— Что значит «не знаю»? — оторопела я. — Только не обижайтесь, пожалуйста, но письмо на компьютере может каждый отпечатать. Я не хочу сказать, что это Вы сделали, но, боюсь, что для предъявления обвинения человеку с адвокатами Олсенов, письма на флешке — маловато. Я сникла. Похоже, инспектор был прав. — Но ведь должно же быть что-то еще! Смотрите, она пишет про тюрьму, значит, было какое-то преступление. За отцовство пока еще в тюрьму не сажают, даже, если он и бросил своего ребенка. — Возможно, — медленно произнес инспектор. — Я Вам не говорил, но полицейский из Сиэтла, когда передавал мне данные на Стива Адамса, упомянул, что тот, было, подозревался в причастности к какому-то разбойному нападению, но потом его алиби подтвердилось или что-то в этом роде, а потом он утонул. — А преступников нашли? — Не знаю. Завтра буду снова звонить в Сиэтл, — пообещал инспектор и взял еще один бутерброд. И снова понедельник Еще один понедельник, третий по счету со дня убийства Джины Лойсли, начался весьма обычно — с запаха кофе из кухни. Когда я, наскоро умывшись и причесавшись, появилась на кухне, кот уже доедал свою порцию, а Алик заканчивал творить бутерброды. — Ты меня совсем избалуешь, — заявила я. — Это не баловство, — серьезно ответил Алик. — Завтрак должен быть сытным и полезным. — А обед? — А обед — вкусным, — рассмеялся он. Мы позавтракали. Причем кот, уже закончив свое хрумканье, со стула не слезал и внимательно следил за нами, иногда начиная тихонько мурлыкать. Мы, в который раз, стали спорить о том, сколько его надо кормить. Алик утверждал, что еды ему надо давать столько, сколько он хочет, мне же казалось, что при таком малоподвижном образе жизни следовало его несколько в еде ограничивать. Кит, очевидно, зная, что речь зашла о нем, смущенно жмурился и иногда зевал. В конце концов, Алик не выдержал и открыл ему пакетик с мясным желе. Благодарно замурлыкав, Кит начал есть лапой. — Алик, когда он голодный, он лапой не ест, — начала я. — Тетя Дженни, он же из приюта. Кто его знает, как и где он жил. Пусть хоть теперь отъедается. Алик был прав. «Пусть ест, раз хочется,»- раз и навсегда решила я и пошла в кабинет. * * * Инспектор позвонил около полудня и сообщил мне, что, действительно, Стива Адамса подозревали в причастности к разбойному нападению на дом его дяди. Оказалось, что Стив рано унаследовал небольшое состояние от своих родителей, которое довольно быстро промотал и остался практически без гроша. У него был дядя, единственный родственник и заядлый нумизмат. Коллекция его была не супер ценной, но все-таки тянула на пару-тройку десятков тысяч долларов. Так вот, однажды вечером в дом проникли неизвестные, дядю убили, а коллекцию не украли потому, как сработала сигнализация, которую дядя установил буквально накануне и никому об этом не сказал. В ходе следствия выяснилось, что убийство произошло в четверг, а каждый четверг дядя имел обыкновение ездить играть в бридж с друзьями. В тот четверг он остался дома, поскольку один из партнеров позвонил и отменил встречу — у него заболела жена. О привычках дяди знали немногие — старик вел довольно замкнутый образ жизни. А вот у его разорившегося племянника могли быть виды на наследство, которое ему, кстати, не досталось. Все свои деньги дядя завещал какому-то ветеранскому госпиталю. Подозрение пало на Стива Адамса, но его жена, с которой они, по свидетельствам очевидцев, были на грани развода, сказала, что в тот вечер Стив был дома и они ссорились. Ссору действительно слышали соседи, и по времени она совпала с ограблением и убийством. Кроме того, в доме на ручке шкафа с монетами нашли два отчетливых отпечатка пальцев, которые ни Стиву, ни его жене не принадлежали. Жену Стива звали Джина, Джина Петерс. — А отпечатки Вам прислали? — поинтересовалась