— Им нужно наставление в жизни, — сказал пастор, — после того, через что им пришлось пройти. — А-а, об этом я позабочусь, — заверил его я, хотя мысленно счел за лучшее не вдаваться в детали, а потому просто добавил: — Они и сами жаждут, чтобы их наставили. — Очень хорошо, — оценил пастор. — Значит, мы увидим этих детишек в воскресной школе, верно? Слова священника показались мне неприкрытой попыткой шантажа с целью, чтобы мы обеспечили будущих рекрутов для пополнения его корзины пожертвований, однако Рита истово закивала, и я последовал ее примеру. Кроме того, я был вполне уверен: кто бы и что бы ни говорил, а Коди с Астор непременно отыщут себе душевный комфорт где-нибудь в другом месте. — Теперь вы двое… — произнес пастор, откидываясь на спинку кресла и потирая руки. — Отношениям в сегодняшнем мире необходима прочная основа веры, — сказал он и выжидательно глянул на меня. — Декстер? Как с этим? Ну вот, добрались. Поверьте мне на слово: рано или поздно любой пастор найдет способ так все закрутить, что все фишки выпадут на его поле. Не знаю, насколько большой грех лгать пастору, но мне и впрямь хотелось покончить с этим допросом быстро и безболезненно, а могло ли такое случиться, если бы я поведал правду? Положим, я бы так и сделал, ляпнул бы что-нибудь вроде: «Да, во мне пропасть веры, преподобный… в человеческую алчность и глупость, в сладость острой стали в лунную ночь. Есть у меня вера в невидимую тьму, холодный смешок от теней внутри, в абсолютную остроту кинжала. О да, у меня есть вера, преподобный, а превыше веры… у меня есть уверенность, потому что я видел мрачный итог и знаю, что он реален. Тем я и живу». Только на самом деле вряд ли такое рассчитано на то, чтобы внести покой в душу этого человека, а уж у меня точно не было нужды тревожиться, что я попаду в ад за вранье священнику. Если ад и в самом деле есть, то мне в нем уже обеспечено место в первом ряду. Так что я просто сказал: — Вера — это весьма важно. И такой ответ его, похоже порадовал. — Великое дело, хорошо. — Он украдкой глянул на часы. — Декстер, у вас есть вопросы по поводу нашей церкви? Вопрос, наверное, справедливый, но он застал меня врасплох, поскольку мысленно в нашей беседе себе я отводил время, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их. Я был готов к уклончивым ответам по меньшей мере еще на час… Но спрашивать? О чем? Пускают они в дело виноградный сок или вино? Корзина для пожертвований из дерева или из металла? Грех ли танцевать? Я просто не был готов. И все же пастор, похоже, интересовался вполне искренне. И тогда я, вернув преподобному Джиллсу обнадеживающую улыбку, сказал: — Признаться, я с большим удовольствием послушал бы, что вы думаете об одержимости демонами. — Декстер! — Рита поперхнулась нервной улыбкой. — Это не… Нельзя же в самом деле… Преподобный Джиллс воздел руку со словами: — Все в порядке, Рита. Думаю, я понимаю, из чего исходит Декстер. — Он вновь откинулся на спинку кресла, кивнул, наделяя меня приятной и понимающей улыбкой. — Давненько не доводилось бывать в церкви, Декстер? — Ну, в общем, так и есть, — согласился я. — Думаю, вы найдете, что обновленная церковь вполне добротно встроена в современный мир. Основополагающая истина — Бог есть любовь — не претерпевает изменения, — говорил пастор. — Зато наше понимание ее порой способно на это. — И тут он взял и подмигнул мне. — По-моему, мы сойдемся во мнении, что демоны, они для Хэллоуина, а не для воскресной службы. Что ж, мило было получить ответ, даже если и не такой, какой я искал. Не ожидал же я в самом деле, что преподобный Джиллс вытащит гримуар и произнесет заклинание, только, признаюсь, был малость разочарован. — Тогда ладно, — сказал я. — Есть еще вопросы? — спросил он меня с весьма довольной улыбкой. — О нашей церкви или что-то о церемонии? — Да нет, — пожал я плечами. — Все весьма незамысловато. — Нам приятно так думать, — сказал он. — Пока во главе Христос, все остальное встанет на место. — Аминь, — произнес я. Рита метнула на меня быстрый взгляд, однако преподобный мою реплику, похоже, принял. — Тогда ладно, — сказал он, встал и протянул руку. — Двадцать четвертого июня состоится. — Я поднялся, пожал ему руку. — Но я жду вас пораньше. У нас каждое воскресенье проходит отличная современная служба. — Он подмигнул и еще крепче сдавил мне руку. — Успейте вовремя домой, сегодня футбол. — Это будет потрясающе, — сказал я, думая, до чего ж прелестно, когда бизнес прогнозирует потребности своих клиентов. Пастор отпустил мою руку и заключил Риту в объятия. — Рита, я так рад за вас! — Благодарю вас, — прорыдала Рита ему в плечо, припала к нему еще на миг и шмыгнула носом, потом распрямилась, потирая нос и глядя на меня. — Декстер, спасибо