— Мой хороший знакомый, Пётр Михайлович Кромов, служащий Департамента полиции. Он один из лучших, чиновников этого ведомства. Обратитесь к нему с просьбой приватно заняться этим делом. Хоть он и не на сыскной работе, но, возможно, сумеет нам помочь. Князь Вышатов покачал головой, и я замолчал. — Нет. Благодарю вас за участие, которое вы проявляете к этому делу, но поступить так, как вы предлагаете, я не могу. Я объясню вам. Во время нашего разговора Бехтерев сообщил мне нечто такое, что затрагивает не только интересы фонда, но и честь моей семьи. Я уверен, то, что он говорит, — неправда, а то, что он делает, попахивает презренным шантажом. Но посвящать в эти дела посторонних я не собираюсь. Тем более, у нас просто нет времени. До завтрашней встречи осталось меньше суток. Расследование не проведёшь в такой короткий срок. Я решил, что делать, и сейчас собираюсь огласить свое решение. — Но всё-таки… Князь снова покачал головой, и мы присоединились к остальным. В кабинет вошёл Брюсов в сопровождении кучера. — Захар. — Да, ваше превосходительство. — Препроводите этого господина в соседнюю комнату и сторожите его там вплоть до дальнейших моих распоряжений. Кучер кивнул головой, взял Бехтерева под руку, и они ушли. — Господа! Все вы стали невольными свидетелями кражи, случившейся в моём доме. До сих пор вы оказывали мне поддержку, я надеюсь на неё и в дальнейшем. Повторю, что при нашем разговоре господин Бехтерев отказался сообщить, где находится алмаз. Я считаю, господин Бехтерев более не имеет права причислять себя к приличному обществу, однако, разоблачить его публично, завести официальное дело я не могу, такой скандал недопустим. Своим поступком он поставил меня почти в безвыходное положение. Завтра я должен продемонстрировать алмаз весьма высокопоставленным особам. Мы с вами обыскали всю часть дома, где похититель мог спрятать алмаз, но безрезультатно. Я полагаю, что он выбросил алмаз в окно, раму которого мы нашли открытой, и там его подобрал сообщник. Других версий у меня нет. Я считаю, что алмаз в данный момент находится вне пределов нашей досягаемости, и сейчас поиски его бесполезны. Если бы он был в доме, мы бы его нашли, если он в руках какого-то мошенника, то у нас нет ни малейшей зацепки, где его искать. Кроме того, времени у нас только сутки. Поэтому я решил не расследовать это дело, тем более что расследование ляжет тёмным пятном на репутацию фонда и мою лично, а приложить все усилия, чтобы предотвратить те последствия, которые принесёт нам эта кража. — Я собираюсь, — продолжал князь, — заложить, а при необходимости и продать свою недвижимость, драгоценности, обратить в деньги ценные бумаги, собрать достаточно средств, чтобы купить алмаз, подобный «Звезде Бенгалии», и завтра продемонстрировать его собравшимся. На мне лежала высокая честь и ответственность за сохранение царского дара, и я готов на любую цену, чтобы исправить свой проступок. Другого выхода, который не запятнал бы моей чести, чести фонда и мундир русского офицера, я не вижу. Мне идея показалась совершенно сумасбродной, но я промолчал. — Господин Сенцов, на что мы можем рассчитывать? — Под залог Набережного дворца могут дать пятьдесят-шестьдесят тысяч рублей, вашу усадьбу и земли можно продать за тридцать тысяч, продажа ценных бумаг принесет около пятнадцати тысяч рублей. Я затрудняюсь точно оценить стоимость ценных вещей и украшений, но, думаю, за них можно выручить семь-восемь тысяч. Итого, около девяноста-ста тысяч рублей. Но учтите, чтобы продать быстро, придётся соглашаться буквально на бросовые цены, так что можно рассчитывать на половину, самое большее две трети этой суммы, не более. — А сколько стоит «Звезда Бенгалии»? — «Звезда Бенгалии» — уникальный алмаз, — взял слово Уваров, — поэтому оценить его я не берусь, но похожие на него по размерам и качеству стоят от восьмидесяти до ста двадцати тысяч рублей. Да и найти такой алмаз на продажу за сутки сложно. Вполне может быть, что у ювелиров в продаже вообще сейчас нет таких алмазов, и их надо заказывать. Услышав такие ответы, князь Вышатов опустил голову. Наступила тишина. Никто не знал, что сказать или предложить. — Да, в конце концов, — чуть ли не прорычал Дормидонтов, — дайте мне поговорить с этим Бехтеревым, я заставлю его сказать, куда он дел этот алмаз! — Успокойтесь, Иван Демидович, — обратился князь к Дормидонтову, — я уже говорил, что в этом деле есть детали, которые я не могу