— Что с Вами? — спросил Алик, показывая на мою руку. Я ахнула — из двух параллельных царапин на руке сочилась кровь. — Где он? — спросила я. — Не знаю. У Вас бинт или пластырь есть? — Зачем? Так заживет. Я смыла кровь водой и, промокнув бумажным полотенцем, пошла искать кота. С помощью Алика минут через десять мы обнаружили его под диваном в гостиной. Когда Алик протянул руку, чтобы извлечь животное, раздалось утробное рычание, затем шипение и снова рычание. — Стресс у него, похоже, — заключил Алик. — Будем доставать? — Нет, пусть успокоится. Пойдем, чай, наверное, уже готов. Мы сели пить чай. — Вы сильно испугались? — Сильно. — Может, полицию вызвать? — Не надо. Что толку? Прости, что я тебя в это втянула. — Во что «это»? И вообще, кто это мог быть? Кто-то из дела, над которым Вы сейчас работаете? — Может быть. Иди спать. Две ночи подряд не спать вредно, особенно для йогов, — пошутила я. Алик сделал обход лавки, проверил дверь, включил сигнализацию и лег досыпать на кушетке в небольшом коридорчике, соединяющем лавку с квартирой. Я попробовала возразить, но он заявил, что так надежнее и тут же уснул. Я вернулась к себе в комнату, легла и открыла блокнот. У того, кто открыл дверь лавки, должен был быть набор инструментов, позволяющих это сделать. Круг подозреваемых не сильно сузился — при желании научиться пользоваться отмычками не так уж сложно. Я, например, купила бы в магазине несколько замков и тренировалась бы на них. Однако, чем было вызвано желание проникнуть в лавку? Чтобы убить меня? Но преступник, если он не дурак, должен же был понаблюдать за лавкой прежде, чем вломиться, а, значит, узнать, что здесь живет Алик. Неужели он планировал убить нас обоих? Тогда это означало, что я в своем расследовании уже вплотную приблизилась к убийце, и он считает себя разоблаченным или почти разоблаченным. Я уставилась на свой список. Теперь еще нужно проверять алиби всех шестерых на время убийства в Брукингсе. И еще под номером седьмым я записала подружку Тома Лойсли. Теоретически, она могла убить Джину и медсестру, а позже, когда Том узнал об смерти матери из сообщения, оставленном Грегом, и заподозрил свою подружку, она и его зарезала, сымитировав ограбление. Кстати, на Джину тоже напали на стоянке. По-моему, это называется почерком преступника. У этой подружки был доступ к ключам от квартиры Грега и Джины, если Том хранил ключи от родительской квартиры. Узнать о том, что Грег отправился в гостиницу, она могла просто, проследив за ним. Но зачем вламываться ко мне? Я ведь даже не знала ее имени. И с мотивом пока было не совсем ясно, но, когда речь заходит о покупке дома, может и мотив нарисоваться. Эми? Накануне она, очевидно, испугалась моего вопроса об их разговоре с Джиной. Пробраться в лавку, чтобы убрать меня как свидетеля ее более близкого, чем кто бы то ни было предполагал, знакомства с Джиной? Тогда она могла и не знать об Алике, действуя без подготовки. Неужели, это Эми? Хорошо, что договорились встретиться в людном месте. Я нарисовала напротив ее имени жирную точку. «Попробую завтра позвонить доктору Джонсону около одиннадцати и выяснить, где была Эми вечером в среду,» — подумала я и сделала пометку в блокноте. Взломщиком мог оказаться и любой другой из моего списка кроме, пожалуй, Линн, которая знала о сигнализации. Утром, выпуская ее, я попросила подождать пока отключу «систему охраны» — так я кажется выразилась. За дверью послышался шорох, я напряглась. Потом раздалось капризное мяуканье и я услышала как кот бесцеремонно царапает дверь. Пришлось встать и впустить его. Он прошмыгнул в комнату, потерся о мою ногу и запрыгнул на кровать. Я завела будильник — было уже почти пять утра — и легла спать. Воскресенье Будильник разбудил меня в девять. Кота на кровати не было, не было его и нигде в комнате, но дверь была закрыта. Я накинула халат и вышла в коридор. Из кухни пахло чем-то подгоревшим. Оказалось, что Алик готовил французские тосты. Кот сидел на стуле перед новой миской и ел лапой, то есть цеплял на коготь кусочек консервированного мяса и отправлял в рот. — Как он сюда попал? Я имею в виду, как он выбрался из моей комнаты? — Вы не слышали? Он так мяукал и ломился в дверь, когда я пришел на кухню. Пришлось выпустить. — Вот нахал. Хорошо еще, что не разбудил. Ты выспался? — Да. — У тебя сегодня выходной. Помнишь? — Я почитаю, наверное. Мне, вообще-то, машину нужно немного подшаманить, но это позже. Я спросила, что случилось с его машиной, и за завтраком мы проговорили про разные марки машин, механиков и ценах на бензин. Кот покончил с едой, но продолжал сидеть на стуле. — Еще хочет, — заключил Алик и полез в холодильник за следующей порцией. — А у Вас какие планы на сегодня? — У меня встреча в одиннадцать, а потом — не знаю. Может в Брукингс съезжу ненадолго. — Обед когда готовить? — Ну, если ты хочешь готовить, то часов в шесть. Идет? — Идет. А