— Разумеется, помню, сколько было времени! Я сообщил им, когда звонил: десять тридцать в субботу утром, — и что паренек крадет мою газету! — Откуда вы знаете, что это был паренек? — Да я ж в глазок смотрел, вот откуда! — орал он мне. — Я что, должен в коридор выходить, не поглядевши? Ну, вы, ребята, и работаете! Забудьте! — Когда вы говорите: «паренек», то какой возраст имеете в виду? — Слушай, мистер, по мне, всякий, кому нет семидесяти, паренек. Но этому парню было, может, лет двадцать, и у него рюкзак был, они все такие носят. — Вы его описать сможете? — спросил я. — Не слепой! Он стоит с моей газетой, у него одна из этих чертовых татуировок, они все себе такие делают, прямо на затылке, возле шеи. Я почувствовал, как маленькие ледяные пальцы порхнули по моему загривку, и, зная ответ, все же задал вопрос: — А что за наколка? — Глупая штука, один из ихних японских знаков. Мы затем япошек в труху крушили, чтобы могли ихние авто покупать и ихние чертовы каракули на наших детишках накалывать? Старик, похоже, лишь разогревался, а я, хотя и искренне восхищался его потрясающей выносливостью в таком возрасте, понимал: пора передать старика надлежащим властям в лице моей сестрицы. Во мне зажегся слабенький огонек удовлетворения, ведь она не только получала подозреваемого получше Обездоленного Декстера, но еще и вмазывалась в эту заманчивую старую какашку в качестве малой меры наказания за то, что первым делом меня заподозрила. — Пойдемте со мной, — сказал я. — Никуда я не пойду, — ответил старик. — Вы разве не хотите поговорить с настоящим следователем? — спросил я. Часы, убитые мной на выработку улыбки, должно быть, не пропали даром, поскольку старик нахмурился, огляделся, а потом со словами: «Ладно, пошли» — последовал за мной туда, где сержант Сестренка рычала на Камиллу Фидж. — Я же велела тебе держаться подальше, — начала она со всей теплотой и обаянием, какие я привык ожидать от нее. — О’кей, — произнес я. — Мне свидетеля с собой увести? Дебора раскрыла рот, потом закрыла и открыла его еще несколько раз, словно пыталась представить, как это дышать по-рыбьи. — Тебе нельзя… это не… Чтоб тебя черти взяли, Декстер! — наконец выговорила она. — Мне можно. Это то. Уверен, они так и поступят. Тем временем, однако, этот милый старый джентльмен может сообщить вам кое-что интересное. — Кой черт ты обзываешь меня старым! — встрепенулся тот. — Это детектив Морган, — сказал я ему. — Здесь она командует. — Девка? — фыркнул он. — Чего ж дивиться, что никого поймать не могут. Девка-детектив. — Обязательно расскажите ей про рюкзак, — напомнил я ему. — И про татуировку. — Какую татуировку? — мгновенно отреагировала Дебс. — О чем, черт возьми, вы тут болтаете?! — Ну и выражения, — заметил старик. — Стыдоба! Я улыбнулся сестрице: — Приятной беседы. Глава 26 Уверенности, что меня официально снова пригласят на вечеринку, не было, но я не хотел уходить далеко, чтобы не упустить шанс любезно принять извинения своей сестрицы. Вот и слонялся возле входной двери внутри бывшей квартиры Мэнни Борке, где в нужное время меня могли бы заметить. К сожалению, убийца не украл гигантский художественный комок блевотины животного на пьедестале у двери. Он так и стоял тут, как раз посередине прихожей, по которой я слонялся и вынужден был смотреть на него, пока ждал. Я высчитывал, много ли времени потребуется Деборе, чтобы спросить старика про татуировку и потом связать ее с остальным. Даже высчитывая, я слышал, как она, повысив голос и используя официальные, казенные слова, благодарила старика за помощь и просила его позвонить, если он вспомнит еще о чем-нибудь. А потом они вдвоем подошли к двери, Дебора крепко держала старика под локоток, направляя его вон из квартиры. — Так как же с моей газетой, мисс? — запротестовал тот, когда она открыла дверь. — Эта мисс сержант, — поправил я его, и Дебора метнула в меня взгляд. — Звоните в газету, — посоветовала она старику. — Они вам возместят. — И она практически выпихнула его за дверь, где он стоял некоторое время, дрожа от гнева. — Плохие парни верх берут! — кричал он, а потом, на радость нам, Дебора закрыла дверь. — Знаешь, а он прав, — сказал я. — Ну, тебе-то не стоило бы так радоваться этому, — возразила она. — А ты, с другой стороны, могла бы куда больше порадоваться, — заметил я. — Это ж он, типа приятель, как его там? — Курт Вагнер, — подсказала она. — Очень хорошо, — кивнул я. — Разумное прилежание. Это Курт Вагнер, и тебе об этом известно. — Ни хрена мне не известно! — буркнула она. — Может, это и совпадение. — А как же, может! — хмыкнул я. — Математически есть даже вероятность того, что солнце взойдет на западе, только это не очень-то возможно. А кто еще у тебя есть? — Да этот слизняк, мать его, Уилкинс! — Кто-то же стережет его, верно? — Ну да, — фыркнула Дебора, — только ты же знаешь этих ребят. Решат вздремнуть или отлить сходят… и клясться станут, что с гада ни на миг глаз не спускали. А тем временем гад, которого они сторожить должны, на стадионе шинкует девчушек из группы поддержки. — Так ты и впрямь все еще считаешь, что он возможный убийца? Даже после того, как узнала, что этот парень был тут в то самое время, когда Мэнни убили? — Ты был тут в то самое время, — сказала она. — И это убийство на другие не похоже. Больше