тебе. За что, я не понимаю, только всегда приятно, когда и тебя благодарят. Глава 29 Впервые за довольно долгое время мне действительно не терпелось вернуться к себе в каморку. Не потому, что я тосковал по пятнам крови, а из-за идей, которые снизошли на меня в кабинете преподобного Джиллса. Одержимость демонами. Тут было за что ухватиться. Себя я никогда на самом деле одержимым не считал, хотя Рита безусловно стойко придерживалась такого мнения. Однако, по крайней мере, появилось хоть какое-то объяснение с некоторым экскурсом в историю, и мне просто не терпелось его продолжить. Первым делом я проверил автоответчик и электронную почту: никаких сообщений, не считая обыденных уведомлений нашего управления убираться в местах распития кофе. И никаких жалких извинений от Дебс. Я позвонил кое-кому и осторожно выяснил, что ее нет на месте и что она старается накрыть Курта Вагнера. Это было отрадно, поскольку означало, что сестрица не идет по моему следу. Проблема решена, и совесть чиста. Я переключился на вопрос об одержимости демонами. И вновь на самом виду оказался старый добрый царь Соломон. Очевидно, у него были вполне теплые отношения с рядом демонов, большинство которых имели непроизносимые имена с несколькими буквами «з». И он командовал ими почти как слугами, заставляя их работать на постройке своего грандиозного храма. Меня это повергло в легкий шок, поскольку я всегда слышал, что храм — дело благое. И наверняка там должен был действовать какой-то закон об использовании труда демонов. Я хочу сказать, если нас так огорчают незаконные иммигранты, собирающие урожай апельсинов, разве не должны были все эти богобоязненные патриархи издавать что-то вроде указов против демонов? Только вот оно — черным по белому. Царь Соломон вполне спокойно водил с ними компанию как их босс. Демонам, конечно, не нравилось, что ими помыкают почем зря, но с Соломоном они мирились. И этот факт породил интересную мысль: а может, кто-то еще способен править ими и пытался делать то же самое с Темным Пассажиром, а тот бежал от подневольного рабства. Я прервался и подумал. Самая большая проблема этой теории в том, что она не стыковалась с неодолимым чувством смертельной опасности, которое нахлынуло на меня с самого начала, даже когда Пассажир еще оставался на борту. Мне понятно нежелание делать неугодную работу по принуждению, только это не имело ничего общего с поднявшимся во мне смертельным ужасом. Означает ли это, что Пассажир не демон? Означает ли это, что происходящее со мной всего лишь простой психоз? Параноидальные фантазии, вызванные жаждой крови и надвигающимся ужасом? И все же принято считать, что в каждой мировой культуре на протяжении всей истории человечества в том или ином виде существовала идея одержимости. Просто у меня не получилось никак увязать ее с моей проблемой. Было ощущение, будто я нахожусь на правильном пути, только ничего путного это не дало. Неожиданно оказалось, что уже пять тридцать, и меня больше обычного потянуло бросить работу и устремиться к ненадежному убежищу дома. На следующий день я сидел у себя в каморке, печатал отчет об очень скучном множественном убийстве. Даже в Майами случаются обычные убийства, и это было одно из них или, если быть точным, три с половиной, поскольку три тела находились в морге, а еще одно в отделении интенсивной терапии Мемориальной больницы Джексона. Просто стрельба из проезжавшей машины в одном из районов города с низкими ценами на недвижимость. Если честно, не было смысла тратить много времени на это дело, поскольку имелось полно свидетелей и все они согласно указывали, что это деяние совершил некто по прозвищу Ублюдок. Тем не менее формальности надо соблюдать, и я полдня провел на месте преступления, убеждаясь, что никто не выскакивал из двери и не кромсал жертвы садовыми ножницами, когда их расстреливали из проезжавшей машины. Я ломал голову, как поинтереснее выразить в описании, что направление брызг крови соответствует стрельбе из движущегося объекта, но от скуки у меня глаза собирались в кучку. Я тупо смотрел на экран, пока не услышал звон в ушах, переходящий в звяканье гонгов, и вот уже вновь начинает звучать ночная музыка, и пустая страница текстового редактора вдруг омывается жуткой свежей кровью, та выплескивается на меня, наводняет помещение и целиком накрывает весь видимый мир. Я вскочил с кресла, моргнул несколько раз, пока видение не пропало, но от него я весь дрожал и задавался вопросом, что же только что произошло. Уже дошло до того, что галлюцинации стали одолевать меня средь бела дня, даже когда я сидел за столом в полицейском управлении, и мне это совсем не нравилось. Либо нечто становится сильнее и ближе, либо я приближаюсь к полному безумию. Шизофреники слышат голоса… А музыку они тоже слышат? И можно ли считать Темного Пассажира голосом? Был ли я совершенно безумен все это время, а теперь лишь подошел к какому-то сумасшедшему финальному эпизоду искусственного здравомыслия Декстера Сомнительного? Вряд ли такое возможно. Гарри приучил меня идти против ветра, быть уверенным, что я выдержу… Гарри бы знал, что я чокнутый, а он убедил меня, что я нормальный. Гарри никогда не ошибался. Так что решено: со мной полный порядок, все просто прекрасно, благодарю вас. Так почему же я слышу эту музыку? Почему у меня дрожат руки? И почему я должен цепляться за какого-то призрака, чтобы не сидеть на полу с прижатым к губам указательным пальцем? Ясно, что во всем здании никто ничего не слышал, только я один. Иначе в коридорах было бы полно людей либо танцующих, либо вопящих. Нет, страх забрался в мою жизнь, крадется за мной быстрее, чем я умею бегать, он заполняет громадную пустоту во мне, где когда-то обитал Пассажир. Я не знал, что делать дальше, мне нужны были сведения из внешних источников, если я надеялся в этом разобраться. Многие источники уверяли, что демоны — это реальность… Майами полон людей, день-деньской вкалывающих не покладая рук, чтобы держать их подальше от своей жизни. И пусть бабалао твердил, что не желает иметь ничего общего со всем этим, пусть сбежал так быстро, как только мог, похоже, ему было известно, что это за штука. Я практически не сомневался, что сантерия допускает одержимость. Впрочем, не важно. Майами — чудесный и разноликий город, и я наверняка найду другое место, где задам вопрос и получу совершенно иной ответ, возможно, даже тот, который ищу. Я вышел из своей каморки и направился на парковку. Магазин «Древо жизни» располагался на окраине района Либерти-Сити, той части Майами, которую туристам из Айовы[8] поздней ночью лучше не посещать. Конкретно этот уголок заполонили иммигранты с Гаити, и многие здания были раскрашены в яркие цвета, словно одним цветом на округу обойтись было нельзя. На некоторых зданиях имелись фрески со сценами из гаитянской сельской жизни. Предпочтение, похоже, отдавалось петухам и козлам. На стене «Древа жизни» вполне логично было нарисовано большое дерево, а под ним вытянутое изображение двоих мужчин, бьющих в высокие барабаны. Я припарковался прямо перед магазином и вошел через сетчатую дверь, над которой звякнул колокольчик, а потом звякнул еще раз у меня за спиной. В глубине, за занавеской из бус, женский голос произнес что-то по-креольски, и я в ожидании продавца встал у стеклянного прилавка. Стены магазина были увешаны полками с многочисленными банками, наполненными таинственными веществами в жидком, твердом и неопределенном состоянии. В одной-двух из них, похоже, содержались штучки, которые некогда, возможно, были живыми. Минуту спустя бусы раздвинулись, и вышла женщина. На вид ей было около сорока, тонкая как тростинка, с высокими скулами и цветом лица, похожим на выцветшее под солнцем красное дерево. На ней было струящееся красно-желтое платье, на голове тюрбан тех же цветов. — А-ах! — воскликнула она, и густой акцент сразу выдал в ней креолку. Она оглядела меня, храня весьма недоверчивое выражение на лице, и слегка качнула головой. — Чем могу помочь, сэр? — Э-э… вот… — начал я и осекся. Как, в конце концов, следовало начать? Нельзя же, в самом деле, сказать, что я считаю себя одержимым и хочу получить демона обратно… Бедная женщина вполне могла бы облить меня куриной кровью. — Сэр?.. — последовало нетерпеливое напоминание. — Я тут думал, — выговорил я, и это было вполне правдиво, — есть ли у вас книги об одержимости демонами? Э-э-э… на английском? Она неодобрительно поджала губы и решительно затрясла головой: — Они не демоны. Вы почему спрашиваете? Вы репортер? — Нет, — сказал я. — Я просто… мм… интересуюсь. Любопытно. — Про вуду любопытствуете? — Только в части одержимости. — Как вы сказали? — спросила она, и, если такое возможно, неодобрения на лице стало еще больше. — К чему? Кто-то очень умный, должно быть, уже сказал: когда все остальное не годится, попробуй правду. Это звучало здорово, и я был уверен, что не я первый до такого додумался. Похоже, это единственное, что мне оставалось. Я решил испытать судьбу. — Думаю… — начал я, — то есть я не уверен. Думаю, возможно, я был одержим. Не так давно. — Ха! — воскликнула она, долго и пристально вглядывалась в меня, а потом пожала плечами. — Может быть, — наконец сказала она. — Почему вы так говорите? — Просто мне… мм… у меня, знаете, было такое ощущение. Будто что-то еще было… э-э-э… внутри меня… Наблюдало… Она плюнула на пол, чего никак нельзя было ожидать от такой элегантной женщины, и с укоризной покачала головой: