— Ах вы, бланки![9] Вы крадете нас и привозите сюда, забираете у нас все. А потом, когда мы делаем что-то без вашего участия, вы опять тут как тут и хотите урвать кусок. Ха! — Она погрозила мне пальцем, словно учительница второго класса, отчитывающая плохого ученика. — Послушай, бланк! Если бы дух вошел в тебя, ты бы понял. Это тебе не кино. Это очень великая благодать. — И добавила с усмешкой: — Она не даруется бланкам. — Ну, вообще-то… — начал я. — Non! — перебила она. — Если только ты сам не желаешь, если только сам не просишь этой благодати, она не приходит. — Так я сам желаю. — Ха! К тебе она никогда не придет. Ты зря тратишь мое время. — И с этими словами хозяйка магазина развернулась и скрылась за занавеской из бус в дальнем конце помещения. Я не видел смысла дожидаться, пока она передумает. Вряд ли такое случится… И вряд ли у вуду есть ответы на вопросы о Темном Пассажире. Хозяйка магазина сказала, что это приходит в ответ на зов и что это благодать. По крайней мере, то был иной ответ, хотя я и не помню, чтобы когда-либо звал Темного Пассажира прийти — он всегда был во мне. Впрочем, чтобы полностью удостовериться, я встал на обочине у магазина и, закрыв глаза, произнес: «Прошу тебя, вернись». Ничего не произошло. Я сел в машину и поехал на работу. «Какой занимательный выбор», — подумал Наблюдатель. Вуду. В самой мысли определенная логика, разумеется, есть, этого он отрицать не мог. Только по-настоящему занимательным было то, что́ это раскрыло в том, другом. Он двигался в правильном направлении… и был очень близок. И когда объявится следующий ключик к разгадке, тому, другому, предстоит быть куда ближе. Мальчик так запаниковал, что едва не ускользнул. Но у него не вышло. Он очень помог и теперь был на пути к своей темной награде. Так же как и тот, другой. Глава 30 Я только-только вновь устроился в своем кресле, как в мою каморку вошла Дебора и села напротив на складной стул. — Курт Вагнер пропал, — сообщила она. Я подождал продолжения, но его не последовало, а потому попросту кивнул: — Я принимаю твои извинения. — Его никто не видел с субботнего дня. Сосед по комнате говорит, что он выглядел перепуганным, но ничего не сказал. Только переобулся и ушел, вот и все. — Поколебавшись, она добавила: — Рюкзак свой он оставил. Признаюсь, что тут я малость воспрял духом: — И что в нем было? — Следы крови, — ответила она тоном, будто признавалась, что стащила последнее печенье. — Совпала с кровью Тэмми Коннор. — Ну что ж… — Похоже, не стоило ничего говорить про то, что пробы крови она дала делать кому-то другому. — Это вполне добротная улика. — Ну да, — нехотя согласилась Дебс. — Это он. Должен быть он. Значит, он прикончил Тэмми, положил голову к себе в рюкзак и прикончил Мэнни Борке. — Выглядит все так, — согласился я. — Стыд-то какой! А я только стал свыкаться с мыслью, что виновен. — Не вижу в этой хренотени никакого смысла, — пожаловалась Дебора. — Парень — хороший студент, в сборную по плаванию входит, приличная семья… все такое. — Такой милый мальчик, — поддержал ее я. — Поверить не могу, что все эти ужасы учинил он. — Ладно. Я понимаю, черт подери! Все по шаблону. Только какого черта?! Парень убивает собственную подружку — допустим. Может, даже ее соседку по комнате, потому что та это видела. Ну а всех остальных? И вся эта хренотень с их сжиганием, с бычьими головами, с этим, как его, Моллюском? — Молохом, — поправил я. — Моллюски — это морские головоногие. — Один хрен! — отмахнулась она. — Только нет в том никакого смысла, Декс. Я хочу… — Она отвернулась, и на миг мне показалось, что она все же собирается попросить прощения. Однако я ошибся. — Если в этом есть смысл, то это смысл в твоем роде. В том роде, который тебе известен. — Она смотрела уже на меня, однако, похоже, все еще смущалась. — Это, ты знаешь… то есть оно уже… мм… Он вернулся? Твой… уф… — Нет, — уведомил я. — Он не вернулся. — Вот дерьмо! — Ты разослала ориентировку на Курта Вагнера? — спросил я. — Я свое дело знаю, Декс, — ответила она. — Если он в округе Майами-Дейд, то мы его возьмем. Департамент правопорядка Флориды тоже в курсе. Если он во Флориде, кто-нибудь его обязательно найдет. — А если он не во Флориде? Дебс угрюмо глянула на меня, и я увидел отблески того же взгляда, каким Гарри буравил