– Убили?! – Да, вы, вероятно, читали об этом в газетах… – О боже! – воскликнул Мейсон. – Так ваш отец Глейн Фолкнер? Она кивнула в знак согласия. – По-моему, это убийство так и осталось нераскрытым? – нахмурился Мейсон. – Убийства не раскрываются сами по себе, – сказала она с горечью. – Можно не говорить о том, что неприятно для вас или… – А почему нет? В жизни полно всяких неприятностей. По дороге к вам я твердо решила подавить в себе все чувства. – О’кей. Продолжайте. – В четыре года у меня умерла мать, и с этого начались все наши несчастья, которые преследовали нас целых семь лет. Так, по крайней мере, утверждал отец. Он был ужасно суеверным, как все игроки. Его постоянно преследовали неприятности, а Великая депрессия доконала. Он оказался без денег и без работы. Стал перебиваться случайными заработками. Однажды устроился в забегаловку. Вскоре хозяин умер, и отец выкупил ее у наследников, решив перестроить на свой манер, но тут «сухой закон» отменили, и все пошло прахом. Но не буду утомлять вас пересказом всех неудач отца. Их было множество. Но иногда ему везло. Отец был игроком до мозга костей. У игроков есть свои хорошие стороны, но есть и плохие. Они умеют контролировать свои эмоции, умеют проигрывать, сохраняя бесстрастное выражение лица, но вряд ли хотя бы один из них создал нормальные условия для своих детей дома. Игра-то ведется вечером и ночью. Так что с отцом мы виделись редко. Отец постоянно отдавал меня в пансионы, но всякий раз повторялась одна и та же история. Он всегда хотел видеть меня в самом престижном пансионе, но такие пансионы не для детей игроков, вот почему ему приходилось выдавать себя за владельца ценных бумаг. Дочери родителей, которые играют на бирже, – весьма и весьма желательные воспитанницы, дочери же тех, кто все время проводит за карточным столом, – весьма и весьма нежелательны. Отцу, однако, никогда не приходило в голову, что было бы лучше и не так жестоко отдать меня в обычную школу, где я была бы предоставлена сама себе. Но ему обязательно хотелось, чтобы это был самый престижный пансион, а в них оказывалось полно снобов. Обычно мне удавалось продержаться в таком пансионе с год, потом выяснялось, кто на самом деле отец, и приходилось уходить. Невольно я усвоила кое-что из отцовской философии. Научилась подавлять свои эмоции, быть всегда сдержанной. Подруг у меня никогда не было, потому что не хотелось выдавать себя за ту, кем я не была в действительности. Ну, в общем, закончив образование и достигнув совершеннолетия, я зажила самостоятельно. Пошла в манекенщицы и стала прилично зарабатывать. К тому времени отец осел в Лас-Вегасе, где он купил земельный участок, выстроил на нем небольшой мотель, потом переделал и все просил, чтобы я переехала к нему навсегда. Но это мне совсем не подходило, так как я знала, что, придя домой в три часа ночи, он потом будет отсыпаться допоздна. А его участок тем временем постоянно поднимался в цене. Какая-то группа предпринимателей приобрела земельный участок по соседству с отцовским и предложила ему продать свой. Они собирались снести наши кабины, а на освободившемся месте возвести большой дорогой отель с бассейном, казино, ночным клубом и все такое… Отец был готов продать свой мотель, но не за ту цену, которую ему назначили. Однажды он узнал, что имеет дело с синдикатом, выведал, чего они хотят, и запросил с них приличную сумму. У членов синдиката его предложение вызвало ярость. Видя, что у них срывается задуманное, они стали угрожать отцу. Но он в ответ только смеялся, и в этом была его роковая ошибка. – Его убил синдикат? – спросил Мейсон. Мисс Фолкнер пожала плечами. При этом лицо оставалось совершенно спокойным. – Не знаю. Никто не знает. Отца убили. Остальные акционеры страшно перепугались и готовы были отдать свои акции чуть ли не бесплатно. Так что смерть отца оказалась очень выгодной для кого-то. Она замолчала, собираясь с мыслями. – Продолжайте. Что было дальше? – Сорок процентов акций досталось по наследству мне. Остальные шестьдесят распределены поровну между четырьмя держателями. Я находилась под впечатлением смерти отца, когда узнала, что кто-то скупает наши акции. Другие держатели только и мечтали, как бы скорее сбыть свои акции за те деньги, которые им предложил синдикат. Еще когда был жив отец, я познакомилась с Гарвином-младшим. Мы стали встречаться. Иногда мы виделись с его отцом. Сразу же после этого убийства отец Гарвина спросил, что я знаю об обстоятельствах смерти отца. Я ему все рассказала. Гарвину-старшему стало известно раньше, чем мне, что эта троица готова уступить свои акции за любую сумму. Он пытался опередить этого таинственного покупателя, но было уже поздно, и он сумел приобрести долю только