Решил проверить на слабо. Что же, Дум тоже умел проверять людей, из какого теста они сделаны. * * * Подняв воротник кашемирового пальто, Мери стояла напротив входа в “Шхуну Белис” – заведения, несмотря на непосредственную близость к университету, не пользовавшегося особым успехом среди студентов. Здесь был широкий выбор алкоголя, но съестное меню более чем скудное. А выпивать перед оком профессоров и преподавателей считалось дурным тоном. Почему тогда закатывали вечеринки в общежитиях – вопрос уже иного толка. Глоумбуд за почти месяц обучения лишь пару раз встречала днем или вечером в “Шхуне” кого-то в форме студиозуса. – Закрыто, – прочитала она табличке. Довольно странно, учитывая, что заведение считалось ночным. И в то же время – сейчас, в разгар ночи, оно пустовало. Только тусклый свет с ламп над барной стойкой развеивал едкий полумрак и свидетельствовал о том, что в зале все же кто-то да был. Мери толкнула дверь. Она, разумеется, была заперта, но… простой механический замок и немного магии не устоят перед потомком знаменитого рода гномов-кузнецов. Не перед физической силой, а той магией, что она впитала своей кровью… ну хорошо, – половиной крови. В зале, стилизованном под корабельное убранство, было почти пусто и столь же “почти” – тихо. Вымытый пол, перевернутые на столы стулья. Легкий замах дыма и звуки клавишных. В дальней части зала, под сценой, где сейчас брезент покрывал инструменты, защищая их от пыли, стоял рояль. Старый и обшарпанный, он уже давно не использовался по назначению. На него ставили сумки, официанты – подносы с едой и напитками. Ходили слухи, что на какой-то вечеринке кто-то на нем при полном зале посетителей предавался страсти. Иными словами – нагло совокуплялся. Рояль не выкидывали только по одной простой причине – он не проходил ни в одни двери, что порождало закономерный вопрос – откуда он изначально появился в “Шхуне”. Старый. Ненужный. Почти всеми забытый. Но сейчас он был начисто вымыт, покрыт новым слоем лака. Его крышка, поднявшись плавником акулы, вновь рассекала дым от сигарет, а на пюпитре стоял стакан с виски и лимоном. Тонкие, изящные, длинные пальцы летели по клавишам. Играла музыка. Приятная, на высоких тонах, то быстрая, то медленная, будто из какого-то давно уже всеми забытого мультфильма из самого детства. Где есть пушистый сосед волшебник или девочка, летающая на метле, бродячий замок с волшебником и духом огня. Мери любила эти мультфильмы. И знала композицию. – Это ведь YIRUMA – If I could see you again? – спросила она после того, как отзвучала последняя нота. Профессор Александр Думский, который выглядел не очень трезво, совсем не свежо и даже помято, поднял стакан и, оттопырив палец, опрокинул содержимое внутрь. – Вы не умеете читать, студентка Глоумбуд? – спросил он своим привычным тоном. Немного насмешки, тонна гордыни и щепотка высокомерия. – Кажется, на двери весит табличка “Закрыто”. – Я увидела свет и решила зайти. Профессор поднялся с табурета и, дойдя до стойки, вновь налил себе из бутылки. Алкоголя в ней оставалось меньше четверти. Видимо, профессор пил уже несколько часов. – Если вы будете каждый раз заходить в закрытые места, где просто “горит свет”, то ничем хорошим это для вас не закончится. – Но я ведь знала, что здесь есть вы. – И? – Профессор вернулся за рояль и положил пальцы на клавиши. Удивительно, как они лаконично и уместно смотрелись на белых костяшках. Будто для них и предназначены. – Где вы научились так играть? – спросила Мери. Профессор замер, взгляд его помутнел ненадолго – так, как он мутнеет у человека, который мысленно возвращается в какие-то далекие воспоминания. – То есть вы взломали этот бар, чтобы поговорить со мной о моем прошлом, студентка Глоумбуд? С прискорбием спешу заметить: с таким отношением к своему здоровью долго сохранять вы его не сможете. – Вообще, я пришла задать вопрос. – Как вижу – вы его уже задали. И даже получили ответ. – Я хотела спросить о другом. – Увы, – профессор отсалютовал бокалом, – в виде благотворительности во внеурочное время я раздаю лишь один бесплатный ответ… в год. Обратись после нового года. Но не обещаю, что не изменю к этому времени своей программы меценатской поддержки неокрепших умов студент… – Вы всегда так много говорите, профессор, когда не хотите, чтобы кто-то понял, что у вас на самом деле на уме? Думский какое-то время сверлил ее взглядом, после чего выдал: – Вот не знаю, удивляться тому, что ты нашла в себе смелость меня перебить или просто дать тебе визитку одного моего знакомого могильщика. А то с таким нравом не уверен, что ты доживешь до выпуска. – Вы сказали, что поможете нам с турниром за половину от призовых. Мы согласны. И я хотела бы узнать, когда мы можем начать тренировку. Профессор уважительно хмыкнул и снова отсалютовал бокалом. – Задала вопрос, его не задавая. Пациент, смотрю, скорее жив, чем мертв. – Что, простите? – Проклятье! Ну надо же было все так испортить. Снова вопрос! – Так во сколько тренировка, профессор? Вместо ответа Александр Думский поставил стакан обратно на пюпитр и продолжил играть. Слова, произнесенные Мери, возвращали его в прошлое. Но, наверное, сегодня был такой вечер, когда все напоминало ему о времени, проведенном в школе “Фаллен”. Возможно, лучшем времени в его жизни… Глава 38 Дверь открывалась тяжело и со скрипом. Массивная и помпезная, она блестела на солнечном свету потрескавшимся мебельным лаком, сломанным орнаментом и какими-то жирными пятнами. Чуть погнутые, ржавые петли требовали довольно увесистого усилия, чтобы их открыть. Так что маленький Александр использовал старый читальный зал как свое собственное убежище, в которое могли войти лишь немногие, кто вообще осмеливался войти в западное крыло замка. Ага, совсем как в том мультфильме с живыми предметами мебели, который они недавно смотрели с Робином и… – Опять ты здесь, Саша, – с “густым”, восточно-европейским акцентом произнесли над ухом. Думский в этот момент утопал в огромном, обитом ситцем кресле. Как и дверь, как и западное крыло, да, собственно, как и все в этом поместье, оно было старым, пропахшим пылью, затхлостью и, кажется, кошачьим дерьмом. В поместье “Фаллен” водилось просто неприличное количество кошек. – Анастасия. – Александр улыбнулся, закрыл учебник и попытался спрятать его за спиной, но от цепкого взгляда теплых карих глаз русской ведьмы не могли скрыться его жалкие потуги. Высокого роста, выше Робина, она была красива. Если бы Александр был постарше, то даже бы сказал “сексапильна”, но о сексе он знал только одно – это один из самых ходовых товаров в Хайгардене. Она почти никогда не носила платьев. Всегда в потертом худи с атрибутикой “Звездных войн”, в потертых левайсах и конверсах. Всегда одних и тех же, но раз в три дня она меняла шнурки на какие-нибудь другого цвета. Надо ли говорить, что они с Робином встречались?