Девица втянула нижнюю губу и закусила ее, решительно тряся при этом головой. — Нет, — заявила она. — Давно она отсутствует? — спросила Дебора. — Два дня. — Два дня? — повторила Дебора, вскинув брови. — Это необычно? Эллисон, похоже, собиралась напрочь сжевать нижнюю губу, поскольку то и дело покусывала ее, и прервалась, только чтобы выпалить: — Я вообще не обязана ничего говорить! Дебора вперила в нее долгий взгляд, после чего сказала: — Думаю, Эллисон, вам придется кое-что рассказать. Мы полагаем, что Тэмми сейчас, возможно, в большой беде. Мне это показалось очень своеобразным способом уведомить, что, по нашему мнению, девушка мертва, но я смолчал, поскольку слова Деборы явно ошеломили Эллисон. — О-о! — завелась она и принялась раскачиваться вверх-вниз. — О-о-о, так и знала, что это случится! — Что такое, по-вашему, случилось? — спрашиваю я. — Их поймали, — отвечает она. — Я ей говорила. — Уверен, что говорили. Так почему бы и нам не рассказать? На секунду-другую она стала раскачиваться быстрее. — Ой! — вскрикнула Эллисон, а потом выдала трелью: — Она с одним профессором живет. О боже, она же меня убьет за это! Лично я не думал, что Тэмми кого-нибудь убьет, но на всякий случай решил уточнить: — Тэмми носила драгоценности? Эллисон взглянула на меня как на сумасшедшего. — Драгоценности? — спросила так, словно это слово прозвучало на каком-то иностранном языке, арамейском наверное. — Да, именно, — подбодрил ее я. — Кольца, браслеты… что-то в этом духе? — Вы, видно, про ее платиновый ножной браслет? — произнесла Эллисон, как показалось, весьма услужливо. — Да, в точности типа того. Были ли на нем какие-нибудь метки? — Угу, ее имя. О боже, она же на меня злостью изойдет! — Эллисон, вы знаете, с каким профессором она жила? — поинтересовалась Дебора. Эллисон отступила и замотала головой. — Я реально не должна рассказывать, — пролепетала она. — Это был профессор Уилкинс? — спросил я, и, хотя Дебора буравила меня взглядом, реакция Эллисон была намного отраднее. — О боже! — произнесла она. — Клянусь, я никому не говорила! Один звонок по сотовому — и в нашем распоряжении оказался адрес в Коконат-Гроуве, где доктор Уилкинс устроил себе скромное жилище. Располагалось оно в районе Мурингс, а это означало, что либо моя альма-матер платила профессорам намного больше, чем когда-то, либо у профессора Уилкинса имелись независимые средства дохода. Когда мы свернули на улицу, пошел дневной дождь, хлынувший на дорогу косыми струями, затем иссяк, а потом вновь набрал силу. Дом мы нашли легко. Номер был прикреплен к желтой стене высотой футов семь, которая окружала строение. Кованые ворота преграждали въезд во двор. Дебора остановилась перед воротами, припарковалась на улице, и мы, выбравшись из машины, стали разглядывать то, что за воротами. Дом был вполне скромным, не более четырех тысяч квадратных футов, и стоял по крайней мере в семидесяти пяти ярдах от воды, так что, по-видимому, Уилкинс и впрямь не был таким уж богатым. Пока мы заглядывали, отыскивая способ подать в дом сигнал, что мы прибыли и желали бы войти, входная дверь распахнулась и вышел мужчина в ярко-желтом дождевике. Он направился к стоявшему на подъездной дорожке синему «лексусу». Дебора, повысив голос, окликнула: — Профессор! Профессор Уилкинс! Мужчина глянул на нас из-под капюшона дождевика: — Да? — Можем ли мы поговорить с вами, недолго? Будьте любезны, — произнесла Дебора. Он медленно пошагал к нам, по-петушиному слегка склонив набок обращенную к Деборе голову: — Смотря о чем. И кто это «мы»? Дебора полезла в карман