– Знаю? – удивился владелец заведения. Он скрестил ноги и вальяжно раскинулся на спинке кресла. – Может, и знаю… Нашу пикировку риторическими вопросами твой приятель точно не переживет. Алекс только пожал плечами. – Оу, – протянул Фарух. – Смотрю, ты не питаешь к нему теплых чувств… ну, насколько Алекс Дум вообще способен к кому-либо питать теплые чувства. – Это не касается вопроса, по которому я пришел. – Возможно, – уклончиво и слишком туманно протянул Фарух, – но… – теперь пришел черед Дума пригнуться. Иначе бы ему по затылку прилетела туша переломанного молодого оборотня. Все же гвардеец, даже без своих револьверов, это не пожилая дама на променаде. – Но мне интересно, что ты забыл в компании Гвардии, вундеркинд. Глава 36 Алекс как можно старательнее сделал вид, что удивлен осведомленностью Фаруха. – И не надо делать такой вид, мальчик. – Старый маг стряхнул сигару над пепельницей. – Заявиться сюда в день памяти школы “Фаллен” – это глупо. Но притащить сюда гвардейца… умно, хитро и нагло. Ты ведь понимаешь, что сообщи я об этом в Суд теней, и тебя линчуют за предательство и раскрытие организации ее прямым врагам. – Но если ты это сделаешь, то распишешься в своей некомпетентности, Фарух, – развел руками Алекс. – А у тебя слишком много врагов, чтобы терять положение главы центрального филиала “Бездны”. Фарух снова затянулся, а затем подался вперед. За его спиной заклубилась тьма. Не та детская страшилка или какая-то эфемерная субстанция, которой пользовались разные шарлатаны. Нет, это была самая настоящая первозданная, первородная тьма. Бесконечное пространство ничего и ничто. Сила, перед которой меркли звезды. – Ты называешь меня трусом или непригодным для власти, мальчик? – Я называю тебя Фарухом ибн Амир Шахом, – сидя поклонился Алекс, – властителем сотни джиннов, Пустынным Шакалом, подчинившим червей, стерегущих врата за Грань, мастером глубин, хозяином черных песков и кровавых вод. Я знаю, кто ты, араб, а ты знаешь, кто я. Фарух снова затянулся и откинулся обратно на спинку. Тьма за его спиной исчезла в дыме сигар и вейп-машины. – Я слышал о произошедшем в музее… неприятное событие, которое привлекает слишком много внимания к нашей организации. – Ты знаешь, кто именно прятался за маской? – Ты сделал хороший ход, малыш, не пытайся показаться глупее, чем ты есть на самом деле, – чуть скривился Фарух. – Если бы я знал, кто этот умник, то его череп сейчас лежал бы на этом столе и я пил бы из него сухо вино… Нет, я не знаю, кто этот демонолог. – Значит, все же демонолог… – И очень сильный, – кивнул Фарух, – куда сильнее тебя или Робина… Хотя ты уже превзошел нашего почившего друга в этом искусстве… Я видел записи, Алекс, этот заезжий маг, возможно, так же силен, как Профессор. Алекс снова вздрогнул, а по его ладоням потекли кровавые струйки – настолько сильно ногти впились в кожу ладоней. Мимо пролетел разбитый стеклянный кувшин с вином, алые брызги упали на край пиджака Алекса. Чье-то тело с заломленными руками полетело следом, но все это меркло перед очередной бурей воспоминаний, впрочем, ее удалось отогнать. – Профессор мертв, – сухо прошептал Алекс. – Разумеется. – Фарух еще раз стряхнул пепел, только на этот раз чуть более… резко. – Я первый, кто убедился в этом лично, Алекс. Профессор мертв. Но этот некто… – Что? Фарух замолчал. Он поймал из воздуха оторванный лоскут чьих-то брюк и вытер ими запачканный кровью и вином стол. – Не знаю, вундеркинд… не знаю… он очень похож на Профессора. – Оттуда не возвращаются. – Каждый, кто носит регалии судьи теней, сейчас бы посмеялся над тобой. – Профессор не принадлежал к числу Помазанников. Он был простым человеком. – Возможно, – согласился Фарух. – А возможно, мы многого не