предать гласности. Бехтерев очень точно рассчитал свой удар, я связан по рукам и ногам, на все мои угрозы он только усмехался мне в ответ. — Да и потом, Дормидонтов, — сказал Федот Олсуфьев, — что вы ожидаете у него узнать? Нет сомнения, он выкинул алмаз в окно своему сообщнику. Вспомните, после того, как он схватил алмаз, у него было меньше минуты, чтобы его спрятать. Потом мы начали бегать по всем комнатам и коридорам. А ведь алмаз размером примерно…, примерно… — С теннисный мяч, — подсказал я. — По-моему, все же поменьше, — возразил Олсуфьев, — но все равно, подумайте, как можно менее чем за минуту спрятать предмет таких размеров так, чтобы десяток человек не могли его найти в течение полутора часов. Да все, что он мог успеть сделать, это положить алмаз в шкаф или ящик стола. Но мы осмотрели всё и алмаза не нашли. А на то, чтобы снять обшивку мебели или, например, паркет, положить туда алмаз и снова привести всё в порядок, времени у него не было. Поэтому не сомневайтесь, пробегая по коридору, он бросил алмаз в окно своему сообщнику, который ждал внизу, а сам попытался скрыться через дверь во двор. И убежал бы, если бы Брюсов её не запер. Так что никаких ценных сведений от Бехтерева вы всё равно не добьетесь. — Мы могли бы узнать у него имя сообщника и где его искать. — Бехтерев в последнее время посещал заведения, где собирается всякий сброд. Наверняка там он и нашёл сообщника, и что нам даст его имя? — Мы бы узнали, как они собирались после встретиться. — Что толку в ваших предположениях? Ведь Бехтерев всё равно молчит. И не забудьте, что отыскать сообщника и отнять у него алмаз нам надо менее чем за сутки. И какие, по-вашему, у нас шансы? — Но всё равно, что-то же надо делать! — Дормидонтов стукнул кулаком по столу. — Я предлагаю давить на Бехтерева! — Извините, — секретарь поднял руку и посмотрел на князя. — Говори, Ипполит. — Я думаю, что провернуть дело с покупкой алмаза за сутки нам никак не удастся. Может, моё предложение не отвечает правилам хорошего тона, — секретарь покосился на дворецкого, который стоял рядом с ним, — но я прошу вас, господин Дормидонтов, вспомнить историю, которую вы рассказывали господину Лядову, примерно, неделю назад. — Какую? — Вы говорили, что знаете несколько случаев, когда барышни из высшего света, продавая или закладывая свои драгоценности и не желая, чтобы об этом стало известно, заказывали себе очень качественные копии и появлялись с ними на приёмах, и что никто не распознал подделки. Вы сказали, что даже знаете имя ювелира, который выполнял для них эти заказы. Я предлагаю найти его, заказать ему копию «Звезды Бенгалии» и завтра представить её за оригинал. Дормидонтов потёр свой лоб. — Ну, вообще, да. Ходили какие-то слухи. Имя ювелира то ли Дюмонтье, то ли Дюмале, я сейчас не помню. Пожалуй, быстро навести справки о нём я смогу. И заказ можно будет сделать анонимно, он не будет знать, на кого работает. Вопрос в том, видел ли он когда-нибудь «Звезду Бенгалии», и возможно ли за сутки сделать копию? — Это мы узнаем только тогда, когда его найдём, — сказал князь. — А какова стоимость работы? — Насколько я знаю, за обычный заказ надо заплатить три-четыре тысячи, за копию драгоценности стоимостью сто двадцать тысяч, и при сроке исполнения одни сутки, я думаю, не меньше десяти тысяч рублей. Причём, платить надо наличными и со стопроцентной предоплатой, так что, если мы хотим, чтобы он успел к завтрашнему дню, найти его и заплатить надо сегодня вечером. — Ипполит, — спросил князь, — сколько у нас наличных в доме? — Около восьми тысяч рублей. — Господа, мне бы не хотелось привлекать в это дело кого-то ещё, чтобы занять две тысячи. Я прошу, если есть такая возможность, ссудить мне эти деньги, завтра я обналичу свои ценные бумаги и верну свой долг. Гриневский и Уваров заявили, что через два-три часа смогут принести по пятьсот-восемьсот рублей, а когда Дормидонтов сказал, что за сегодня сможет собрать ещё полторы тысячи, вопрос был улажен. Федот Олсуфьев предложил свои два червонца, которые он, по его словам, «может достать из кубышки под кроватью», благо это всё, что у него есть, но на его шутку не обратили внимание. — Что ж, — произнёс князь Вышатов, — хоть этот способ и весьма сомнителен, другого, видимо, нет. Если он удастся, я приложу все усилия, чтобы компенсировать потерю «Звезды Бенгалии», пусть на это будут уходить все мои доходы. Я готов распродать всё, что имею, лишь бы смыть с себя этот позор. Если у нас что-то не получится, я лично возьму на себя всю ответственность. Теперь надо действовать. Уваров, Гриневский, я прошу вас отправиться за деньгами. Ипполит, собери всю наличность и передай её Якову Ивановичу. Потом ты поступаешь в распоряжение Дормидонтова. Ваша задача договориться с этим ювелиром. Яков Иванович, скажите Дарье и Дуняше, чтобы убирали столы, и накажите им строго-настрого и проследите за этим сами, чтобы они ни с кем из слуг не болтали об этом происшествии. Скажите повару, чтобы готовился к завтрашнему приёму, и, вообще, вся подготовка к нему ложится на вас. Бехтерев пусть пока остаётся под охраной Захара. Я останусь здесь, в кабинете. Когда будут какие-нибудь результаты или возникнут сложности, обращайтесь ко мне. Уваров и Гриневский отправились за деньгами, Брюсов пошёл на кухню давать распоряжения слугам. — Ну что ж, если я не нужен, я, пожалуй, пойду, — сказал Олсуфьев. — За меня можете быть спокойны, ваше превосходительство. Если уж я не смог помочь вам деньгами, то уж закрыть свой рот на замок для меня не составит проблем. Иван Демидович, если я понадоблюсь, сегодняшний вечер и завтрашний день я намерен просидеть в клубе. С этими словами он махнул нам рукой и вышел. Князь Вышатов подошёл ко мне и протянул руку. — Благодарю вас, господин Важин. Вы, пожалуй, больше других сделали, чтобы предотвратить сегодняшнее происшествие. — Спасибо, — ответил я. Но, ни мой упрямый характер, ни мое неудовольствие происходящим не позволили мне оставить всё как есть, не предприняв последней попытки вмешаться. — Но всё же, прошу вас выслушать меня ещё раз. Честно говоря, хотя я и желаю вам удачи, но не верю в осуществление вашего плана. Я не в состоянии помочь вам деньгами, но сумею помочь, если привлеку к расследованию господина Кромова. Почему не попробовать? — Но, — сказал Ипполит, — мы придумали план и, если он удастся, то… — Вот именно, Ипполит, в этом плане слишком много если. Я не сомневаюсь, что вы сможете собрать десять тысяч рублей, а вот потом? Если вам удастся найти ювелира, если он видел «Звезду Бенгалии», если он выполнит работу за сутки, и, наконец, главное, если завтра представители императорского и банкирского домов не распознают подделку, тогда план удастся. — Но провести расследование и найти «Звезду Бенгалии» за сутки — задача почти невыполнимая, — заметил Дормидонтов. — Не более невыполнимая, — возразил я, — чем за те же сутки сделать копию алмаза стоимостью в сто двадцать тысяч рублей. Ипполит и Дормидонтов посмотрели на князя. — И, главное, — продолжал я, — можно было бы понять ваши сомнения, если бы дело надо было отдавать в посторонние руки, если бы столь щепетильную проблему взялся решать человек, о котором никто из нас ничего бы не знал. Я же знаю Петра Михайловича больше года, он хорошо известен нашим офицерам, и, кроме того, я за него ручаюсь своей честью, а я ей дорожу не меньше, чем вы. Князь Вышатов поднял голову. — Хорошо, господин Важин. Мы будем продолжать осуществлять наш план, а вы попросите господина Кромова заняться этим делом. Только объясните ему, что расследование должно носить сугубо конфиденциальный характер, никаких официальных действий я не допущу. — Не беспокойтесь, — ответил я, и, опасаясь, как бы князь не переменил своего решения, пулей вылетел из кабинета. Я прошёл через зал, где Дарья и Дуняша убирали посуду, спустился вниз по лестнице, накинул своё пальто, выбежал на улицу и оглянулся в поисках свободного извозчика. В это время на площадь выкатился изящный открытый экипаж. Сначала я не обратил на него внимания, но, когда он проехал прямо передо мной, я узнал одного из пассажиров. В экипаже сидели мужчина и женщина, и мужчина был не кто иной, как Лядов. Он сидел и, как мне показалось, с покорным видом слушал свою спутницу. — Эй! — крикнул я, поднимая вверх руку, но в этот день мне было не суждено докричаться до своего бывшего ординарца. Экипаж завернул за угол и скрылся из виду. Я остановил извозчика. — Куда изволите, сударь? — спросил он. Я назвал адрес. — И вот что милейший, — прибавил я, — Гони во всю прыть! Часть II. Кромов берётся за дело Глава 7 Я взлетел по лестнице на второй этаж нашего дома и вошёл в гостиную. Мой сосед по-прежнему сидел в кресле, вытянув ноги, и читал газету. — Пётр Михайлович! — воскликнул я. — Случилось невообразимое! Срочно нужна ваша помощь! Он посмотрел на меня поверх газеты и игриво сощурился: