И тут Софи словно кто-то подстегнул. — Какого же черта мы тогда сидим здесь и шипим друг другу в ухо? — вскинулась она. — Почему не едем за... — Все не так просто. — Петер придвинулся еще ближе. — Дело в том, что сокровища хранятся в одном монастыре. — Что?! Вскрик легким эхом пролетел над деревьями. — Тише ты, тише... — Муж нервно огляделся. — Не хватало еще, чтобы прислуга услышала. — Да плевать мне на прислугу! Лучше скажи, кому это в голову пришло? — Софи досадливо постучала кулачком по белоснежному лбу. — Доверить такую уйму денег шайке пройдох, славящихся мотовством и пьянством! Да там, наверное, уже давно ничего не осталось. Может, отыщется пара нелепых украшений и мешок со средневековой мелочью. — Зачем ты так... Это женский монастырь, — попытался возразить муж. Узнав, что сокровища охраняют женщины, Софи несколько успокоилась, но все же сочла необходимым заметить: — Монашки — те еще штучки! В любом случае — чужие люди. А в таких делах и своим-то доверять нельзя. — Но это был единственный шанс сохранить имущество семьи. Город, в котором тогда жили мои предки, переходил то к полякам, то к русским, война не прекращалась ни на день, все вокруг грабили, сжигали... Люди лишались не то что состояний — жизнь ничего не стоила! Чужие страдания многовековой давности оставили блондинку безучастной. — Тоже мне, событие! Люди умирали во все века. При чем здесь наше имущество? Она так и сказала: «наше». — А как еще, по-твоему, можно было укрыть такую уйму серебра и золота? Ну не по карманам же его рассовывать. Поняв, что у предков мужа, действительно, скорее всего иного выхода не было, прекрасная Софи задумалась: — Но как нам теперь получить все обратно? — Надо предъявить настоятельнице кольцо и медальон. — И все? — И все. В синих глазах отчетливо читалось недоверие. — Ой, ну не знаю... Поверь, ничего ты не получишь. Там уже давным-давно ничего не осталось. — Осталось. Софи прищурилась: — А что, если кольцо и медальон из замка украли? Петер невольно улыбнулся: — За это можешь не переживать. Софи вздохнула, недовольно покачивая головкой: — Ну не знаю... Как-то мне не очень во все это верится. — Во что именно? — Да во все. Какие-то медальоны, клады... Сказки все это, такого не бывает. — Напрасно ты так думаешь. К тому же, поверив в мой рассказ, ты ничего не теряешь. — Да, кроме всего этого. — Софи обвела рукой вокруг себя. — Милая, но у нас нет другого выхода! На кукольном личике читалось раздражение. — Допустим, ты говоришь правду. Допустим, за тобой действительно охотится Интерпол и нам надо немедленно бежать... Мы принесем в монастырь кольцо, медальон, что там еще... Но почему ты так уверен, что монашки позволят тебе взять сокровища? А если они вызовут полицию? Что ты тогда станешь делать? — Успокойся. Во-первых, существует договор, а во-вторых, я знаю, как их задобрить. — Кого? Монашек? — Да. — Петер потрепал жену по колену. — Я предложу настоятельнице оставить иконы и всякие предметы культа в монастыре, уверен, там хранятся настоящие реликвии! Все остальное заберем мы. Поверь, и для них, и для нас это станет хорошей сделкой. — Если только не весь клад состоит из святых реликвий, — пробурчала недовольная Софи. — И кстати, — блуждающий взгляд остановился на перстне с крупным камнем на мизинце левой руки мужа, — а где сейчас находятся кольцо и медальон? — Вот об этом я и хотел тебе рассказать. — Петер почти успокоился, казалось, заинтересованность жены придала ему сил и уверенности. — Однажды мы сестрой узнали о том, что в музее происходят хищения. Кто-то из служащих воровал оригиналы выставленных экспонатов, заменяя их копиями. Нами овладела паника. Мы с ужасом представили, как