— Отказываетесь, господа? — он посмотрел на нас победным взглядом. — Зря, очень зря. Когда ещё вам представится такая возможность? Следуйте за мной, — и, повернувшись, Брюсов неспешно зашагал по коридору. Я пошёл следом за ним, страшно переживая за Кромова. Мне было обидно, что дворецкий своими колкостями смог так довести его, что он потерял самообладание. Никогда не думал, что материальный достаток и великосветские замашки являются столь болезненной частью его характера. Я поглядывал на Брюсова, и во мне поднималось столько злости и обиды, что я стал всерьёз обдумывать возможность надавать оплеух этому заносчивому субъекту, чтобы поставить его на место. Я так предался своим кровожадным думам, что не сразу почувствовал, как кто-то осторожно дергает меня за рукав. Я обернулся. Кромов, приложив палец к губам, тянул меня к окну, всем своим видом показывая, чтобы я не шумел. Я оглянулся на Брюсова. Тот продолжал своё шествие по коридору. Следуя за Кромовым, я подошёл к оконной нише. Он показал пальцем на шторы. — Прячьтесь, — шепнул он мне, после чего отодвинул одну из штор и скрылся за ней. Я скользнул под соседнюю. Совершенно не понятно, что затеял мой товарищ. В нём что, скрывалась такая обида на Брюсова, что он решил отомстить таким детским способом? Спрятаться, как мальчишка, чтобы тебя не нашли? Стоя за шторой, я не мог ничего видеть, поэтому весь превратился в слух. Сквозь шум, доносившийся из залы, я расслышал равномерный, негромкий стук каблуков по паркету, значит, Брюсов ничего не заметил и продолжал шествовать по коридору. Я прислушался. Шум тарелок и среди него слышно: тук-тук, тук-тук — величественная поступь дворецкого. Представив, как он идёт по коридору в одиночку, думая, что мы идём за ним, я улыбнулся. Может, Кромов, действительно, таким образом, решил посмеяться над этим занудой. Тук-тук, тук-тук. Но ведь не ради же этого мы пришли в дом? Как ни медленно передвигается Брюсов, когда-нибудь он все же дойдёт до конца коридора, что тогда? Тук-тук, тук-тук. Кто-то из слуг в зале громче обычного грохнул посудой. Тук. Наступила тишина. Наверное, Брюсов дошел до конца и теперь в недоумении смотрел на пустой коридор. С полминуты был слышен только шум из залы. — Господа? — раздался встревоженный голос нашего обидчика. Ответа он не дождался. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук — быстро затопал Брюсов. Раздался металлический лязг, он дёргал за ручки дверей, выходящих в коридор. Все три двери были закрыты. Я услышал, как Брюсов прошёл мимо нас к двери в залу. — Вы не видели тех двоих, что пришли со мной? — спросил он. Я не расслышал, что ему ответили, но, видимо, Брюсов вернулся в коридор. — Господа! — вдруг прогремел его голос прямо рядом со мной. Я замер. Дворецкий стоял около шторы, за которой я спрятался. Мне казалось: дыхание моё слышно на весь дом, руки и ноги так выпирают из-за укрытия, что не заметить меня невозможно. Вот сейчас, сейчас Брюсов отдернет штору, вперит в меня свой высокомерный взгляд и насмешливо спросит: — Ну и что вам тут угодно, сударь? И что я должен отвечать ему? В эти мгновения затея Кромова представилась мне полной глупостью. Прошло несколько секунд, я услышал шаги, потом хлопнула дверь. Шум из залы исчез. Я оставался на месте, лихорадочно соображая, что теперь делать, как вдруг штора резко распахнулась. Я вздрогнул. К счастью, передо мной стоял не Брюсов, а Пётр Михайлович Кромов. — За мной, быстрее! Он может вернуться в любую минуту! — он махнул рукой, подбежал к кабинету князя и опустился на колени перед замочной скважиной. Я вышел из-за своего убежища и огляделся. Коридор был пуст, дверь в залу закрыта. Тем временем Кромов достал их кармана связку ключей странной формы и стал перебирать их один за другим. — Что это у вас? — Отмычки. — Что-о-о-о!? — От-мыч-ки, — произнёс Кромов по слогам, дрожащим от волнения голосом. — Нам надо попасть в кабинет, что вы ещё можете предложить? Ах, и не смотрите на меня таким порицающим взором Важин. — Откуда они у вас? — Одолжили, сегодня ночью одолжили. Давайте-ка не отвлекайте меня. Кромов выбрал одну из отмычек и стал возиться с замком, пытаясь открыть дверь. От волнения меня прошиб пот. О господи! Если бы я только знал, что затеял этот умник, то не за что не пошёл бы с ним в дом. Я стоял, оглядываясь то на дверь, то на другой конец коридора. В любую минуту мог вернуться Брюсов или появиться кто-нибудь из слуг. Первая отмычка, видимо, не подошла, Кромов взял следующую и просунул её в замочную скважину. — Так-так-так — услышал я, как он бормочет себе под нос, — как он мне говорил? Вперёд до щелчка и лёгким движением руки поймать собачку замка. Кромов навалился на отмычку чуть ли не всем телом, но результата не было. — Да что ж такое, — снова забормотал он, — вперёд до щелчка и поймать собачку замка! О боже! Да он ещё и пользоваться ими не умеет! — Пётр