знали… слишком многого… – Может, если бы вы знали чуть больше, то школа “Фаллен” была бы цела! – не сдержался Алекс. – А вместе с ней… Он осекся и вздохнул. Дум предполагал, что придя сюда, разбередит старые раны, но чтобы так глубоко… – Ты хотел спросить, для чего ему шар Посейдона? – Я слышал, что его называют иначе. – Недоучки, – отмахнулся Фарух, – артефакт называется именно так… Дум только пожал плечами. Ему было плевать, как называлась загогулина, украденная неизвестным демонологом, пользующимся тем же стилем, что и Профессор. Более того, ему было плевать и на сам артефакт, и на причины, по которым его украли. Он должен был отыскать лишь этого мага… и не ради Гвардии или своей свободы, а потому, что если под маской скрывалось лицо Профессора… то все демоны бездны и крылатые твари с нимбусами не удержат Дума от того, чтобы сжечь поганую душу старика! В память обо всех, кто остался в том треклятом подвале, хладными трупами лежа на жертвенных алтарях. – Понятия не имею, Алекс, – развел руками Фарух. – Но я зна… – Алекс! Дорогуша! – Грибовский спиной перекинулся через кресло. Весь в синяках и кровавых подтеках, он в данный момент душил какую-то зеленоватую чешуйчатую тварь, нависшую над ним. – А ты не говорил, что здесь так вес… И лейтенанта выдернули из поля зрения Дума. – Я знаю того, у кого ты сможешь узнать более подробную информацию. – И Фарух, архаичная личность, достал из внутреннего кармана ручку, после чего начеркал ей что-то на салфетке и протянул Алексу. Тот принял и вчитался: “16 Севен-роуд, Саймон Шульман”. – И кто это? – Один мой хороший знакомый, – ответил Фарух, – антиквар. Собирает различные редкости. Твоих кровей, между прочим. Думаю, вы с ним найдете общий язык. Дум взмахнул рукой, и салфетка исчезла во вспышке лилового пламени. – Было приятно увидеться, Фарух. – Дум поднялся на ноги и, повернувшись, оценил поле битвы. Раскиданная мебель, какие-то окровавленные обломки, которые явно использовались как подручное оружие; лежавшие, свисавшие с балок под потолком, воткнутые в кресла, бессознательные, но живые (или немертвые) тела дерущихся. А в центре в боксерской стойке – качающийся, окровавленный, избитый Грибовский. В его правой щеке торчали чьи-то зубы, левый кулак разбух до состояния кувалды, а одежда превратилась в окровавленные лохмотья. Но лейтенант все еще стоял. – Фафайфе фифа, форофушы! А в это время его окружали уже куда более сильные противники, чем те, которых он нокаутировал. Дум сделал шаг вперед, и стоило его правой ступне коснуться пола, как из-под нее вырвались клубы глубокой тьмы. Ничуть не менее жуткой, чем та, которая расправила крылья за спиной Фаруха. – Этот светлый со мной, – произнес во всеуслышание Алекс. – Кто хочет оспорить, я в вашем распоряжении. Секунда, вторая, но никто так и не шелохнулся. Дум подхватил Грибовского, и вместе они направились к выходу. – Ты сказал, что ты знаешь, кто я, а я знаю, кто ты, – донеслось Алексу в спину. Фарух говорил при помощи магии, и вряд ли кто-то, кроме самого Дума, мог это услышать. – Ты не годишься для тьмы, Александр. Не годишься для битв, которые грядут. Уезжай. – Я не могу… – В обмен на клятву, что ты уедешь из Атлантиды и проживешь хорошую, мирную жизнь, я сниму твой ошейник, Александр. – Зачем? Тишина. Алекс уже почти спустился на лестницу колодца из старого фильма ужасов, как донеслось последнее: – В память о Робине и Анастасии. Дум остановился и посмотрел в глаза Фаруху. Они были черные. Такие черные, что ночь перед ними казалась лишь не более чем обласканным юным рассветом золотым небом. – Прощай, Фарух, – не шевеля губами, ответил Дум и, неся на плече бессознательного Грибовского, покинул место, которое когда-то считал своим домом.