Таким образом, все указывает на существование в Англии могущественной персоны либо группы персон, которые многие годы осуществляли контрабандные операции с наркотиками, и лишь по счастливому стечению обстоятельств, а также благодаря бдительности и смекалке наших офицеров мы сумели установить, что Алан Роджерс работал на эту персону или группу персон. Мы всем сердцем надеемся и даже убеждены: блестящая работа Скотленд-Ярда позволит уже в скором времени разоблачить преступников в вашей стране, положив тем самым конец незаконному бизнесу. Однако помимо желания передать вам приведенную выше информацию, у меня была еще одна причина доставить себе неизъяснимое удовольствие и отправить данное послание. Я считаю себя обязанным уведомить вас о возвращении в Буэнос-Айрес из Англии моего коллеги, младшего комиссара Эриберто Ансельми Домингеса, также занимавшегося данным расследованием. Младший комиссар Домингес был направлен мною по согласованию с заместителем начальника нашей полиции для посещения Европы под видом обычного пассажира на том самом судне, стюардом которого являлся мистер Алан Роджерс. Я посчитал необходимым, чтобы за Роджерсом велось непрерывное наблюдение во время кратковременного отпуска в Англии в надежде выяснить, кому он передает нелегально доставленные наркотики. Вас может удивить, мой дорогой друг, почему мы сразу не поставили вас в известность о своих подозрениях и о предпринятых нами шагах для их подтверждения. Причина проста. Мы неизменно придерживаемся принципа, что дело должно быть раскрыто нами собственными силами, прежде чем станут возможны совместные усилия по его триумфальному завершению. Добравшись до этого абзаца, я не смог сдержать улыбки. И Стьют, поняв, до какого места в письме я дошел, разделил со мной веселье. — Вы все поняли правильно, — сказал он. — Лукавые хитрецы хотели присвоить всю заслугу в раскрытии преступления исключительно себе. По возвращении Роджерса в Буэнос-Айрес они произвели бы сенсационный арест, а мы получили бы от них полностью завершенное дело, включая и личности преступников, действовавших у нас под носом. Что ж, мне почти жаль своего аргентинского друга. Для него огромная неудача, что Роджерс внезапно покончил с собой. — Колоссальная неудача, — согласился я. — Но все обстоит даже еще хуже. Читайте дальше. Младший комиссар Домингес не сумел последовать за Роджерсом из порта, поскольку при высадке пассажиров и экипажа возникла определенная неразбериха. Но исполненный решимости продолжить и успешно завершить возложенную на него сложную миссию, весьма способный офицер Домингес сумел выяснить в пароходстве, где служил Роджерс, его адрес в Брэксэме, куда он и отправился поездом утром во вторник 21 февраля. Он счел нежелательным наводить справки непосредственно в доме Роджерсов, и ему не оставалось ничего, кроме как держаться главных улиц города в надежде вновь обнаружить нужного ему человека. Но он знал и о пристрастии Роджерса к алкогольным напиткам, а потому старался находиться как можно чаще поблизости от самого крупного отеля и паба. И вот вечером того же дня терпение и наблюдательность Домингеса оказались вознаграждены: он заметил Роджерса в компании молодой дамы, которую со свойственным ему энтузиазмом описал как образец очарования и красоты прославленных на весь мир английских блондинок. Весь вечер он имел возможность следить за перемещениями Роджерса, вернувшегося домой в одиночестве по заранее установленному адресу в 22.30. Младший комиссар дождался полуночи, а когда убедился, что Роджерс в ту ночь больше ничего не предпримет, занялся поисками места для собственного ночлега. И здесь его постигло разочарование. Для него оказалось новостью, что по закону, принятому вашим парламентом, все отели и питейные заведения закрывают в десять часов, и к полуночи дома заперты на замки, а жители мирно почивают. Младший комиссар описал свое открытие в ярких и сильных выражениях, в которых отдал дань уважения несомненной мудрости английских политиков. Ночь ему пришлось провести под крышей эстрады для оркестра в общественном парке, где ему причинили немалые мучения превратности местных погодных условий в такое время года. Однако вопреки всем сложностям, на следующее утро в среду наш офицер неукоснительно вернулся к исполнению своего долга и видел, как Роджерс покинул здание магазина, внутри которого жил. Случилось это примерно в 10.30. Мужчина пользовался мотоциклом. А потому младший комиссар, заняв наблюдательный пункт возле самого популярного в городе паба, вновь заметил Роджерса только в 14.20, когда тот входил в помещение вместе с неким пожилым человеком. Но стоило им заметить нашего офицера, они столь поспешно покинули бар, что у младшего комиссара не осталось сомнений: пожилой мужчина был явно вовлечен в