Михайлович! — воскликнул я, схватив его за плечо, — убирайте обратно в карман этот ваш инструмент и пойдемте отсюда! — Ничего, ничего. Сейчас я открою. Только не кричите вы на весь дом, привлечёте внимание. Так-так-так, — он стал дёргать за отмычку, пытаясь вынуть её из замка. Отмычка резко выскочила, Кромов не удержал всю связку, и она с грохотом упала на паркет. — Ну и ну, — произнес он, — не так-то это и легко, как он говорил. — Кто ж вам их дал? — Кто-кто? — Кромов вынул платок и трясущейся от волнения рукой вытер лоб. — Известно кто. — Этот ваш полицмейстер Листопадов? — Конечно, — Кромов убрал платок и снова принялся за дело, — вперёд до щелчка… вперёд до щелчка… да где же эта собачка замка!? Несколько мгновений слышался только скрежет металла о металл. Наконец, раздался заветный щелчок, и дверь приоткрылась. Мы бросились в кабинет и, чуть не столкнувшись в дверях, буквально ввалились внутрь. Я захлопнул дверь, Кромов дважды повернул ручку замка и, тяжело дыша, повернулся ко мне. — Удалось! — полупрохрипел-полупрошептал он. В это время в коридоре послышался шум, и кто-то дернул снаружи за дверь. Мы застыли как вкопанные. — Закрыто, — послышался мужской голос. — Знаю, я проверил, — услышали мы в ответ голос Брюсова, — но куда же они делись? — Да кто ж его знает, — снова мы услышали прежний голос, видимо, кого-то из слуг, — видать, прошли из зала на улицу. Брюсов проворчал что-то весьма нелестное в наш адрес, и послышались удаляющиеся шаги. Мы облегчённо вздохнули. Я прошёлся по кабинету и осторожно выглянул в окно. Оно выходило на внутренний двор, в котором росло несколько деревьев и кустарников, сюда же выходили окна конюшни и кухни, где полным ходом шло приготовление к празднику. Я услышал, как в кухне переговариваются несколько человек. — Эй, Тимоха, слыхал историю? — Какую? — Наш премудрый Ияков Иоаныч потерял в доме двух господинов. — И как так? — Говорят, что он бегает и всех спрашивает, не видел ли кто двух мужчин в пальто, ходящих по дому. По его словам, он впустил их, а потом они исчезли. — А кто они такие? — Не знаю. Может, жулики? — А так почему? — Он сказал нашему повару, чтобы повнимательнее приглядывали за погребом. Особенно, за токайским вином. — Совсем помешался на своих винах. Сам не дурак выпить, вот и думает, что в доме, кроме его вина, и украсть нечего. Он скоро около погреба круглосуточное дежурство организует. — Ха-ха-ха. — А может, у нашего премудрого господина Иякова Иоаныча начались видения, и ему кругом мерещатся господа в пальто? — Ха-ха-ха, го-го-го, хи-хи-хи, — видимо, слуги вовсю потешались над своим начальством. — Важин! — окликнул меня Кромов. Он бросил пальто на спинку стула и расположился за столом князя. Очутившись в своей стихии, среди книг и бумаг, он приобрёл свою прежнюю уверенность. — Не стойте около окна! Вас могут заметить! — Может, вы объясните, — я подошёл к столу и облокотился на него руками, — что вы задумали? То, что мы сделали, вы называете войти как порядочные люди? И неужели полицмейстер Листопадов одолжил вам отмычки, что бы вы взломали дверь в кабинете князя Вышатова?! — Говорите тише, Важин. В дом мы и вошли как порядочные люди, но кто же знал, что этот Брюсов пристанет к нам как репей? Надо было от него как-то отвязаться. — Вы разыграли свое возмущение? — Конечно. Не думаете же вы, что меня всерьёз могли задеть слова этого высокомерного болвана? Надо было каким-то образом оставить дверь в зал открытой, чтобы за шумом он не услышал, как мы спрятались. А полицмейстер… Вы знаете прекрасно, что я пользуюсь его доверием и попросил дать мне этот воровской инструмент и показать, как им пользоваться. — И он не спросил зачем? — Он поморщился, недовольно промычал и всё. Порядочные люди должны иногда оказывать друг другу услуги. Есть черта, которую нельзя переходить, и он и я это прекрасно знаем. — Значит, мы и пришли во дворец, чтобы попасть в кабинет князя? — Да. — Зачем? — Для обыска. — По-вашему, делая обыск без ведома князя, черту мы тоже не переступаем? — Послушайте-ка меня и поправьте, если я ошибаюсь. Во время вашего совещания князь стоял за своим столом, а вы стояли здесь, — Кромов описал рукой полукруг напротив стола, — а когда вы разговаривали с князем, вы отошли в тот угол кабинета, — Кромов показал рукой в угол за моей спиной. — Да, всё так и было. — Так-так-так, — мой друг окинул кабинет внимательным взглядом. — Какой смысл обыскивать кабинет? Он был заперт все время, пока сюда не привели Бехтерева. — Посмотрим, посмотрим, — Кромов подошел к бюро и открыл верхний ящик. — Тут, вряд ли, — проговорил он, — а тут? — Кромов заглянул за висящую на стене картину, — тоже маловероятно. — Мне помочь вам? — Нет. Лучше стойте у двери и дайте мне знак, если услышите чьи-нибудь шаги. Я подошёл к двери, а Кромов продолжил свой осмотр. Глядя на него, я тоже невольно стал осматриваться вокруг. — А что мы ищем?