у одного из совладельцев. На сегодня такой вот расклад: у мистера Гарвина пятнадцать процентов акций, у меня сорок процентов, остальные у тех, кто называют себя новым синдикатом и хотят скупить все акции. – Чего же вы добиваетесь? – с любопытством спросил Мейсон. – С одной стороны, я хочу продать свою долю, но с другой – я не могу допустить, чтобы смерть отца оказалась напрасной и им удалось купить мой пай за гроши. Отец дорого заплатил за него, и я обязана сделать так, чтобы эти люди ничего не получили. Теперь главное: человек, назовем его мистером Икс, сейчас находится здесь, в городе. Мне неизвестно, связан он с новым синдикатом или нет, но он мне знаком. Я встречала его, когда работала манекенщицей в Лас-Вегасе. Раньше мне было только известно, что кто-то нанес визит до смерти напуганным компаньонам; этот кто-то предложил наличные, выложил их и исчез с горизонта. Но через несколько дней я узнаю, что мистер Икс собирается зарегистрировать на свое имя эти акции. Потом он звонит мне и говорит, что заинтересован в приобретении и моей доли, а также доли мистера Гарвина, и назначает мне деловое свидание завтра вечером в восемь тридцать. Я хотела было связаться с мистером Гарвином, чтобы выяснить, не захочет ли он слить наши акции. Я хотела продать свои акции одновременно с ним, иначе у них оказался бы контрольный пакет акций и его просто выжили бы. Мистера Гарвина в городе нет. Он уехал еще вчера. Я не могу разыскать его. Его секретарша меня просто не выносит, даже не желает сообщить, когда он вернется. – А что Гарвин-младший? – спросил Мейсон. – Разве он не знает, где отец? – Тот сейчас далеко, на каком-то совещании. – Мистеру Гарвину, – произнес задумчиво Мейсон, – может не понравиться то, что вы вступили в переговоры с этим человеком. Вполне возможно, что он захочет, чтобы этим занялся я. – Я понимаю, – быстро ответила она. – Но учтите, тут задета семейная честь. Я собиралась продолжить начатое отцом. – Вы хотели бы, чтобы убийца вашего отца был передан в руки правосудия? – Разумеется. Это вторая причина моего визита к вам. – Продолжайте. Я слушаю. – Вам не надо объяснять ситуацию, – горько усмехнулась она. – Полиция всегда взахлеб кричит, что она покончит с гангстерами раз и навсегда. Она громогласно заявляет, что в нашем городе воцарится порядок и что загадка этого убийства будет наконец разрешена, хотя не было раскрыто ни единого убийства, совершенного гангстерами, кроме того случая, когда был осужден невиновный. – Итак, чего же вы от меня хотите? – После того как закончится эта история с продажей акций, я хочу нанять вас, чтобы вы занялись расследованием убийства моего отца. Я хочу, чтобы вы подключили к работе частного детектива, который раскопал бы улики для полиции. Я также хочу, чтобы вы координировали это расследование, являлись бы связующим звеном между частным детективом и полицией и использовали свой интеллект для интерпретации получаемой информации. Мейсон покачал головой. – Чтобы расшевелить полицию, вам не нужен адвокат. – Чего она добилась на сегодняшний день? – Я не знаю. – И никто не знает. – Этот мистер Икс мог быть замешан в убийстве? По-видимому, оно оказалось выгодным для него. – Конечно, мог. – Пусть в таком случае Гарвин ведет переговоры. – Покупая эти акции, мистер Гарвин думал, что преподнесет их мне в качестве свадебного подарка как своей невестке, но потом ситуация изменилась… радикально. – Как связаться с вами? – спросил Мейсон. – Не надо со мной связываться, – ответила она. – Я сама свяжусь с вами завтра утром. В десять часов. Вас это устроит? Мейсон бросил взгляд на Деллу Стрит. – Отлично. Значит, в десять, завтра утром. На прощанье она улыбнулась им обоим и сказала: – Эта дверь ведет в коридор? Мейсон кивнул. Стефани Фолкнер плавной походкой направилась к двери, открыла ее, обернулась и, глядя на Перри Мейсона, ровным, спокойным голосом произнесла: – До завтра. Пожалуйста, не забудьте связаться с мистером Гарвином. Как только дверь за ней закрылась, Мейсон повернулся к Делле Стрит. – Не думаю, что мне хотелось бы сыграть в покер с этой молодой леди, Делла. – Вот как, – ответила та, – во что вы с ней будете играть? – Черт меня побери, откуда я знаю! Придется ехать к новой секретарше Гарвина. Может, удастся выудить у нее что-нибудь. – Шеф, если она заключит эту сделку… если Гомер Гарвин скажет, что все в порядке, вы сделаете то, о чем она просит? Поможете раскрыть убийство ее отца? – Не знаю, Делла. Посмотрим. Не думаю, что ей нужен адвокат именно для этого. – Шеф, я боюсь. Внутренний голос предупреждает меня, что вам не стоит браться за это дело. Мейсон улыбнулся. – Ну ладно. Я пошел к Еве Эллиот. Может быть, она что-то подскажет. А что дальше – там будет видно.