились от такого понятия. Так что мы все трое погрузились в машину и покатили на север по шоссе номер 1, пообещав закрутившейся Рите вернуться к обеду. Я проехал через Коконат-Гроув и, не доезжая до дамбы Рикенбакер, свернул на парковку упомянутого музея. Однако мы не сразу пошли в этот полезный музей. На парковке Коди вылез из машины и замер. Астор какое-то время смотрела на него, потом обратилась ко мне: — Зачем нам надо идти туда? — Смысл образовательный, — сообщил я ей. — Ыик! — Астор поднесла пальцы вилкой к горлу, показывая, что ее тошнит, и Коди кивнул. — Для нас важно проводить время вместе, — сказал я. — В музее? — требовательно поинтересовалась Астор. — Это убого. — Славное словцо! — похвалил я. — Ты где его подцепила? — Мы туда не пойдем, — заявила она. — Мы хотим что-нибудь делать. — Вы когда-нибудь были в этом музее? — Не-е-е-т, — ответила она, растягивая слово на три презрительных слога, как умеют только десятилетние дети. — Ну так он, может, удивит вас. Может, вы и впрямь что-то постигнете. — Это не то, чему мы хотим научиться, — сказала Астор. — Не в каком-то музее. — И чему же, по-вашему, вы хотите научиться? — спрашиваю я и даже сам поражаюсь, до чего же сильно мои слова отдают терпеливым взрослым. Астор состроила гримасу: — Ты же знаешь. Ты обещал нам показать всякую фигню. — Откуда ты знаешь, что не покажу? На миг ее лицо выразило удивление, потом она повернулась к Коди. Что бы они ни сообщали друг другу, это не требовало слов. Когда же секунду-другую спустя она вновь повернулась ко мне, то была по-деловому подобрана и целиком уверена в себе. — Фигушки! — сказала она. — Что вам известно про фигню, какую я собираюсь вам показать? — Декстер! С чего бы еще мы просили тебя показать нам? — С того, что вы ничего не знаете об этом, а я знаю. — Фу-у-у! — Ваше образование начинается вон в том здании, — произнес я с самым серьезным выражением на лице. — Идите за мной и постигайте. Я смотрел на них, следя за тем, как нарастают их сомнения, потом повернулся и пошел в музей. Может быть, недостаток сна выбил меня из колеи, и я не был уверен, что они пойдут за мной, только я обязан был сразу же установить основные правила. Они должны были поступать по-моему, так же как давным-давно я пришел к пониманию того, что мне следует слушаться Гарри и поступать так, как он говорил.