на дешевую копию. — Тогда как попала сюда голова Тэмми Коннор? — спросил я. — Это Курта Вагнера работа, Дебс, не иначе. — Ладно, — кивнула она. — Возможно, его. — Возможно? — Я и в самом деле удивился. Все указывало на парня с татуировкой на шее, а Дебора в нерешительности. Она пристально взглянула на меня, и не было в том взгляде теплой, любящей родственной нежности. — Все ж это мог быть и ты, — произнесла она. — А то как же! Арестуй меня! — выпалил я. — Вот тебе и разумный выход, так? Капитан Мэттьюс будет счастлив, потому что ты произвела арест, а пресса примется обожать тебя за то, что ты своего брата накрыла. Потрясающее решение, Дебора! Такое даже настоящего убийцу осчастливит. Дебора ничего не сказала, просто повернулась и ушла. Обдумав ситуацию, я понял, что она сделала отличный ход. Вот и решил повторить его: ушел в противоположную сторону, из квартиры обратно на работу. Остаток моего дня был более наполненным. В «БМВ», припаркованном на обочине шоссе Палметто, были обнаружены два трупа, мужчины, белые европейцы. Кто-то попытался угнать машину, увидел тела и позвонил в полицию… после того как снял аудиосистему и подушки безопасности. Явной причиной смерти были множественные огнестрельные раны. Газеты обожают употреблять фразу «гангстерский стиль», когда сообщают об убийствах, выполненных с определенной аккуратностью и деловитостью. На этот раз нам незачем было гоняться за любыми гангстерскими бандами. Оба тела и салон машины были только что не сплошь заляпаны свинцом и брызгами крови, как будто убийца с трудом соображал, за какой конец пистолета следует держаться. Судя по пулевым отверстиям в окнах, чудом было, что заодно не подстрелили и кого-то из проезжавших мимо автомобилистов. Занятому Декстеру полагалось бы радоваться, а в машине и на прилегавшем тротуаре вполне хватало запекшейся кровавой жути, чтобы на много часов сделать меня Декстером Радостным, но, что совсем не странно, радости во мне не было. Со мной уже случилось столько много отвратительного, а теперь еще и размолвка с Дебс. Было бы не совсем точно сказать, что я люблю Дебору, поскольку любить я не способен, но я привык к ней и предпочел бы, чтобы она была рядом и в согласии со мной. Не считая нескольких обычных для родни ссор в более молодом возрасте, мы с Деборой редко всерьез расходились в чем-либо, я даже немного удивился, поняв, как сильно обеспокоил меня нынешний разлад. Я, положим, бездушный монстр, для которого убийство в наслаждение, только пребольно жалила мысль, что и она станет думать обо мне так же, особенно после того, как я дал слово чести огра, что совершенно невиновен, по крайней мере в этом деле. Мне хотелось ладить с сестрой, но меня оскорбляло, что ей, похоже, чересчур нравилась роль представительницы Полного Величия Закона и она не желала быть моей напарницей и «своим парнем». Конечно, был смысл в том, чтобы транжирить свое справедливое возмущение на все это, поскольку тогда ничто другое не занимало моего внимания. А такие вещи, как свадьба, таинственная музыка, пропавшие Пассажиры, всегда улаживаются сами собой, верно? А заниматься брызгами крови — это простое ремесло, требующее минимальной сосредоточенности. В доказательство я пустил свои мысли на волю, погрузившись в мрачное состояние, и из-за этого поскользнулся на запекшейся крови и упал на одно колено возле «БМВ». Встряска от удара об асфальт тут же отозвалась внутренней встряской, меня прошило страхом и холодом, поднявшимися от жуткого липкого месива прямо в мою внутреннюю пустоту, и весьма нескоро обрел я вновь возможность дышать. «Спокойно, Декстер, — подумал я. — Это лишь вызванное напряжением мелкое болезненное напоминание, кто ты есть и откуда взялся. Оно никак не связано с романтической дрянью». Я сумел подняться без хныканья, зато брюки порвались, колено болело, а одна брючина была измазана мерзкой полузасохшей кровью. Честно признаюсь, я не люблю кровь. И когда увидел ее на своей одежде, на самом деле липнущей ко мне, — все это вдобавок к полному беспорядку, в который превратилась моя жизнь, и к огромной пустоте без Пассажира, — понял: кровь замыкает круг. То были определенно эмоции, которые теперь у меня появились, и они были безрадостными. Я чувствовал, как меня пробирает дрожь, и едва не закричал, но все же сумел сдержаться, привести себя в порядок и нести службу дальше. Лучше я себя не почувствовал, зато дотянул до конца работы, переодевшись в одежду, которую прозорливые криминалисты держали про запас, пока наконец не пришло время отправляться домой. Когда я ехал к дому Риты на Олд-Катлер-роуд, маленькая красная «гео» села мне на хвост и не отставала. В зеркало заднего вида разглядеть лицо водителя мне не удавалось, и я гадал, не натворил ли чего ненароком, что могло бы его или ее разозлить. Было искушение ударить по тормозам, чтобы от «гео» обломки полетели во все стороны, но я еще не до такой степени умотался и не считал, что, угробив свою машину, смогу изменить ситуацию к лучшему. Я старался не обращать внимания на легковушку и думать: еще один полубезумный водитель Майами с таинственными планами. Только машина держалась за мной в каких-то дюймах, и мне стало интересно, а какие это планы. Я прибавил газу. «Гео» прибавила скорости и буквально прилипла к моему бамперу.