за жетоном, и профессор Уилкинс тут же остановился, насторожившись: без сомнения, беспокоился, как бы она не достала ручную гранату. — Мы — это полиция, — заверил я его. — Ой ли! — воскликнул он и повернулся ко мне с полуулыбкой, которая застыла, едва он увидел меня, померкла, а потом обратилась в довольно жалкую фальшивую улыбочку. Поскольку я спец по подделке чувств и выражений, то совершенно не сомневался: моя физиономия чем-то поразила его и он попытался скрыть это под фальшивой улыбкой. Только почему? Если он виновен, то наверняка мысль о полиции у ворот была бы хуже, чем о Декстере в дверях. Но вместо этого он посмотрел на Дебору: — О-о, да, мы уже как-то встречались, около моего кабинета. — Точно, — сказала Дебора и выудила наконец свой жетон. — Извините, это надолго? Я некоторым образом спешу. — У нас всего пара вопросов, профессор. Минуту займет, не больше. — Что ж… — Профессор перевел взгляд с жетона на меня, а потом быстро снова отвернулся. — Хорошо. — Он широко распахнул ворота. — Не желаете войти? Хотя мы уже и промокли насквозь, мысль убраться с дождя, похоже, была весьма благой, и мы вслед за Уилкинсом прошли в ворота. Вверх по дорожке и в дом. Интерьер дома был выполнен в стиле, который я определяю как «кэжуал богатеньких парней Коконат-Гроува». Подобных образцов я не видывал с мальчишеских лет, когда в этом районе повсеместно доминировал стиль «порочный модерн Майами». Только тут была старая школа, вызывавшая в памяти времена, когда этот район назывался Нат[7]-Гроув из-за своего свободного богемского колорита. Полы были выложены красновато-коричневой плиткой и блестели вполне достаточно, чтобы, смотрясь в них, можно было бриться. Справа от большого панорамного окна имелся уголок для бесед с кожаным диваном и двумя такими же креслами. С другой стороны окна располагался небольшой бар и огромный застекленный винный шкаф с регулируемой температурой, а на соседней стене — абстрактное полотно в стиле ню. Уилкинс провел нас мимо двух растений в напольных горшках к дивану и нерешительно затоптался в паре шагов от него. — Ах! — сокрушался он, откидывая капюшон дождевика. — Мы слишком мокрые для кожаной мебели. Не возражаете против табуретов? — И он повел рукой в сторону бара. Я взглянул на Дебору, та лишь плечом дернула: — Мы можем и постоять. Дело займет всего минуту. — Хорошо, — кивнул Уилкинс, сложил руки на груди и улыбнулся Деборе. — Что заставило ваше начальство послать такую девушку, как вы, в ужасную непогоду? Дебора слегка покраснела, то ли от раздражения, то ли от чего-то еще, сказать не могу. — Давно ли вы спите с Тэмми Коннор? — спросила она. Уилкинс враз утратил радостный настрой, его лицо приобрело очень холодное и неприятное выражение, когда он поинтересовался: — Где вы услышали об этом? Я понимал, что Дебора старается выбить его из равновесия, а поскольку я тоже люблю этим заниматься, то встрял: — А вам придется продать этот дом, если вы не получите контракт? Его взгляд перескочил на меня, и не было в нем ничего приятного. К тому же он язык держал на привязи. — Мне следовало бы догадаться. Итак, это Халперн разоткровенничался в тюрьме, верно? «Это сделал Уилкинс», да? — Значит, вы не жили с Тэмми Коннор? — спросила Дебора. Уилкинс опять обернулся, с заметным усилием сохраняя на лице расслабленную улыбочку, и покачал головой: — Прошу прощения. Никак не могу привыкнуть к вам как к злому копу. Полагаю, для вас двоих это весьма успешный метод, так? — Не отвлекайтесь, — сказал я. — Вы еще не ответили на наши вопросы. Профессор согласно кивнул: