— Говори. — Прибежал Филиппок с сообщением от Бориски, того, что сел на хвост большой шишке. Скоро они будут здесь. Ушлый велел передать, что на конюшне и в саду все спокойно. Толстяк и пижон передали, что заметили двоих, похожих по описанию на бородатого, но к дому они не приближались. У долговязого пусто. Я начал понемногу понимать речь нашего связного. Пижон и долговязый — это, несомненно, Корноухов и Косач, они просто идеально подходили под это описание. Толстяк и ушлый, видимо, ещё два сыщика, нанятые Кромовым. Значит, за домом следят четверо и, судя по всему, их главное дело — выслеживать, не появится ли бородатый, то есть наш пресловутый господин Филя. Большая шишка и писака, несомненно, князь Вышатов и Ипполит. Кромов задумался. — Остальные не появлялись? — Никак нет. — Значит, скоро придут. Слушай новые указания. Возьми эту записку, — Кромов протянул ему измятый лист бумаги, содержание которого я так и не успел прочитать, — через пятнадцать минут пойдёшь в дом и передашь это письмо тому человеку, о котором я тебе говорил. Только не надо стучаться в главную дверь, зайди со стороны кухни или конюшни. Ответа ждать не нужно, передай письмо и уходи. Ты разузнал то, что я тебя просил? — Да. Забор каменный, старый, невысокий, перебраться легко, но слегка запачкаетесь. Дерево — что надо. Пришлось немного покорябаться, но я забрался. — Отлично. После того, как закончишь с письмом, возвращайся на площадь. Если заметишь меня или этого господина, — Кромов указал Сёме на меня, — немедленно подходи к нам. Всё понятно? — Да, ваш-благородие, — Семён взял письмо и вышел на улицу. — Пойдёмте и мы, Важин. Как ни приятно сидеть здесь в тепле и уюте, нам все же лучше быть на улице. Мы вышли на площадь и заняли старый наблюдательный пост за лавкой зеленщика. — Вы уж теперь не курите, — усмехнулся я, — а то нас живо заметят. — Не беспокойтесь. В вопросах маскировки я полностью полагаюсь на вас. А вот и они. На площадь въехала карета и остановилась у подъезда дворца. — Половина первого, — произнес Кромов. — Его превосходительство точен, возвращается ровно через час, как и обещал. Из кареты вышли князь и Ипполит. Двери распахнулись, и им навстречу поспешил Брюсов. Он оглядел площадь, слегка поклонился хозяину и что-то сказал ему, наклонившись к самому уху. Князь выслушал, в свою очередь что-то сказал Ипполиту, видимо, чтобы тот возвращался в дом, потому что Ипполит развернулся и скрылся за дверью. Князь снова повернулся к Брюсову, и тот продолжил свою речь. Он говорил минуть пять и в конце махнул рукой по направлению трактира «Кружка и бочка». Выслушав его, князь, как мне показалось, задумался, потом тоже внимательным взглядом осмотрел площадь. Ни он, ни Брюсов нас с Кромовым, судя по всему, не заметили. Наконец, князь резко развернулся, махнул рукой дворецкому, и они вошли в дом. Захар щелкнул кнутом, и карета скрылась за углом дома. — Доложил хозяину о нашем визите, — сказал я. — Наверняка. А вот начинают подтягиваться и остальные. К главному входу подошёл Дормидонтов и позвонил в дверь. Ждать ему пришлось недолго. Через полминуты дверь открылась, и он вошел внутрь. — Все участники дела собираются у его превосходительства, — произнёс Кромов, — он обещал вернуть им те деньги, что они дали ему в долг, и которые так и не понадобились. Но пора бы появиться и нашему гостю. — А кого вы ждёте? — Подождите, Важин, сейчас увидите. Оп! А вот и Уваров с Гриневским. Я посмотрел на площадь. Действительно, двое наших знакомых подходили к Набережному дворцу, о чем-то энергично разговаривая. Мне показалось, что Уваров в чем-то убеждал Гриневского, а тот лишь отмахивался рукой в ответ. Через минуту и они скрылись за дверьми. Вдруг Кромов потащил меня куда-то в сторону, и, следуя за ним, мне пришлось буквально вжаться в стену ближайшего дома. — Тихо, не шевелитесь, — прошептал он. Я повернул голову и понял, в чём дело. Федот Олсуфьев вышел из того переулка, в котором мы с Кромовым прятались от дворецкого, и, направляясь к дворцу, прошагал буквально в десяти метрах от нас. Он подошёл к дверям своей обычной беззаботной походкой и позвонил. На сей раз я точно видел, что дверь ему открыл именно Брюсов. Некоторое время они разговаривали, потом Брюсов посторонился, и Федот вошёл в дом. — Ну, теперь все в сборе, — произнес Кромов. — Пора появиться и нашему гостю. А вот и он. Я повернулся в сторону, куда смотрел Кромов, и увидел человека, который величавым шагом вышел на площадь Естественно, мне не составило труда его узнать. — Пётр Михайлович! — я повернулся к своему товарищу. — Вы привлекли к этому Департамент полиции! А как же наше обещание князю Вышатову! — Не волнуйтесь. Я привлек к этому делу не Департамент полиции, а только малую его часть в лице господина Листопадова. Он будет нам весьма полезен. Тем временем Листопадов, — а человек с величавой походкой был не кто иной, как полицмейстер Департамента полиции, вышел на середину площади и, уперев руки в бока, огляделся вокруг. Потом бросил рассерженный взгляд на лавку зеленщика, ещё большее недовольство вызвал у него какой-то бродяга, шатавшийся по площади, и окончательно вывела из себя компания студентов, шумно обсуждавшая что-то возле дверей трактира. Казалось, ещё минута, и он примется наводить порядок, выписывать штрафы и регулировать движение, однако Кромов избавил нас от такой напасти. Он энергично замахал ему рукой, и тот двинулся в нашу сторону. — Здравствуйте, господин Кромов. Вы видели это? Эти студенты орут так, как будто нет закона о добропорядочном поведении в общественных местах! Здравствуйте, Важин. Ведь сказано же было в указании генерал-губернатора, что торговцы должны располагать свои лотки не ближе чем в двух метрах от края тротуара. Посмотрите, разве здесь есть два метра?! Да этот малый скоро вылезет на середину дороги со своей капустой и огурцами!!! — Добрый день, — Кромов приподнял шляпу в знак приветствия. — К сожалению, пока все эти ужасные преступления придётся оставить без внимания. Нам надо торопиться. — Так расскажите мне, в чём дело. Я слышал, вы сегодня ночью развили бурную деятельность. — Пойдёмте, я обрисую вам ситуацию по дороге. Нам может потребоваться ваше содействие как сотрудника сыскной полиции, но это не должно носить официальный характер, всё должно остаться исключительно между нами. Речь идёт о предотвращении крупного скандала, который затрагивает одного достаточного высокопоставленного человека. Если говорить более конкретно, то речь идёт о раскрытии кражи. — Угу. — У меня есть версия, теперь осталось её доказать, и для этого нам всем придётся постараться. Понимаете? — Ага. — Дело касается исчезновения одной драгоценности стоимостью около ста тысяч рублей. — Ого!!! Следуя за Кромовым, мы обогнули Набережный дворец справа и остановились перед невысоким кирпичным забором. — Ну вот, господа, — сказал нам Кромов, указывая на забор, — нам туда. — А что за забором? — Внутренний двор Набережного дворца. — То есть вы хотите тайно проникнуть на частную территорию? — спросил полицмейстер. — Доверьтесь мне. Разве я вас хоть раз подводил, и вам довелось пожалеть о том, что вы связались со мной? — Пожалеть может быть и не довелось, но в весьма щекотливые ситуации по вашей вине я попадал не раз. — Ну, ради дела это терпимо. — Возможно. — Но ведь мы не можем на глазах у всех забраться на забор и залезть внутрь, — сказал я, — прохожие наверняка позовут полицию, и наш план сорвётся. — Согласен, — поддержал меня Листопадов. — Что вы скажете на это, господин Кромов? Ситуацию, когда меня как воришку стащит с забора околоточный надзиратель, уже не назовёшь щекотливой, это гораздо хуже. — Успокойтесь, господа, наше осадное войско создаст нам все условия для штурма. — Осадное войско? Какое осадное войско? — спросил Листопадов, вертя головой во все стороны. — Вы хотите сказать, что нам принесут лестницу, что ли? Кромов ничего не ответил, снял шляпу, повертел её в руках и снова надел на голову. Я решил, что это был условный сигнал, и не ошибся. Мимо нас прошёл сыщик Корноухов и, ускорив шаг, стал нагонять некоего дородного господина, который прогуливался по тротуару. — Приготовьтесь, — повернулся к нам Кромов, — мы должны будем перебраться через забор с первой попытки. Я стал наблюдать за Корноуховым. Он быстро шёл по тротуару и, догнав уже упомянутого господина, со всего хода врезался ему в спину. — Ого, любезный!!! — возмущенно проговорил он, — Может, вы не будете занимать всю улицу и дадите пройти добропорядочным людям? Дородный господин, — судя по всему, это был тот, кто проходил в донесениях Семёна под кличкой «толстяк», повернулся к своему обидчику и смерил его презрительным взглядом. — Добропорядочным людям? Что-то я не вижу перед собой добропорядочного человека. Я вижу нахала, которого явно пора проучить парой хороших тумаков. — Вы напрашиваетесь на хорошую трепку, сударь? — Это вы напрашиваетесь на хорошую трепку, сударь! Корноухов схватил дородного за пальто и дёрнул так, что тот едва устоял на ногах. В ответ дородный размахнулся и влепил Корноухову увесистую затрещину. — Драка! Драка! Два господина сцепились на улице! — откуда ни возьмись, набежала целая ватага мальчишек, которые со свистом и гиканьем помчались к месту схватки, увлекая за собой и остальных прохожих. — Вперёд! — скомандовал Кромов. Мы бросились к забору. Я, подбежав, прыгнул на гребень ограды, подтянулся и соскочил во двор. Кромов проделал тоже ещё быстрее, чем я. Грузному Листопадову пришлось применить самую трудозатратную тактику. Он повис на краю забора и стал быстро перебирать ногами, карабкаясь наверх, пока его центр тяжести не переместился на другую сторону, после чего он свалился на землю рядом с нами. Глава 18