незаконную торговлю наркотиками. Домингес продолжил следить за ними, видел, как старший из двоих направился в сторону железнодорожной станции, а потом стал свидетелем того, как Роджерс забрал свой мотоцикл с территории располагавшегося поблизости частного отеля. Больше он Алана Роджерса не встречал до восьми часов вечера, когда вновь заметил его входившим в паб и гостиницу «Митра». Младший комиссар еще некоторое время дежурил на улице, когда внезапно увидел девушку, описанную им ранее со столь лирическим пылом, тоже входившей в паб, причем без всякого сопровождения. Его это весьма поразило, поскольку он исходил лишь из обычаев собственной страны, где не принято, чтобы юная леди посещала питейное заведение вообще, не говоря уже о том, чтобы делать это одной. Однако едва девушка успела оказаться внутри паба, как из дверей показалась целая группа людей, что-то взволнованно обсуждавших. К сожалению, младший комиссар не обладал достаточными познаниями в вашем благозвучном, но сложном языке, чтобы понять причину столь очевидного взрыва эмоций. Вскоре наружу вышла и та девушка, которую буквально вела за собой более зрелая и крепкая телом матрона. Причем молодая леди явно находилась в состоянии глубокого стресса. Младший комиссар Домингес приветствовал их, приподняв шляпу, и попытался вежливо спросить, что произошло, но ответом ему послужило сначала лишь молчание, а затем какие-то грубые слова престарелой дамы. А потому у него не оставалось другого выбора, кроме как оставаться рядом с пабом и дожидаться нового появления нужного ему человека. Но хотя в бар заходили какие-то люди и покидали его в величайшем волнении, Роджерс не показывался. И лишь уже совсем поздно вечером, к величайшему изумлению Домингеса, Роджерса вынесли на руках хозяин паба и еще один немолодой мужчина простецкого вида, в котором наш офицер неожиданно узнал сержанта местной полиции. С ними был еще один человек, но младший комиссар не знал ни его личности, ни вероятной связи с разыгравшимися событиями. Ему удалось проследовать за этой процессией на задний двор паба и разглядеть, как Роджерса уложили на диван в какой-то совершенно пустой комнате. Домингес нашел для себя укрытие в уличном туалете, выждав, пока остальные мужчины вновь вернутся в дом через парадный вход. У него сложилось впечатление, что Роджерс просто мертвецки пьян, но он посчитал необходимым проверить свою догадку. Он дождался, когда все в том доме уснули, и проник через окно в комнату, где уложили Роджерса, обнаружив конструкцию щеколды на окне, по его собственному выражению, словно специально разработанную по заказу воров-домушников. Домингес едва успел убедиться, что объект его слежки Алан Роджерс на самом деле мертв, как его спугнул кто-то, спустившийся из помещения наверху. Младший комиссар поспешно покинул дом, пару часов поспал в уже упомянутой парковой эстраде, а ранним утренним поездом вернулся в Лондон. Увы, затем он на несколько дней оказался прикован к постели в гостинице, подорвав свое здоровье долгим пребыванием на холоде и недостатком питания. Оставалось только радоваться, что младший комиссар Домингес не подхватил воспаления легких. Я привожу все эти подробности, мой дорогой друг, в надежде содействовать вашему расследованию, хотя к моменту получения моего письма вы, вероятно, уже успешно его завершите. Позвольте мне закончить послание самыми наилучшими пожеланиями. Ваш преданный друг и коллега Хулио Марено Мендес. — Что же, — заметил я, вероятно, несколько поспешно, — теперь все встало на свои места. Мы располагаем любыми фактами, кроме самого по себе убийства. Остальное сходится, как простейшая детская головоломка. Фэйрфакс, Смайт, Сойер, иностранец живы и здоровы. Что вы собираетесь теперь предпринять? Стьют резко, не скрывая раздражения, надвинул на голову шляпу. — Предпринять я могу только одно, — отчеканил он. — Вернуться в Скотленд-Ярд и отчитаться. Часть третья Глава 28 После того как детектив-инспектор Стьют покинул наши края (по крайней мере, на время), Биф напустил на себя таинственный вид. — Настало наше время действовать, — хрипло прошептал он мне, как какой-нибудь злодей из криминального фильма. — Действовать? Каким же образом? — не без скепсиса спросил я. — Вы разве не поняли? Проверить, насколько я прав, — ответил он. — Я ведь говорил вам, что напал на верный след, который, кажется, остается единственным. Я вздохнул: — Хорошо. Почему бы вам действительно не заняться этим, если вы всерьез верите, что преуспеете там, где потерпел провал Стьют. — Я пока ничего подобного не утверждал, — возразил Биф. — И близко не имел этого в виду. Он славно потрудился, наш опытный инспектор, заглянул под каждый камушек. Осмелюсь даже предположить, что в действительно сложном деле его метод сотворил бы чудеса. Но у нас-то случай вовсе не такой уж замысловатый, если моя идея окажется правильной. Он прост, как дважды два. Я дал самого большого маху, когда тоже поверил, будто все здесь слишком запутано, и вообще допустил приезд сюда эксперта из Лондона. Мог бы сам все закончить еще несколько недель назад. Но теперь мы имеем то, что имеем. И мне пора браться за дело. — С чего вы собираетесь начать? — Отправлюсь в Клэйдаун. — В Клэйдаун? Туда, где живет брат Сойера, верно? — Точно. — Но ведь… — Послушайте, мистер Таунсенд. Как я вам уже говорил, до сей поры не было ничего такого, что я бы знал, но скрыл от вас. Вы мне верите? И я основательно проработал свою версию, сооруженную из всем известных фактов. Теперь нуждаюсь только в проверке и подтверждении. Понимаете? — Да, я вас понял. Очень хорошо. Хотите, чтобы я поехал с вами? — Едва ли вам это удастся, ведь мне самому придется ехать с Голсуорси на его мотоцикле. — О, вот досада! — воскликнул я с напускным огорчением. — Но все равно, — продолжал Биф таким тоном, словно больше всего опасался разочаровать меня, — если дело сложится так, как я предполагаю, вы первым узнаете об этом. Я смогу ближе к вечеру застать вас в «Митре»? — Вообще-то я планировал вернуться в Лондон, — признался я. — Не надо, мистер Таунсенд. Не уезжайте, бросив меня в самый решающий момент. Побудьте еще недолго в отеле, а я вам позвоню, как только пойму, прав я или нет. Согласны? С огромной неохотой я согласился и проследил, как Биф неуклюже пристраивается на мотоцикл позади констебля. Потом Голсуорси ударил каблуком по педали стартера, и они умчались вдаль по Хай-стрит. Возвращаясь в отель, я подумал, что с большим удовольствием повидался бы с четой стариков Роджерсов. Теперь, когда после нескольких минувших недель они наверняка уже преодолели первый и самый глубокий стресс, не должно было возникнуть чувство неловкости, испытанное мной поначалу. И они мне искренне нравились. Любому показалось бы невероятно трогательным их нежное отношение к молодому негодяю, который лежал теперь под надгробным камнем. Старый Роджерс вышел мне навстречу из своей мастерской. — Доброе утро, — сказал я. — Вот, решил зайти попрощаться. — Значит, возвращаетесь в Лондон? Пойду позову жену. Он ненадолго скрылся внутри жилых помещений и вернулся вместе с миссис Роджерс. — Вы нас покидаете? — спросила та с улыбкой, почти столь же открытой и светлой, какой просияла когда-то в день нашего знакомства из окна пассажирского поезда. — Да, — сказал я. — Детектив-инспектор Стьют уехал в Лондон еще вчера. Он выглядел предельно обескураженным. Лицо миссис Роджерс приняло серьезное выражение. — Выходит, мы так никогда и не узнаем, что натворил наш Алан? И его будут по-прежнему считать убийцей, не выяснив даже, ударил он кого-то ножом, защищая свою жизнь, и как вообще все произошло. Вот что мне кажется самым ужасным. — О, я не думаю, что Стьют окончательно решил забросить расследование, — сказал я. — Не такой он человек. Сержант Биф тоже еще не сдался и продолжает работать над делом. — Да… Но… Конечно, он очень хороший полицейский. Но как-то не верится, что сержант докопается до правды, если даже у инспектора из Лондона ничего не выходит. Я улыбнулся, и немного запоздалое проявление верности старому другу заставило меня возразить: — Даже не знаю. Он ведь отнюдь не глуп. У него есть свой способ мыслить, раздумывать над фактами, а потом приходить к совершенно неожиданным выводам. Кстати, он считает, что уже разобрался в сути этого дела. Как раз только что уехал в Клэйдаун, чтобы, по его словам, проверить свою версию. — Что ж, и то ладно. Нам остается только надеяться. Мне бы очень хотелось, чтобы имя нашего мальчика кто-то очистил от налипшей на него скверны. Насколько возможно, конечно. — Не думаю, что вам стоит связывать с его теорией большие надежды в этом смысле, миссис Роджерс. Сам сержант говорит, что по части убийства сомнений нет. А теперь давайте попрощаемся. Завтра я уеду. Мы пожали друг другу руки, и я, все еще проникнутый теплом от этой встречи, вернулся в «Митру», чтобы перекусить. Откровенно говоря, я не слишком многого ожидал от звонка Бифа. Он ведь мог и не позвонить вообще. Я утешал себя мыслью, что при любом исходе буду действовать наилучшим образом в сложившихся обстоятельствах. Даже если сержант позвонит и сообщит, что откопал многонедельной давности труп жертвы молодого Роджерса, я лишь порадуюсь за него, поскольку давно перестал надеяться на успешное раскрытие им преступления. Примерно в половине четвертого меня вызвали к телефону. — Есть, мистер Таунсенд! — услышал я голос Бифа, такой звучный, что от него чуть не лопались барабанные перепонки, и мне пришлось держать трубку в дюйме от уха. — Я напал на верный след. Теперь все предельно ясно. Как я и думал.