я. — Да, — буркнул инспектор. В его голосе чувствовалось то ли недовольство, то ли просто усталость. Я сомневалась, попросить отпечатки сразу или подождать, когда настроение у него улучшится. В конце концов, взяла и пригласила инспектора на ланч, на что он ответил, что ему некогда, а отпечатки он завезет и так минут через сорок, если мы с Аликом напоим его кофе. Я пообещала еще чего-нибудь перекусить и пошла за Аликом в лавку. Тот согласился, чтобы я его подменила, пока он будет готовить кофе и делать бутерброды. Рука у меня все еще болела и невозможно чесалась. — Значит заживает, — обнадежил меня Алик и напомнил, что мне надо было съездить на перевязку. Он еще что-то хотел сказать, но зазвонил телефон. Это была Дженифер, она поинтересовалась моим здоровьем и предложила выбраться куда-нибудь на ланч на следующий день. — У меня к Вам дело и предложение, — сказала она и добавила, что угощает она. Я не стала отказываться и мы договорились встретиться в небольшом ресторанчике на Мейн стрит. Инспектор приехал, как и обещал, через сорок минут. Мы пили кофе на кухне и разговаривали про убийства. Кота видно не было. Инспектор сообщил мне, что, открыв файл на флешке, я внесла в него изменения и теперь для доказательства чего бы то ни было он не годится. — Но он вполне годится для того, чтобы выбрать правильное направление поисков, — парировала я. — Я и раньше предполагала, что все завязано на отце Тома, а теперь этому появилось пусть и не самое лучшее, но доказательство. — А как же быть с тем, что от покушавшегося на Вас пахло духами, — опять завел инспектор. — Да и по телефону с Вами разговаривала женщина. — Слышно было не очень хорошо. Если мужчина начнет говорить высоким голосом, то его вполне можно принять за женщину, — пыталась я убедить инспектора. — Или у этого папаши есть сообщница, — заключил инспектор. — Вы хотите сказать, что на меня напала сообщница? Не слишком ли мудрено? — Не знаю. У меня от этого дела голова пухнет. У нас в основном дела простые, безо всяких двадцатпятилетних корней и серийных убийств, — и инспектор взял последний бутерброд. — Но сообщницей может быть только женщина, которая либо принимала участие во всех тех давних делах, либо та, которой этот преступник и убийца очень дорог, — строила я предположения. — Мать, сестра или жена, — подвел итог инспектор. — Сестры у него нет, насколько мне известно, жена — дочь, по-моему, адвоката Олсена, а Сара вряд ли физически способна на такое, — анализировала я и добавила, что у напавшего на меня была не старческая хватка. — Вы кого имеете в виду? — поперхнулся инспектор. — Крика, разумеется. — А почему его? — Ну, во-первых, зовут его Кен, во-вторых, он был в районе Сиэтла двадцать пять лет назад, в-третьих, Кэтрин Дойчи вспомнила, что, вроде, был у него приятель в то время по имени Стив. — Кэтрин Дойчи!? Это та Кэтрин…. — Да, — я не дала ему договорить и рассказала о своей беседе с Кэтрин и о том, что она при всех похвалила духи Эми на приеме. — Крик вполне мог услышать, а потом надушиться и напасть на меня, — начала я и сама себя перебила. — Постойте, но тогда получается, что он хотел просто меня напугать или убедить в том, что преступник женщина, то есть пустить по ложному следу. Если бы он хотел меня убить, то ему не надо было весь этот маскарад с духами устраивать. И, потом, откуда он мог знать, что я узнаю этот запах и он приведет меня к Эми? Да и зачем все это? Ведь Грег сидел в тюрьме и ему даже предъявили обвинения. — Возможно, кто-то пытался убедить нас в невиновности Грега Лойсли, — нехотя предположил инспектор. — Но вероятнее всего, это была Эми и ничего не хотела от Вас прятать. — Но зачем? Я ведь ее не подозревала! Хотя, я ей звонила и спрашивала про Сару. Может, она тоже как-то со всем этим связана? — вслух рассуждала я. — Логику преступника иногда трудно объяснить, — заметил инспектор. — Я уже говорил Вам, что хладнокровно убить несколько человек и не начать паниковать и делать глупости довольно сложно. Я понимала, что ему, офицеру полиции, нелегко было бы признать очередное поражение. Впрочем, я тоже была не на высоте. Мне надо было еще раз все хорошенько обдумать и сопоставить все факты. Я дождалась, когда инспектор, допил свой кофе, вытащил из кармана листок бумаги с отпечатками пальцев грабителя из Сиэтла, положил его на стол, попрощался, напомнил мне, что я должна держать полицию в курсе, поскольку расследуется убийство, и ушел, предложив, напоследок, отвезти меня на перевязку. Я отказалась и, проводив инспектора, скорее, выпроводив его, закрылась в кабинете. Просидев там часа полтора и ничего не придумав, я решила-таки съездить на перевязку и развеяться. Ярко светило солнце, но выпавший накануне снег и не думал таять. Похоже, зима начиналась рановато для периода глобального потепления, про которое все время трендили по телевизору. Когда я, уже после перевязки, парковала машину около Хай-Ви, зазвонил телефон. Это была Кэтрин Дойчи: — Здравствуйте Дженни, Это Кэтрин. Помните, Вы спрашивали меня про Стива, приятеля Кена? У меня перехватило дыхание, но я выдавила из себя довольно равнодушным тоном: — Да, конечно. — Так вот, — продолжала Кэтрин. — Вчера ко мне заходил Каспер, мой брат. Я рассказала ему о нашей с Вами беседе, и он вспомнил, что у Кена действительно был друг — Стив Адамс. Они вместе учились в колледже и играли в бейсбол. — А Каспер тоже с ними учился? — осторожно начала я. — Нет, но в то лето Каспер приезжал ко мне в Сиэтл и мы много времени проводили вместе. — А можно мне поговорить с Каспером? — попросила я. Она на секунду задумалась, потом неуверенно сказала: — Наверное. Я спрошу у него. Перезвоните мне вечером, пожалуйста. В любое время. Потом она пожелала мне хорошо провести день и положила трубку. Итак, в деле появился еще один К., который в Сиэтле был знаком с Кеном, Стивом Адамсом и, вполне вероятно, с Джиной Петерс-Адамс-Лойсли. Был ли он причастен к убийству дяди-нумизмата? Это мне предстояло, в том числе, выяснить. До вечера я занималась делами лавки, а около семи набрала номер Кэтрин. Она сразу же сняла трубку и, узнав меня, сказала, что Каспер ждет моего звонка. Получив телефон Каспера и поблагодарив Кэтрин, я задумалась. Стоило ли снова лезть самой в пекло, рискуя собственной шкурой? Но звонить инспектору не хотелось. Я итак его порядочно запутала в последние дни всеми своими показаниями и предположениями, поэтому пришлось самой звонить Касперу Дойчи. Он очень приветливо разговаривал со мной по телефону и предложил встретиться на следующий день у него в клинике. — Я — ветеринар, — пояснил он и рассказал мне как лучше добраться. На этом закончился понедельник. Я немного посмотрела телевизор — была передача о том, как заставить избалованных или невоспитанных домашних животных играть по Вашим правилам. К сожалению, показывали только собаку, хомяка и попугая. Я запомнила название передачи и за ужином рассказала про нее Алику. — Вы думаете, Кита надо перевоспитывать? — спросил он и попытался погладить Кита, который в ответ возмущенно замотал хвостом. Есть, однако, не перестал. — Не знаю, — ответила я. — Посмотрим. Старт у него больно резвый. Это было чистейшим враньем. Я привязалась к коту и мне нравилось, что он избалован, но признаваться я в этом не хотела даже себе. Ночью мне снились кошки с желтыми глазами и, почему-то, разноцветными шкурками. К одной из них мне удалось подобраться довольно близко и я увидела, что это к шерсти привязаны разноцветные ленточки. Я хотела отвязать ленточки, но кошка убежала. «Кит, Кит», — стала я звать кота и проснулась.