какой-нибудь негодяй завладеет тем, что должно принадлежать только нам. Естественно, вор, кем бы он ни был, все равно не смог бы воспользоваться ни медальоном, ни перстнем, но и мы бы потеряли все. И тогда Гардения предложила план. — Кто такая Гардения? — Софи ревниво прищурила глаза. — Моя сестра. Она была старше и решительнее, она сказала, что либо мы рискнем и, вполне возможно, окажемся в тюрьме, либо не будем рисковать, но тогда уж точно потеряем все. — Что же она предложила? — У директора музея было двое детей — сын и дочь, оба весьма некрасивы, и Гардения уже готова была принести себя в жертву, но... — Петер с хрустом сжал пальцы. — Я не мог ей этого позволить. Я сделал предложение дочери директора, и через месяц мы расписались. — Я ничего не поняла, — скуксилась Софи. — Зачем тебе это понадобилось? — А как бы иначе я смог оказаться в музее в неурочное время и открыть витрину? Постороннему человеку это сделать было практически невозможно. — Но ты же мог просто устроиться туда работать. — Я? Не смеши... Кто бы взял на работу сына бывшего владельца? Нет, нет, дело обстояло так: или мне жениться на директорской дочке, или... — Я поняла, — перебила его Софи, ей было неприятно слышать о бывшей жене. — И что произошло дальше? — Однажды днем я спрятался в подсобном помещении. Затем дождался ночи, отключил сигнализацию, вскрыл витрину и взял то, что принадлежало мне по праву. Фактически кражей мое деяние назвать нельзя. — И?.. Петер с досадой ударил себя по колену: — Все бы обошлось, но неожиданно поднялся шум, началась беготня, стрельба, мне пришлось прыгать прямо из окна... А наутро стало известно, что один из сторожей узнал меня и сообщил в полицию. За границу удалось сбежать чудом: в ту зиму было так холодно, что море замерзло до самой Финляндии. Всегда охраняли морскую границу, а тут вдруг образовались десятки километров сухопутной. Ну пока разобрались, пока туда-сюда, многие успели перебежать. И я в том числе. За границей я взял себе другое имя, это было не сложно сделать: тогда финны верили перебежчикам практически на слово. Мне даже помогли организовать дело, я быстро встал на ноги и вскоре стал весьма богатым человеком. Из Финляндии я переехал в Америку, оттуда обратно в Европу. Софи свела тоненькие ниточки бровей. — А что стало с твоей сестрой? На глазах мужчины показались слезы. — Я не знаю. Я даже не попрощался с ней. — Почему? — Мне не хотелось ее впутывать. Это теперь я понимаю, что нам следовало бежать вместе, но тогда я не был уверен, что побег удастся. Меня вполне могли пристрелить... Гардения все поняла иначе. Она решила, что я хочу единолично всем воспользоваться... И когда я ей позвонил, чтобы все объяснить, Гардения отказалась меня выслушать, сказала, что я предатель. — Значит, ты не знаешь, что с ней? — Нет. — И ты не пытался связаться с ней еще раз? — Пытался, через разные службы. Должно быть, она вышла замуж и сменила имя... Наверное, я отыскал бы ее, если бы сам приехал в Литву, но... Но пока с меня не снято обвинение, я не могу этого сделать. Софи пожала округлыми плечами. Известие о том, что сестра мужа безвестно пропала, нисколько ее не взволновало, скорее, наоборот, успокоило. — И все равно я ничего не понимаю. — Она морщила аккуратный носик. — С какой стати полиции столько лет тебя разыскивать за какую-ту дурацкую кражу? К тому же вещей, принадлежащих тебе? Петер тяжело вздохнул: — Все так и не так. В ту ночь, когда я оказался в музее, случилось еще кое-что: пропала коллекция золотых монет, но главное... был убит человек. Директор музея. — Ты убил его! — Софи охнула. Петер медленно, словно ведя многолетний спор с самим собой, покачал головой: