Перехватив конверт, поспешно вытащила сложенный втрое лист бумаги. Некоторое время она шевелила губами, хмуря тонкую бровь. — Петер, я ничего не понимаю... Нет, нет, слова мне все понятны, мне не ясен смысл этого послания. Кому оно адресовано? — Мне. К сожалению. — Тебе? — Розовые губы дрогнули. — Но здесь обращаются к какому-то Рогволду. — Рогволд — это я. — Ты?! Ничего не понимаю... А о какой дочери здесь идет речь? — О моей, естественно. У меня есть дочь. — А... Но... — В глазах появился ужас. — Почему ты никогда не говорил мне об этом? И что, все об этом знают? — Милая, не в этом дело... Капризное личико вдруг исказила нескрываемая злоба. Софи были близка к тому, чтобы закатить истерику. — А в чем, черт побери?! Мужчина понял, что либо он немедленно объяснится, либо через минуту сбежится вся прислуга. — Слушай меня внимательно, — тихо заговорил он. — Да, я действительно не тот человек, за которого всегда себя выдавал... — Ты женат. Фраза прозвучала с обреченной усталостью, казалось, молодая женщина уже услышала все, что хотела, и остальное ее мало интересовало. — Я был женат. Ответ успокаивал по сути, но голос звучал как-то неуверенно. — Был? Как истинная женщина Софи больше доверяла интонациям. — Это как понимать? Вы развелись или... — Или. — Так ты не развелся, перед тем как жениться на мне? — Нет. — Значит, наш брак незаконный. Софи побледнела как мел. Мужчина окончательно смешался. — Да... Нет... — забормотал он. — Я не знаю. Черт побери, какая разница! В любом случае моя первая жена умерла. — Когда? — Неделю назад. Раздался звук звонкой пощечины. Сейчас Софи ничем не напоминала ту ласковую кошечку, какую изображала из себе еще минуту назад. — Да как ты мог?! Как ты мог так поступить со мной, подлец? Что мне теперь делать? Выходить за тебя замуж второй раз? — Спазм то и дело перехватывал дыхание, голос становился визгливо-пронзительным. — А я-то, дура, думала, почему он так легко согласился со всеми пунктами брачного договора! Значит, ты попользовался мною и теперь намерен выбросить на помойку? — Она горько рассмеялась: — Ловко же ты все придумал! Мужчина не обращал внимания на изменившийся тон и откровенную грубость жены. Он был в отчаянии. — Софи, любимая, как ты могла так думать обо мне... Я очень, очень тебя люблю и именно поэтому предлагаю бежать. — Бежать?! Куда? — Куда угодно, только подальше отсюда. — И стать нищей? — И стать богатой, как ни одна женщина в мире. К вечеру ветер усиливался, нежно серебрился звон колокольчиков на краю бассейна. Софи накинула махровый купальный халат, достала из кармана платочек и промокнула глаза. Последние слова мужа ее несколько успокоили, он хоть и говорил какие-то странные вещи, но, судя по всему, бросать ее все же не собирался. Позволив ему поцеловать свои руки и плечи, она прошептала слабым голосом: — Хорошо. Я выслушаю тебя... Придвинув кресло ближе к шезлонгу жены, Петер положил руку на круглое колено. — Я родился в Литве, — тихо заговорил он. — Наша семья была очень известна. И очень богата. Наш род — один из самых древних и знатных. Это королевский род... Софи неожиданно хмыкнула. Потом еще раз. И вдруг рассмеялась звонким, переливчатым смехом. — Королевский! Нет, я сейчас умру от смеха. Петер помрачнел: — Ты напрасно смеешься. Я говорю чистую правду. Блондинка тут же хищно раздула крылья носа. — Правду, как же! Тогда скажи, как назывался твой род. Только не забывай, что я родом из Польши и, следовательно, короли у нас были общие. — Я потомок одной из ветвей Гедимина, — после небольшой паузы проговорил Петер. — Не основной, но... Пухлый рот медленно приоткрылся. — Ты... Гедиминович? — прошептала ошеломленная Софи. — Да. — Это правда? — Разумеется. Зачем мне тебя обманывать. Наоборот, я скрывал это, сколько мог. Растерянность снова уступила место недоверию. — Скрывал. Хм. Хотела бы я знать зачем. И если все, что ты сказал, — правда, то от кого ты собираешься бежать? Даже последний дурак знает, что в Литве сейчас нет коммунистов. Впрочем, так же, как и королей. Петер кивнул. — Все правильно. — Тогда в чем проблема? — Выслушай меня, не перебивая, и ты все поймешь. — Крепкие узловатые пальцы несколько раз с силой сжались. — Очень давно, когда Литва еще была советской, когда мы с сестрой были еще детьми, мама часто водила нас в наш бывший замок. Она верила, что рано или поздно нам все возвратят... Она говорила, что если это произойдет тогда, когда ее уже не станет, то первым делом мы должны будем заполучить перстень и медальон, хранящиеся в особом футляре в витрине парадного зала. Я был еще мальчишкой, и, конечно, мне было совершенно непонятно, почему из всех сокровищ, драгоценностей, картин надо было брать именно эти два предмета... А мама улыбалась и говорила, что все сокровища замка не стоят и тысячной доли того, что можно будет получить с их помощью. — И что же можно получить с их помощью? Пышные черные ресницы затрепетали. — Сокровища, — одними губами произнес Петер. — Несметные богатства. Софи, словно завороженная, подалась к мужу. — Настоящие сокровища? — также шепотом переспросила она. — Конечно, настоящие. Золото, серебро, драгоценные камни. Старинное оружие, иконы... — Ты не врешь? — Клянусь тебе. — И... там много всего? — Ты даже представить не можешь сколько!