— Ничего, я уже освободилась, — ответила Сью. — Вы случайно не знаете адреса родителей Марты? — Нет, но у меня есть телефон. Дать? — Да, пожалуйста. — Знаете, я еду домой. Не возражаете, если я перезвоню Вам минут через десять. Тут движение такое… — Конечно, Сью. Я буду Вам очень благодарна. * * * Через четверть часа у меня был номер телефона родителей Марты. Я позвонила и довольно легко договорилась о встрече. Стоит ли уточнять, что, дожидаясь звонка от Сью, я была на пути в Сентервилль. Огромная туча, та, что я наблюдала около часа назад, стала еще темнее. Быстро смеркалось, и я надеялась, что родители Марты живут около шоссе, а не на какой-нибудь проселочной дороге, где мой низкий седан может легко съехать в кювет или застрять в снегу, который, я была уверена, вот-вот должен был повалить из брюха этого грязно-серого цвета монстра. К счастью, нужный мне поворот был милях в пяти, не доезжая Сентервиля, и к дому вела хоть и не асфальтированная, но вполне сносная гравийная дорога. Я свернула, и камешки забарабанили о днище моего «Доджа». Рядом с почтовым ящиком — приветственная табличка «Мы всегда рады Вас видеть». Неожиданно откуда-то из-под кустарников, выполняющих роль забора, с громким лаем вылетела небольшая мохнатая собачка. Я резко затормозила, машину немножко занесло. Собачка продолжала лаять и носиться вокруг. Иногда в свете фар я видела ее скалящуюся мордочку. До самого дома было еще метров пятьдесят, и я решила, что безопаснее будет, если я подъеду поближе. С большой осторожностью я отпустила педаль тормоза, и машина медленно поплыла по направлению к крыльцу. Собачка перестала носиться вокруг и сменила тактику, теперь она высоко подпрыгивала, видимо, с целью меня покусать, и, если бы не боковое стекло, ей бы это вполне удалось. Я слышала лязгание несомненно острых зубов прямо у своего уха. Ситуация! Подъехав настолько близко, насколько позволяли приличия, я снова позвонила. — Добрый вечер, это Дженни. Мне собачка не дает выйти из машины. Она кусается? — Бегу, бегу, Дженни, дорогая, — заверещала в трубку мать Марты. — Я совсем забыла про Ханну. Я увидела как открылась входная дверь, и на пороге показалась очень высокая женщина. На ней был длинный плащ, а может пальто. — Ханна, немедленно домой! — провозгласила женщина, и маленькая собачка мгновенно повиновалась. — Заходите, — женщина помахала мне рукой, приглашая в дом. Я вышла из машины и пошла в дом. — Извините за Ханну. К нам почти никто не приезжает, вот она и радуется всякому гостю. Я подумала как, наверное, любит эту Ханну местный почтальон. — Проходите, проходите, — продолжала между тем женщина. Я осторожно прошла в большую гостиную. Ханны нигде не было видно. — Она уже убежала к хозяину на второй этаж. Ему неможется с тех пор как мы узнали про Марту, — объяснила женщина и протянула мне руку. — Меня зовут Мелинда, а Вы, значит, частный детектив? Я улыбнулась и кивнула головой. — Можете так меня называть. Мелинда, мне очень жаль, что с Мартой так вышло, — слова застряли у меня в горле. — Не надо, и так все ясно. Всем жаль, — пресекла мою попытку выразить соболезнования Мелинда. Мы были уже в гостиной с массивным камином, перед которым стояли два глубоких кресла. В углу, у окна, была елка; вместо украшений на ней были траурные ленточки. — Садитесь, — пригласила Мелинда, указывая на кресло. — Хотите чего-нибудь? Я покачала головой. — Нет, спасибо. Я ненадолго. С Вами уже разговаривали полицейские? — Да, вчера, — она на секунду замолчала, вспоминая. — Или позавчера здесь целый день отирались. — У меня чай с травами. Давайте все-таки принесу. Я согласилась. Мелинда пошла на кухню. Я смотрела ей вслед. Не женщина, а настоящий гренадер, правда, похоже, очень славный. Я представила невысокого Алазара рядом с матерью и невольно улыбнулась. Да, наверное, тому нелегко было, хотя почему собственно. Я встала и обошла гостиную — довольно большая комната, немного пустовата на мой вкус. Около входа небольшой журнальный столик, который я сразу не заметила. На столике стояли фотографии Марты. Некоторые были в рамках, некоторые просто лежали на стекле вперемешку с несколькими открытками, по-видимому, соболезнованиями. Я подошла и стала рассматривать фотографии. Марта маленькая в ползунках и в чепчике, Марта побольше с косичками и в коротком платьице, Марта с подружками, Марта рядом с маленьким мальчиком на скамейке в парке. Мальчик, наверное, Алазар. Вырезка из газеты пятнадцатилетней давности. Я прочитала заголовок «Где купить выигрышный билет? Марта Вудсайд выиграла 10,000 долларов в лотерею». Минуточку, значит Марта меняла фамилию. Была замужем? Я сделала пометку в тетради, которую достала из сумки. Из той же сумки я выудила ручку, села в кресло и приготовилась к