меня, перед тем как заболеть после стольких лет работы в полиции: усталого и свыкшегося с мыслью об очередном поражении. — Тогда, — сказала она, — он, наверное, уйдет. И мне придется арестовать тебя, чтобы сохранить свое место. — Ну что ж… — Я постарался изобразить бодрость перед лицом неодолимой мрачной серости. — Будем надеяться, что он водит очень узнаваемую машину. Дебс фыркнула: — Это красная «гео», такой мини-джип. Я прикрыл глаза. Странное было ощущение, но мне и впрямь показалось, что вся кровь в моем теле вдруг переместилась в ноги. — Ты сказала, красная? — услышал я собственный вопрос, заданный поразительно спокойным голосом. Ответа не было, и я открыл глаза. Дебора устремила на меня подозрительный взгляд, до того твердый, что его почти потрогать можно было. — Что еще за хренотень! — спросила она. — Один из твоих голосов? — Какая-то красная «гео» прошлой ночью преследовала меня до самого дома. А потом кто-то пытался вломиться в мой дом. — Черт возьми! — зарычала на меня Дебс. — Когда же, мать твою, ты собирался рассказать мне обо всем этом?! — Как только ты решишь, что снова разговариваешь со мной, — парировал я. Дебора залилась вполне удовлетворительным оттенком пунцового и уперлась взглядом в пол. — Я была очень занята. Не очень-то убедительное оправдание. — Как и Курт Вагнер, — кивнул я. — Господи, ладно! — произнесла она, и я понял, что никакого другого извинения не получу никогда. — Ну да, она красная. Только, вот дерьмо, — говорила она, все еще глядя в пол, — по-моему, тот старик был прав. Плохие парни берут верх. Мне не нравилось видеть свою сестру такой подавленной. Я чувствовал, что напрашивается какая-нибудь задорная фраза, способная отринуть мрак, вернуть ей песню в душу, но, увы, сам я был пуст. — Если плохие парни и в самом деле берут верх, значит у тебя будет полно работы. Наконец-то она подняла голову, только не было у нее на лице ничего напоминавшего улыбку. — Ага, — произнесла она, — какой-то парень в Кендалле вчера ночью застрелил жену и двух детишек. Мне надо заняться этим. — Дебс встала, потихоньку распрямилась, принимая нечто напоминающее ее нормальную осанку. — Ура всем, кто на нашей стороне! — С этими словами она вышла из моего кабинетика. С самого начала то было идеальное партнерство. Новые твари обладали самосознанием, и от этого управлять ими было гораздо легче — и гораздо плодотворнее для ОНО. К тому же и убивали они друг друга с куда большей готовностью, и ОНО совсем не приходилось подолгу ожидать нового пристанища… и не делать новых попыток к воспроизводству. ОНО охотно подбивало того, в ком помещалось, на убийство и выжидало, страстно желая ощутить странное и чудесное набухание. Однако, когда ощущение приходило, то просто слабо помешивалось, щекотало ОНО чувствительным усиком, а потом пропадало без цветения, без производства потомства. ОНО было озадачено. Отчего на этот раз воспроизводство не срабатывало? Должна быть какая-то причина, и ОНО старательно и умело искало ответ. В течение многих лет, пока новые твари менялись и подрастали, ОНО экспериментировало. И постепенно ОНО выявило условия, при которых воспроизводство срабатывало. Понадобилось несколько убийств, прежде чем ОНО было удовлетворено. ОНО нашло ответ, и всякий раз, когда ОНО в очередной раз применяло окончательную формулу, в бытие входило новое сознание и, испытывая боль и ужас, уносилось в мир. И ОНО было удовлетворено. Лучше всего получалось тогда, когда пристанища слегка теряли устойчивость, то ли от напитков, которые стали варить, то ли от какого-то состояния транса. Жертве приходилось понимать, что грядет, и если имелась какая-никакая публика, то ее чувства подпитывали взаимодействие, делая его еще более мощным. Потом стал возжигаться огонь… Огонь был отличным способом убивать жертвы. Он, похоже, высвобождал всю их сущность разом, в одном пронзительно кричащем всплеске потрясающей энергии. И наконец, все это лучше получалось с юными. Чувства кругом были гораздо сильнее, особенно в родителях. То было чудо, за пределами которого ОНО и представить себе ничего не могло. Огонь, транс, юные жертвы. Простая формула. ОНО стало подталкивать новые пристанища к созданию способа утвердить эти условия навсегда. И — удивительное дело! — пристанища с охотой подчинялись ОНО. Глава 31