зачем Вам в Брукингс ехать? Сегодня же воскресенье. Там, наверное, все закрыто. — Знаю, что закрыто, может и не поеду. — Поосторожнее бы Вы были, — начал он, но мне не хотелось говорить про дело. Я поблагодарила за тосты и кофе и предложила для мытья посуды пользоваться посудомоечной машиной, которую не включала, наверное, с тех пор как Старик попал в больницу. Покопавшись в ящиках, я нашла почти полную пачку порошка, и мы загрузили тарелки, чашки и сковородку в машину. Подумав, Алик еще положил туда уже снова пустую миску Кита. Я пошла в кабинет. Проверив электронную почту, я нашла в своем ящике пару писем от мужчин с сайта знакомств, но отвечать на них не стала, даже не прочитала толком. Ящик Джины был пуст. Я попыталась сосредоточиться на том, как найти подружку Тома. Еще попробовала поискать в интернете подробности убийства в Брукингсе, но ничего, кроме маленькой заметки, что уже была у меня в деле, не обнаружила. До встречи с Эми оставался еще целый час, и я пододвинула к себе список недавних звонков Джины. Неопределенными еще оставались три номера, и я начала с того, что накануне был недоступен. «Абонент недоступен или находится вне зоны покрытия,» — снова услышала я. «Наверное, это телефон Тома,» — я сделала пометку в списке и набрала следующий номер. — Але, — послышался веселый женский голос. — Здравствуйте, я хотела бы поговорить о Джине Лойсли. У Вас есть минута? — О ком, простите? — О Джине Лойсли. — Хочу напомнить Вам, что сегодня воскресенье. В экстренном случае — вызывайте скорую, если спешки нет, то перезвоните завтра в клинику, пожалуйста, — послышался шум какой-то возни и телефон отключился. Я решила, что это мог быть голос Кэти, жены доктора Дарсона, который устроил вечеринку и рекомендовал Джине доктора Джонсона. «Хорошо, перезвоню завтра в клинику,» — пробормотала я в ответ и набрала третий номер. Он по-прежнему не отвечал. Пора было собираться на встречу с Эми. Я приняла душ, порылась в шкафу, нашла свитер и брюки, которые не надевала, наверное, с весны и обнаружила, что поправилась. Не так, чтобы очень, но немного. В который раз пообещав себе сесть на диету и записаться в секцию карате после того, как закончу с этим делом, я отключила сигнализацию и пошла искать Алика, чтобы предупредить о своем уходе. Алик был в лавке и производил какие-то измерения на стене. Я сказала ему, что ухожу, даже не поинтересовавшись, что он собирался со стеной делать. Кот сидел на прилавке и, не отрываясь, смотрел на Алика. Езды от лавки до кафе в парке с водопадами минут пять. Я припарковала машину на северной стоянке, но из машины выходить не стала, а набрала номер доктора Джонсона. Он ответил не сразу. Я поздоровалась, извинилась за звонок в воскресенье и спросила, не был ли он знаком с сыном Джины — Томом. — Нет, я даже не знал, что у нее был сын. — Доктор, еще один вопрос: что Вы делали в среду вечером? — В среду? А, в среду мы с Эми ездили ужинать в японский ресторан на 57-й и Луиз авеню. — Во сколько, не помните? — Помню, в семь. Я заказывал столик заранее. Что-нибудь еще произошло в среду? — в голосе его опять была усталость. — Да. Скажите, доктор, а Эми не встречалась с Джиной? Ну, я имею в виду, не могла ли она самостоятельно попытаться выяснить с ней отношения? — Эми? Не думаю. Вы бы знали, как я за все это раскаиваюсь. — Эми все время в клинике? — Да, она приезжает туда иногда раньше меня и часто позже меня уходит. Иногда мы вместе ездим на ночные вызовы. — И как часто у вас бывают ночные вызовы? Вы же пластический хирург? Я не совсем понимаю. — Сегодня был. Вызывают во время аварий, когда требуется консультация. — То есть Вы прошедшей ночью ездили на вызов? — Да, в госпиталь, — и он назвал имя пациента, который на мотоцикле врезался в столб. — Эми тоже ездила? — Нет, она последнее время плохо спала, и вчера приняла снотворное. Да и не к чему ей было со мной ехать. — Вы давно вернулись? — Часов в шесть утра. А в чем дело? — Ничего, доктор, все в порядке. Я могу с Эми поговорить? — Нет, она уехала проветриться и походить по магазинам. Пожалуйста, не трогайте ее сегодня — пусть отдохнет, а завтра, если Вам необходимо, приезжайте в клинику часам к шести — мы ответим на все Ваши вопросы. Я понимаю, у Вас расследование. — Спасибо, доктор. Может быть, я и подъеду. Всего хорошего. Еще раз извините, что побеспокоила Вас в воскресенье, но Вы правильно понимаете — расследование. Было без пяти одиннадцать, я вышла из машины и пошла на встречу с Эми. * * * Она уже сидела за столиком и пила кофе из бумажного стаканчика. Я тоже взяла кофе и подошла к ней. Выглядела Эми не важно — под глазами синяки, кожа на щеках немного обвисла, волосы не уложены, а просто перехвачены резинкой на затылке, но от нее приятно пахло духами. Я могла уловить аромат даже сквозь запах кофе. — Здравствуйте, Эми, — как можно приветливее начала я. — Здравствуйте, — она сделала глоток.