разговору с Мелиндой, которая со скрипом ввозила в комнату столик на колесиках. Скрипел этот самый столик, Мелинда рассмеялась: — Ничего не могу с ним поделать. Практически новый стол, а скрипит как антиквариат. — Да, — улыбнулась я. — Поскрипывает немного. Про себя я отметила, что для матери, у которой только что зверски убили дочь, Мелинда была довольно весела и разговорчива. Впрочем, скоропостижные выводы не всегда правильные. Как ни мал был мой опыт в детективном деле, но кое-чему я уже успела научиться, и одним из первых выученных уроков было не верить сразу всему тому, что видишь. Тем временем Мелинда докатила столик до моего кресла, налила в чашку чая и положила на крохотную тарелочку большой кусок кекса. — Угощайтесь, — приказала она и сунула в кекс потемневшую от времени вилку. Я попробовала чай, который и впрямь оказался очень вкусным и ароматным. — Да, я эти травы сама собираю, — довольно рассмеялась Мелинда, когда я призналась ей, что отродясь не пробовала такого вкусного чая. — Каждую траву нужно сорвать в определенный день, да еще высушить правильно. Я понимающе кивнула. — Но Вы не за травами сюда притащились, — сама себя оборвала Мелинда и снова распорядилась: — Спрашивайте, что хотите. И я приступила к допросу. Меня интересовало все, что Мелинде было известно о жизни Марты. Оказалось, не так много. Марта рано ушла из дома. Сразу после окончания школы он поступила в колледж и переехала в общежитие, как того требовали правила колледжа. Все студенты первого и второго курсов в обязательном порядке должны были жить в общежитии, а позже Марта уже не захотела возвращаться в дом к родителям и сняла квартиру. Много они не общались. Марта довольно регулярно звонила, иногда заезжала в гости, но общение было поверхностным. — А что Марта изучала в колледже? — поинтересовалась я. — Бухгалтерию, ведение бизнеса и всякое такое, — неопределенно ответила Мелинда. — Медицину? — уточнила я. — Нет, что Вы, для медицины мозги иметь надо, — неожиданно сообщила мне Мелинда. Я посмотрела на нее с удивлением. — Не смотрите Вы на меня так. Вы думаете, что я не горюю. Это не так. Просто, я и ее и сына, прости Господи, уже давно для себя похоронила. Маленькими они были славными детками. Да Вы на картинках, наверное, уже видели, — они кивнула в сторону стеклянного столика у входа. — А потом, когда выросли, все в отца. И Мелинда рассказала мне как она вышла замуж за бухгалтера небольшого агентства, которым владел ее отец. — Я ведь видите какая, — она на секунду запнулась, подыскивая, видимо, подходящее определение. — Большая. Это сейчас девки под метр восемьдесят да еще на каблуках ходят, и ничего. А в те времена девушка чем меньше, тем привлекательнее. Я ни с кем и не дружила совсем, да и никто за мной и не ухаживал, вот отец и сосватал мне Джорджа. Он, конечно, ничего, но вот детишки наши не вышли. Что одна, прости Господи, что другой. — А что, по-Вашему, им не удалось. У Марты, по-моему, хорошая работа была… — Секретаршей? — Мелинда усмехнулась. — И что же в этом хорошего? Сегодня секретарша, а завтра турнут, и уже не секретарша. Тоже мне, работа… — Почему Вы так? У них солидная контора… — Знаю я эту солидную контору, до этого тоже работала в солидной конторе, пришлось психо…, как там его? Психотерапевта нанимать, чтобы отошла. Вы знаете эту историю? Я кивнула. — Мелинда, скажите, а почему у Марты там, в газете, фамилия Вудсайд, а не Крейн? — Вудсайд — это ее девичья, то есть наша фамилия. — Марта была замужем? — удивилась я. — А чему Вы удивляетесь? Да, была. Выскочила замуж за какого-то прохвоста из колледжа. Он на ней из-за тех десяти тысяч и женился. Не знал, дурак, что после уплаты налогов и ее кредита за учебу от этих денег пшик, что осталось. Они где-то с год прожили, а потом он от нее сбежал. По-моему, она так и не развелась с ним. Мелинда вздохнула и допила свой чай. — Еще подлить? — спросила она. Я кивнула головой, так как рот мой был занят кексом. Мелинда встала, чтобы разлить чай по чашкам, и снова села. — Вы знаете Алекса Брандта? — спросила я. — Нет, никогда про такого не слыхала. Кто такой? Знакомый Марты? Я пожала плечами. — Не знаю. Скажите, а Марта в последнее время не вела себя так, будто у нее появились или вот-вот появятся большие деньги? — Откуда? — выпучила на меня глаза Мелинда. — Откуда у нее деньги? Я же говорю Вам, что дети у меня все в мужа пошли — непутевые и неумные. Хоть и тяжело мне это признать, но от правды-то не уйдешь. Она тяжело вздохнула и сложила свои большие руки на коленях. Я заметила, что пальцы у нее чуть-чуть дрожали. — А с Алазаром, с братом, — зачем-то пояснила я. — Они часто общались? — Нет, наверное. У каждого своя жизнь. Алазар славным мальчиком был. Ему бы не вырастать вовсе. — Почему?