— Я, наверное, тебе не говорил, но у меня есть племянник... Что? Что ты так смотришь? Даша смотрела возмущенно: — Что за ерунду ты мне тут рассказываешь! — Ерунда — это то, что у меня есть племянник? — растерялся Полетаев. — Это особенно. — Но... почему? — Если бы это было правдой, то означало, что у тебя есть брат или сестра, а, следовательно, и родители. Полковник сморщился, как от желудочных колик. — И что тут особенного? — кисло поинтересовался он. — Только то, что сие противоречит закону Дарвина. — Какому именно? — «Какому, какому...» — С заговорщицким видом Даша огляделась по сторонам, затем понизила голос: — О естественном отборе, разумеется. Природа не могла естественно отобрать такое чудовище, как ты. Лично я всегда была уверена, что ты кадавр. — Кто? — плоским от изумления голосом переспросил полковник. — Кадавр, — со вкусом повторила рыжеволосая. — То бишь искусственно выращенная тварь. Нет, не в том смысле, что ты тварь, а... — Так, я все понял. — Полковник помрачнел и полез во внутренний карман пиджака. — Будь добра, избавь меня от своих нездоровых ассоциаций. Если хочешь, то, конечно, и Станислава можешь считать кадавром, а также антихристом или кем тебе еще вздумается, но... — Одну минуточку, кто такой Станислав? — Мой племянник. — Полетаев выложил на стол небольшую фотографию. — Вот, прошу любить и жаловать, Станислав Олегович Полетаев, кадавр-младший. Даша наклонилась к снимку, зрачки удивленно дрогнули. Полетаевский племянник, если, конечно, это был он, мог и дяде дать сто очков вперед: к узнаваемым породистым чертам добавлялись бесшабашность молодости и чувственная дерзость красивого лица. Положа руку на сердце, он был чертовски хорош, этот самый племянник. Полетаев заметил ее удивление и поспешил внести разъяснение: — Вижу, Стас произвел на тебя сильное впечатление, но хочу сразу предупредить — ему всего двадцать, так что воспринимай его именно как моего родственника, и не более того. Фраза прозвучала с совершенно определенным подтекстом. Крылья веснушчатого носа сердито дрогнули. — Родственника, — проскрипела, задетая за живое, Даша, — как же! Скажи честно, это либо твой внебрачный сын, либо любовник. От злости Полетаев чуть не подавился сигаретой. — Как треснул бы тебе по загривку! — рыкнул он. — Что за глупости ты вечно мелешь... — Ладно, — Даша отмахнулась. — Рассказывай, какие проблемы у твоего... племянника. — Двумя пальцами она обозначила в воздухе кавычки. — Станислав действительно мой племянник, без всяких там... — Полковник повторил ее жест. — Ой, да Бог с ним, давай рассказывай. — В принципе ничего особенного не случилось. Недавно он познакомился с одной девушкой... — Поздравляю, — Даша откинулась на спинку стула. — С одной девушкой — это не с двумя. — Да дай же мне договорить! — Полковник несколько нервозным жестом потушил сигарету. — Дело в том, что моему брату и его семье эта дружба не очень нравится. Даша удивленно приподняла брови: — Ты вроде сказал, что твоему племяннику двадцать лет? — Двадцать. Совсем мальчишка... А девушка на три года старше. — Это ужасно. — Даша сочувственно кивнула. — Младенец и Магдалина. За эти три года, пока твоему племяннику меняли подгузники, она успела предаться всем порокам мира. Мне даже страшно предположить, что будет, окажись они наедине. О нашем с тобой возрасте я вообще стараюсь не думать. Синьор Монтекки, предлагаю немедленно разлучить влюбленных — давай, траванем негодяйку крысиным ядом, зачем ждать зловещей развязки? — Ты начнешь когда-нибудь говорить серьезно? — Полетаев досадливо сдернул с салфетки кольцо. — Станислав — разумный человек, я за него в этом плане не переживаю. Да, он несколько избалован, но в целом отличный парень. Даша пожала плечами. Даже если этот племянник вылеплен из чистого золота, все равно не понятно, какое она имеет отношение к нему, а заодно и к любовной истории, разворачивающейся за пару тысяч километров. — Ну а если он такой разумный, то, может, сам разберется? — Тут дело в другом… — Полковник явно колебался. — Даже не знаю, стоит ли тебе рассказывать. Ты так легкомысленно настроена... — Да ладно тебе! — Даша сделала строгое лицо. — Я совершенно серьезна, серьезнее не бывает. Итак, в чем проблема? — Мой брат просил ее проверить. — Кого? — не сразу поняла Даша. — Девушку своего сына, разумеется. — А... — Даша хотела спросить, «как насчет милиции?», но тут же вспомнила, с кем имеет дело: — Кому же проверять такие вещи, как не тебе? — Да проверял я. — Полковник выглядел расстроенным. — Но ничего не нашел. Я имею в виду — ничего криминального. — О, это очень подозрительно. — На конопатом лице тут же появилось озабоченное выражение. — Если даже ФСБ ничего криминального не обнаружила, тут явно дело нечисто. Представитель службы безопасности почувствовал себя оскорбленным: — Твоя ирония совершенно не уместна. Между прочим, речь идет о судьбе моего племянника. Даша кивнула. — В таком случае сообщаю: твой племянник достаточно взрослый и за свою судьбу уже в состоянии отвечать сам. Кроме того, как бы ни удивлялась твоя семья, но в мире полно честных, не замешанных ни в каком криминале девушек. А то, что они иногда не нравятся будущим свекровям, так это вообще в порядке вещей. — Тут рыжеволосая посмотрела строго. — Поэтому если хочешь просить меня о помощи, то назови действительно вескую причину, по которой стоит браться за это дело. Полетаев со вздохом захлопнул винную карту: — У нее нет родственников. — В смысле? — В самом прямом. У нее нет родителей, братьев, сестер, бабушек и так далее. — Какой ужас, бедная девочка! — Даша сочувственно всплеснула руками, но тут же неожиданно рассердилась: — Ах, вот оно в чем дело! Значит, обыкновенная сирота не может породниться с откормленным павианом из вашего благородного курятника. Так? — Нет, не так, — недовольно заметил Полетаев. — Тем более что павиан — это обезьяна. — Ты это к чему? — К тому, что ему в курятнике вроде как нечего делать. — Вот и хорошо. — Даша сняла салфетку с колен и положила рядом с тарелкой. — В таком случае мне здесь тоже делать нечего. Сегодня ты меня просишь шпионить за сиротами, а завтра что? Отбирать у безногих костыли? — Подожди. — Полетаев силком усадил рыжеволосую обратно на стул. — Я не сказал тебе самого главного. — Кто бы сомневался. — Молодая женщина все еще порывалась уйти. — Солнце встанет с запада в тот день, когда ты решишься рассказать всю правду. — Ну, всю не всю... — Никаких — ну! Или ты рассказываешь все, как есть, или... — Хорошо, я расскажу все. — Угу. — Да, расскажу! — Рассказывай, рассказывай. — А я и рассказываю... — Слушай, — разозлилась Даша, — я не доярка из тебя тут по капле выдавливать... — Выцеживать...